Поздняя оттепель (СИ) - Мария Захарова

Если бы все обстояло иначе. Если бы он не оказался обременен ответственностью, не примерил образ героя-защитника, то пошел бы и добился желаемого, но…

Вот и сейчас, стоило воскресить в памяти тревожащий образ, Константин ощутил, как возвращается, отступившее было, напряжение в паху.

— Мать твою! — Внутренний протест остался не озвучен, и слава Богу!

— Не помешаю? — Негромкий вопрос из-за спины вынудил Костика обернуться.

Зоя переоделась. Широкие брюки и свободная блуза — все это видено им не раз, и, тем не менее, казалось, что сегодня одежда сидит иначе.

Или это он поменял угол зрения? Сменил призму?

— Конечно, нет. Присоединяйся. Только прохладно, — предупредил.

— Свежо, — согласилась Зоя, встав рядом с ним возле перил.

Миллиардами звуков ночь пела вокруг них.

— Как праздник? Понравился? — Молчание, может, и золото, но явно не в данный момент. Мысли упорно сворачивали не в ту сторону.

— Да, очень. Я давно так не веселилась. И спасибо тебе за Тасю. Она в восторге. Еле угомонилась.

— Она у тебя хорошая, непосредственная, — улыбнулся Костик, вспомнив, озаренное радостью детское личико, с которым девочка принимала его приглашения на танец.

— Знаю.

— Ей нравится здесь.

— Очень нравится. Особенно нянчиться с Софией.

— Я заметил. Так и ходят друг за другом.

— Точно. — Зоя усмехнулась. — Два хвостика.

Иссякли.

— Чем планируешь заняться в новой жизни? — не в силах выносить ее безмолвное присутствие рядом, Константин решил вновь возобновить диалог.

— В новой? Не знаю. Еще не думала об этом. Пусть начнется сначала, — Зоя напряглась, но так даже лучше. Для него.

— А разве еще не началась? Мне кажется уже.

Женщина неопределенно повела плечами.

— Разве это не признак сброшенных оков? — поддавшись импульсу, он пригладил особенно агрессивно торчащую прядку ее волос.

Зоя не шелохнулась.

— Нет. Всего лишь попытка поверить, что это возможно.

— Получается?

— Поверить?

— Да.

— Может быть, — чуть склонив голову на бок.

— Ты должна поверить! Иначе не будет движения вперед! — протестуя.

Он не желал видеть ее сомневающейся! Сомнения убивают волю!

— Никто не сможет изменить твою жизнь, кроме тебя самой! Никакие штампы в паспорте не помогут стать свободной, если ты этого не захочешь! Посмотри на мою мать!..

— Кость…

— Ее жизнь собрана по кусочкам, и сейчас она счастлива!

— Поцелуй меня…

— По-настоящему счастлива… Что? — Его словно из ведра окатили. — Ты понимаешь, что говоришь? — подозревая себя в неадекватности. Окончательно крышу снесло?

— Конечно, — с неуверенной улыбкой на губах.

— Зоя… — в замешательстве.

— Я не настаиваю. Если ты не хочешь, не надо, — пошла на попятную она и чуть отодвинулась, увеличивая расстояние между ними. — Просто подумала… Ты так добр к нам, ко мне, а я почти не помню, каково это… Я… Ладно, забудь. Это было глупо с моей стороны, — пятясь к входной двери. — Прости… Зря я все это, — схватившись за ручку.

Ретироваться ей Костик не позволил. В три широких шага преодолев разделяющее их расстояние, притянул к себе.

— Вальс? Кто-то мне урок обещал.

— Он тебе не нужен, я видела. — Зоя тиха в его руках. — Ты отлично танцуешь.

— И все же…

Он аккуратно, без лишнего напора вынудил принять нужную стойку. Сделал первый шаг, второй, прислушиваясь к реакции женского тела. Зоя поддалась, позволив вести себя. Расслабилась.

— Поверишь? Я весь вечер мечтал об этом.

— О танце?

— Не идеализируй. Я не настолько хороший мальчик, как тебе кажется, — усмехнулся Константин.

— Тогда о чем?

В ее интонациях ему слышится ожидание, и Константин отпускает себя. Какого черта, в конце концов! Сама предложила!

— Об этом!

В их поцелуе терпкость виски, пряность вина, кислинка клубники. Зоя податлива, отвечает, но в ней нет пыла, отсутствует страсть. И Константин смиряет свою, даря нежность. Только хочется большего — прижать, подчинить, но…

— Иди, — размыкая соитие их губ. — Иди к дочери, пока не о чем жалеть. Иди… — отстраняясь: — а то будет поздно.

* * *

Костик все еще прислушивался к неровному биению собственного сердца, когда ироническое "м-да", донесшееся со стороны уличной беседки, стало для него вторым за последние полчаса ушатом холодной воды.

— Какого черта ты там делаешь? — сощурился Константин, пытаясь разглядеть скрывающегося в темноте родственника.

— Я? — Ромка показался в поле зрения. — Ничего особенного. Пережидаю. Еще пораньше некоторых ретировался от звона пустых бокалов. А вот что делаешь ты… весьма любопытно.

— Не лезь!

— Что ты! И не собирался! — замахал руками Роман. — Только скажи, нафига ты ее прогнал? Я так и не понял, — с картинным недоумением на лице. — Такая красотка вешается братишке на шею, а он… Нонсенс, согласись.

— По-твоему правильнее было воспользоваться ситуацией? — огрызнулся Константин.

— Почему сразу воспользоваться? Для начала можно было и ее мнением поинтересоваться. Может, Зоя не против, чтобы ей воспользовались. Ты об этом не подумал, герой-любовник? — привалившись к перилам, Роман вперил в брата насмешливый взгляд.

— Да пошел ты! — Костик отвернулся от брата с намерением вернуться в дом, но в последнее мгновенье передумал. — Если я герой-любовник, то ты кто? Сваха? Может, хватит уже изображать из себя доморощенного психоаналитика?! Самому не надоело?!

— Э-ка тебя колбасит! Переизбыток тестостерона? — Обвинительную речь старшего младший оставил без внимания. — Ты для начала сам определись, чего хочешь. Если просто поиграть в доброго папочку, нечего слюни пускать. Думаешь, никто не заметил эти твои взгляды "сейчас разорву"? Уверен, за мытьем посуды только об этом и судачат.

— Ты нарываешь, Ром!

— Пусть. Кто-то же должен открыть тебе глаза, раз сам не в состоянии, — пожав плечами.

— Иди ты! — Константин дошел до точки кипения. Руки сжались в кулаки, и Роман не мог этого не заметить.

— Как скажешь. Хочешь быть слепцом? Твой выбор. В конце концов, не мне локти кусать. — Обойдя старшего брата, Роман скрылся в доме.

Глава 14

Ощущение, что все вернулось на момент их переезда в дом Барковских, преследовало Константина на протяжении всего дня. Зоя старалась не контактироваться с ним, а если непосредственного общения было не избежать, отвечала односложно, уделяя внимания не более необходимого. И даже Тасе, перед ужином затеявшей игру в прятки, не удалось возвести между ними мост.