Заповедник людей - Андрей Стригин

Виктор забирает у Алика рюкзак и посылает вперёд как разведчика, не хотелось бы попасть в глупую засаду. А сам берёт автомат в руки, и группа двигается, огибая каменные разломы, скрываясь за естественными укрытиями, изредка ныряя в редкие лесочки и скрываясь в густой траве.

Виктору мерещится, что за ними наблюдают, это нервирует, хочется полосонуть по ближайшим сопкам из автомата, но Алик сигналов об опасности не подаёт. Вероятно всё это признаки усталости и, вследствие этого, возникла мнительность. Может, будь Виктор один, он не стал прислушиваться к своим ощущениям, но за ним идут люди. Внезапно он останавливается, резко свистит. Быстро подбегает Алик, с тревогой теребя свою знаменитую панаму:- Что случилось? — выдыхая из себя воздух и тяжело дыша, спрашивает он.

— Мы так не пойдём, необходим другой маршрут.

— Почему? — удивляется Павел Сергеевич, с интересом глядя в свинцовые глаза Виктора.

— Я по нему уже ходил.

— А-а, — кивает он. — Ну, тебе виднее, — не стал он спорить.

— Помнишь, куда мы собаку загнали? — Виктор оборачивается к Алику.

— Там осыпь… но переправу мы организуем.

— А вам не кажется, что это уже перебор, — грустно хлопнул глазами невысокий мужчина с залысинами на голове. — Кому мы нужны, мы обыкновенные люди. К тому же, с нами раненый, не дело лезть на скалы, швы могут раскрыться.

— Олег Васильевич, в том то и дело, что обыкновенные, — размеренно говорит интеллигентного вида мужчина, бережно поправляя ладонью ухоженную бородку. — А Антоху с божьей помощью на носилках переправим.

— Не надо носилок, — морщится Антон, — я в порядке, роба от сильных укусов спасла.

— Нечего тут дискуссии развязывать, через осыпь пойдём, — властно говорит Павел Сергеевич.

— Заодно щенков заберём, — оживляется Алик.

— Там щенята? — вспыхивает от улыбки юное лицо Светы.

— Одного я себе возьму! — горячо восклицает молоденький парень лет семнадцати.

— А не жаль у матери детёнышей отбирать? — сурово изрекает полноватая женщина, вероятно, та самая Виолетта Степановна.

— Ви, щенки нам нужны будут, — мягко произносит Павел Сергеевич.

Неожиданно женщина краснеет под его ласковым взглядом, бурчит что-то непонятное, насупилась и замолкает.

Алик уверено сворачивает в сторону невысоких холмов, его догоняет Виктор, некоторое время они идут вместе.

— А Павел Сергеевич вообще кто? — интересуется Виктор.

— Декан матмеха Санкт-Петербургского государственного университета, профессор. А Ви Степановна — секретарь Учёного совета.

— Так значит вы студенты?

— Не совсем. Из студентов у нас только я и Антоха, мы на пятом курсе, ну и Света с Толиком Беловым, они с первого курса. Олег Васильевич, это тот, что с залысинами на голове, он лаборант, Алёнка — врач, а Викентий Петрович — самый настоящий батюшка.

— Священник, что ли? И что, вместе с вами в горы ходит? — невероятно удивляется Виктор, невольно оглянувшись на интеллигентного вида мужчину, наравне со всеми несущий огромный рюкзак со звякающим внутри железом.

— Это у него такое послушание, — хмыкает Алик. — А вообще, он нормальный мужик, мыслит адекватно, веры своей не навязывает, но крестит всех, когда мы спускаемся в пещеры. И знаешь, на душе как-то легче становится.

— Да, команда ещё та, боевая, — грустнеет Виктор.

— Мы не слабые, — Алик чётко улавливает его интонацию.

— Кто же спорит, вот только убивать придётся, а тут декан, студенты, и целый батюшка.

— Если понадобится… будем убивать, — Алик сам вздрагивает от своих слов, мрачнеет, а глаза темнеют, словно на них наехала грозовая туча.

Виктор с недоверием оглядывает худощавую фигуру Алика, его выпирающие в разные стороны острые локти и торчащую козлиную бородку, качнул головой, вздохнул, перехватил крепче автомат и вернулся к группе.

— Я пойду замыкающим, а вы, Павел Сергеевич идите вперёд, Антона и женщин в центр, — распоряжается Виктор. — Если начнётся стрельба, падайте и расползайтесь в разные стороны.

Лаборант Олег Васильевич морщится, с вызовом смотрит на Виктора:- Позвольте, кто будет стрелять? Глупости не говорите. Я вашу сказочку про людоедов не верю.

— Олег, не дело сейчас ерепениться, — сдвигает брови Павел Сергеевич.

— Не люблю я выскочек, — грустно хлопает глазами лаборант.

