Черная Луна - Александр Изотов

Эвелину.

Мой взгляд задержался на его лице… Церковник сначала смотрел на меня с безразличием, а потом чуть побледнел и судорожно сглотнул, словно услышал мои мысли.

Я тут же потерял к нему интерес.

В следующем кресле сидел Вепрев-старший собственной персоной. Ну, здравствуй, неудавшийся родственничек, наконец-то мы свиделись при других обстоятельствах.

Фиолетовый камзол мага выглядел довольно гармонично в аляпистом ряду Малого Совета — все генералы когорт таскали мундиры разных цветов.

Глаза Андрея Вепрева не излучали дружелюбия, но и особой ненависти я не ощутил. Скорее, некоторое сожаление, что наше знакомство не сложилось. Точнее, не удались его планы породниться со мной…

Лютой опасности я не чуял. Значит, с его сыном всё в порядке, иначе бы Вепрев-старший не был так спокоен.

Ещё там, на ужине с ним и его носатым отпрыском я запомнил, что Вепрев-старший намного рассудительнее и сдержан, чем младший. Что-то мне подсказывало, что глава рода Вепревых будет осторожно ждать, чтобы понять, как новоиспечённый наследник повлияет на расстановку сил.

В первом ряду было ещё трое человек.

Один одет со вкусом, явно городской вельможа. Скорее всего, губернатор Великорюревска, и на меня смотрит с корыстным любопытством. Типичный политик и конформист, уже начал приспосабливаться и раздумывает, как бы найти ко мне подход и чем бы подкупить. Мне он был неинтересен.

А вот второй, точнее, вторая…

Тоже в чёрном балахоне, совсем как священник-второлунник, только более свободного покроя, с накинутым на затылок капюшоном. Одежда, как у Эвелины, когда я её встретил впервые.

У женщины были пепельные с сединой длинные волосы, собранные в свободный хвост так, что ни единого локона не топорщилось. Тронутое морщинками лицо без единой эмоции, бездушные зелёные глаза, кажущиеся стеклянными. Серый камень псарэса на лбу в ярко-золотой оправе, на тонкой золотой диадеме. Блеск золота чудился и в прядях волос, и в швах чёрного балахона.

Она была одновременно и похожа на Эвелину, и при этом полная противоположность. От моей Избранницы сквозило темпераментом, эта же особа излучала эмоций не больше, чем каменная глыба.

Я впервые вот так встретил ещё одну Избранницу, причём явно не малого ранга, и не сдержал лёгкого удивления. Женщина никак не отреагировала на мою секундную слабость, глаза остались стеклянными.

Да, во льдах Титана больше тепла, чем в её реакции. Ох, как же я ненавижу, когда не могу прочитать противника. Даже возраст не могу определить, только понимаю, что ей больше сорока по человеческим меркам, и лишь седина намекает на то, что она гораздо, гораздо старше.

Любой человек, будь он хоть безлунный, хоть маг, хоть даже зомби — любой излучает псионику, потому что живёт и чувствует. Даже зомби чувствует, что ничего не чувствует.

А эта же… Кстати, а почему я сразу считаю её противником?

Ну, приняла величественный вид, свойственным многим властителям. Ну, висит безразличие в её глазах. Может, это просто высшая степень усталости, когда уже абсолютно на всё наплевать?

Может, она с долгой дороги, и в воображении всё ещё качается в карете или вагоне поезда, потому что после прибытия сразу побежала на этот грёбанный совет. И мысли у неё только о том, чтобы поскорее залезть в ванну, смыть дорожную грязь, дождаться чашки кофе, приправленного пылью «вытяжки»…

Я поймал себя на этой мысли. Точнее, на том, что это не моя мысль. Откуда я знаю про то, что в кофе можно добавлять пыль целебной таблетки?

Ах ты ж, монастырская грымза, неплохая попытка. Бьёшь прямо в сердце, как капитская ложь. Конечно, если б не Василий, я бы сразу понял, что меня атакуют тончайшей псионикой.

От бывшего хозяина тела прилетела эмоция возмущения. Ну ладно, я не сразу бы понял, но точно на секунду быстрее.

Лицо старой Избранницы, казалось, оставалось неподвижным, но уголок губ слегка дёрнулся вверх, чуть блеснули глаза. Тут же наваждение исчезло, её лицо застыло всё тем же камнем.

Это была улыбка, что ли? Да, диапазон эмоций впечатляет…

Я задержал на ней взгляд ещё на несколько секунд, но это было всё равно, что смотреть на статую.

В самом конце ряда сидел худощавый старик в сером плаще. По его одежде трудно было определить, военный он или простой чиновник. Седые волосы средней длины, гладко выбритое лицо, внимательные глаза. Старик улыбался мне, как старому знакомому, но глаза оставались холодными.

Вот же капитский псарь, я его откуда-то знаю… Тим, думай, ты же совсем недавно его видел.

От Василия прилетела слабая весточка, и меня озарило — это же Сергей Разгудин, бывший оракул Вепревых, который встречался с Ключевцом в той таверне, которую мы так удачно разнесли с Эвелиной.

Я едва сдержал усмешку. Концентрация заговорщиков в этом зале на один квадратный метр просто зашкаливала.

Первый нижний ряд, где в шикарных креслах явно восседал Малый Круг советников, закончился. Я бы скорее назвал это Малым Кругом заговорщиков, но моего мнения пока никто не спрашивал.

Что примечательно, первый ряд был скрыт от следующих высокой оградой. Сидящим сверху, чтобы посмотреть, кто входит в Малый Совет, надо перегнуться через край, но этого, конечно же, никто делать не будет.

Эта стена — простая формальность, не больше. Думаю, все и так всё знают, но традиции требовалось исполнять.

Мои глаза поехали по верхним рядам. А это, я так понимаю, Большой Круг. И сколько же вас тут, дармоедов?

Этого не знаю, этого… хм-м-м… лицо отдалённо знакомое, но не могу вспомнить. Эту не знаю, этого не знаю. Не знаю, не знаю…

Несколько десятков богато разодетых магов — скорее всего, это главы влиятельных Лунных Родов. От всех собравшихся тянуло магией стихий, и преобладал, конечно же, огонь. Что примечательно, верхние ряды фонили в основном Магами Первого Дня, лишь некоторые могли потянуть на Второго.

Мой взгляд вдруг застыл. Ох ты ж, вашу псину, кого я вижу?!

В самом верхнем ряду франт с холёным лицом и длинными каштановыми волосами просто пожирал меня ненавидящим взглядом. Зажав между колен трость с круглым набалдашником, он стиснул её так, что побелели фаланги.

Одному студенту магической академии, очень похожему на этого щёголя, я свернул шею в подворотне, когда покидал Маловратск. И пожирающий меня взглядом знал об этом.

Я чуть улыбнулся и едва заметно кивнул Плетнёву-старшему, отчего его глаза слегка округлились, а нижняя губа запрыгала от злости. Решив, что моя улыбка — это издевательство, он влил в свой взгляд ещё больше ненависти, задрожав всем телом.

Огонь так и бурлил в его чакрах, и даже соседи стали коситься.