Виктор с сожалением смотрит на его потные залысины, так хочется вмазать в морду, но пересиливает себя и с расстановкой говорит:- Всё что я сказал, вам может не относиться, но остальным выполнять мои команды беспрекословно.

— Это я буду решать, что мне делать или не делать, — окрысился лаборант.

— Олег, — излишне мягко произносит Павел Сергеевич, — не надо лезть в бутылку, Виктор не производит из себя легкомысленного человека.

— Я то что, я за товарищей беспокоюсь. Вдруг это проходимец?

— Он Антоху спас.

— Все равно, решение назначить его главным, необходимо подтвердить голосованием, — кривит губы лаборант и замолкает.

Виктор едва не смеётся — вот оно, проявление демократии. Мозги совсем известью забились, верно, забыл, где он.

— Я не против, — в упор глянул на него Виктор и у того забегали глаза, а лицо покрывается пунцовыми пятнами, — придём на место, там проголосуете, а сейчас перестраиваемся и никакой демагогии. Всем ясно?

На этот раз Олег Васильевич не стал возмущаться, перед его внутренним взором всё ещё стоит взгляд Виктора, в котором столько силы, что лоб начинает зудеть, словно чудом избежал удара, да ещё этот автомат. Как это неприятно и боязно, лаборант передёргивает лопатками и понуро бредёт и даже не ворчит.

Чувство опасности уползает в подкорковую область, словно отодвинулось и затаилось, как паук в паутине, не стоит дёргать за сигнальные нити. Виктор почти уверен, там, на сопках, кто-то был. В последнее время загадочная интуиция усилилась, и он начал серьёзно к ней прислушиваться. В прошлой жизни Виктор посчитал бы это мнительностью, а сейчас — даром свыше. Он смотрит на бредущих спелеологов, все как один выносливые, не робкие, вероятно спасали друг друга не раз и не два и этот Олег не хилый, жилистый, но в душе сидит Некто и старательно гадит прямо в мозги. Хочется взять отвёртку и подкрутить в его голове, чтобы извилины не слишком топорщились. А вот батюшка спокойный, всё молчит, а взгляд какой-то просветлённый, словно он не на затерянной земле, а идёт в храм к своей пастве. Странный он, однако, в горы полез, как это не вяжется с образами попов разъезжающих на крутых иномарках. А может он один из тех немногих, кто действительно верит в бога и служит Ему, а не деньгам, что жертвуют прихожане? Одет скромно, но чисто, бородка ухоженная, а рюкзак едва не до пяток. М-да, боевой батюшка, такой и меж глаз может закатить и скажет: «Это во благо, сын мой, возрадуйся!». Света и Толик, какие они ещё молоденькие, право совсем дети, но у Толика на поясе болтается нож и взгляд сосредоточенный и серьёзный. Смешно наблюдать, как он изображает из себя бывалого спелеолога, но потенциал у него хороший, главное, чтобы его не обломали раньше времени. Света держится больше Толика, иной раз да кинет на него быстрый взгляд, не иначе чувства у неё. Антон, тот проявляет чудеса силы воли, весь в бинтах и кровь на них проявляется нехорошими бурыми пятнами, а всё равно, что-то да несёт: бухту верёвки, котелок, топорик и так — по мелочи. Губы плотно сжаты, а под глазами чёрные круги. Алёнка старается ему помочь, взгляд встревоженный, хотела забрать пару вещей, но Антон отмахнулся и даже улыбнулся. Виолетта Степановна слегка запыхалась, она несколько полноватая дама и кажется Виктору, она в горах не по призванию, а по смыслу. Её смысл вышагивает впереди — декан матмеха Павел Сергеевич, начальник экспедиции. Вероятно он к студентам не мягкий, но здесь, в горах — он наравне со всеми, по крайней мере, хочет таким казаться.

Появляется Алик, обтирает лицо белой панамой:- Всё чисто, пришли, — смотрит на Антона. — Ты как, Антоха, самостоятельно сможешь?

— Носилки хочешь предложить? — усмехается парень.

— Там отрицаловка есть… может, действительно носилки?

— Пройду. Если что, Алёнка меня ещё раз заштопает. Нет, действительно, — уловив строгий взгляд Павла Сергеевича, говорит Антон, — пройду так, с носилками до вечера провозимся.

— До вечера нельзя, — озабоченно произносит Виктор, — боюсь, на мой лагерь могут натолкнуться. Торопиться надо.

Лаборант Олег Васильевич неодобрительно выпучил нижнюю губу, но выказывать неудовольствие не стал, Виктор на него смотрит в упор, гася в корне гнев и претензии.

Переправа готова, срываются мелкие камни, пот заливает глаза, сдвинулась с места лавина, но, словно увидев, что люди вне её влияния, нехотя останавливается, копя силы для будущего броска в пропасть.