Врачебная тайна - Галина Романова

– Тебя… Аня, погоди! Погоди, милая!

Голос дяди Коли, когда тот начинал говорить с их матерью, странным образом менялся. Он становился нежным, тихим, как и несколько лет назад, когда они встретились. Как ни пытались уличить его в фальшивых чувствах Зойка со Светой, у них ничего не вышло. Дядя Коля в самом деле очень сильно любил их мать. За это ему многое прощалось.

– Тебя… – снова начал дядя Коля. – Тебя кто-нибудь видел с ним? То есть я хочу спросить, ты приехала с ним?

– Приехала с ним, – кивнула Света, почувствовав в области сердца тоскливую пустоту. – Но машина стояла за углом, меня никто не видел. У него же стекла затонированы наглухо.

– А когда из машины вылезала? – ворчливо отозвался дядя Коля, но уже без прежнего гнева.

– Никого не было. Стена дома глухая. С другой стороны забор. Никто меня не видел.

– Уже неплохо. Ладно… Мы приезжать, конечно, не собираемся. Отдых только начался. Но ты там держи хвост пистолетом. Никому, ничего, ни слова лишнего. Сосед, и все. Даже если кто и видел, что ты с ним приехала, это ничего не доказывает. Он мог к кафе подъезжать, чтобы тебя забрать, и по неосторожности сбить этого доктора. Если станут задавать вопросы, сразу звони мне на фирму, я указание дал юристам, пришлют к тебе адвоката. Молчок, поняла?!

– Поняла.

Света положила трубку, поговорив пару минут с матерью. Говорила, правда, все больше мать. Стребовала с нее обещаний кучу целую. И вести себя осторожно, и заботиться о здоровье, и звонить, и молчать, если что…

– Но я думаю, что все будет хорошо, – сказала мать напоследок, заряженная дядь-Колиным оптимизмом. – Ты не можешь отвечать за каждого нерадивого водителя в городе. Он ведь стал инвалидом, если мне не соврали.

– Типа того.

– Вот! Инвалид за рулем такой громадины! Он мог кого угодно раздавить! А ты не лезь в это дело, не лезь, я тебя прошу!!!

«Если что» непременно случится, решила почему-то Света, заходя на кухню. Без этого никак. Кто-нибудь да найдет связь между этим откровенным убийством и ею. Кто-нибудь да видел ее там. Или в кафе видеокамеры где-нибудь торчат, а она их не заметила. Поймут же, не дураки, что она неспроста там терлась.

А если еще и Зайцев рот откроет, где не надо, вспомнив о красочном маршрутном плане, набросанном на большом ватманском листе, то тогда дело вообще труба. Тогда ее арестуют точно.

– Я не хочу в тюрьму!!! – пискнула Света, безумными глазами уставившись в пустую чашку.

Она собиралась варить кофе, взяла чашку в руки, да так и замерла возле газовой плиты. Забыла совершенно, что собиралась делать. Задумалась над своей несчастной долей и забыла. Поставила пустую чашку на место, вернулась в комнату и полезла в шкаф искать визитку Зайцева.

Если кто и способен был ей помочь, то только он. Она почему-то верила только в эту возможность, исключая помощь дяди Коли напрочь. Он был бы последним человеком, к которому она захотела бы обратиться.

Зайцев поймет, он поверит, поймет и поможет.

И еще…

Уж если ему и суждено узнать о подробностях сегодняшней трагедии, то лучше от нее, чем от кого-то еще. Он ведь не просто так обмолвился о знакомствах в органах. Кто-то был у него там. И этот кто-то мог сообщить Зайцеву о наезде. Сообщить через свое видение.

Нет, лучше она будет первой!

Глава 8

– Разгильдяй бессовестный!!! – рычал Зайцев на собаку, вытирая за ней лужу на кухне. – Как не стыдно?!

Дружище рычал на него в ответ, забившись глубоко под стол. Но не злобно рычал, а оправдываясь. Темные глаза сверкали из-под края свисающей скатерти, обвиняя, упрекая.

Мол, будил тебя утром? Будил! Одеяло сдергивал? Поводок притаскивал с ошейником? И сдергивал, и притаскивал, и тявкал гневно. Все же было! Все! Что получил в ответ? Тапкой по морде?

Так ведь все и было, нехотя признался себе Зайцев, но продолжал ворчать.

А Дружище продолжал оправдываться, поскуливая.

И куда надо было бежать? Ванная плотно закрыта, туалет тоже. Оставалась кухня, там пол из керамической плитки. Не на ковры же было дело наделать в комнатах! Выбрал кухню. Решил, что хозяин не сильно обидится. А он вон как разошелся!

Несправедливо!!!

– Что ты сказал?! – дернулся Зайцев, приподнимая край скатерти.

И тут же себя за затылок схватил. Он с ума сходит, или все так и есть? Чудеса расчудесные. Говорящая собака! Сначала она улыбалась, причем не он один заметил. И красивая девушка Света, и Каверин потом. Теперь вот Зайцев поклясться мог, он отчетливо в собачьем вое услышал человеческое слово. Сила собачьей мысли? Может быть, может быть.

– Ладно… – проворчал он, шлепаясь на пол на задницу и протягивая к псу руку с растопыренными пальцами. – Ты не виноват, иди сюда!

Пес вздохнул и, крадучись, двинулся к хозяину. Добрался до его коленок, глянул еще раз на Зайцева с упреком, качнул головой и ткнулся мохнатой мордой в его растопыренную ладонь.

– Ну, прости, – сжалился над бедной собакой Зайцев, он ведь его тряпкой отходил прилично. – Прости, я сам виноват. Ну, проспал, с кем не бывает.

Шершавый теплый язык лизнул Зайцева в подбородок. Пес неуклюже забрался к нему на коленки и тут же улегся, счастливо зажмурившись. Что ты будешь с ним делать! Зайцев растроганно теребил собачий загривок, боясь шевельнуться. Пес явно задремал, он вообще часто впадал в спячку. Это у него от юного возраста, пояснил Каверин, с кем-то из своих соседей-собаководов проконсультировавшись, и от комфорта. Думать не думал, гадать не гадал, что в таком раю окажется. Бегал, бегал по двору бездомным псом – Зайцев честно искал пару дней хозяина, его не нашлось, зато нашлись очевидцы, которые утверждали, что пес скитался бездомным, а потом случайно забежал в подъезд. Случайно забрался к Алексею на этаж, случайно устроился у его двери. Ну а Зайцев случайно обнаружил его там и пригрел. А потом подружился. А теперь уж и прикипел.

– Пойдем на место, малыш, – шепнул он, осторожно поднимаясь с пола с драгоценной ношей своей.

Малыш пискнул что-то, чуть шевельнув ухом, и даже век не поднял. Но когда Зайцев пристраивал его в его углу под батареей на меховой подстилке, вздохнул и недовольно поморщился. Ну, ребенок просто какой-то. Чудеса расчудесные!

– Спать, – приказал ему Зайцев шепотом и пошел в кухню готовить себе завтрак.

Два яйца в сковородку, ложку с верхом кофе в турку, два помидора в миску с крупной солью, пара ломтей хлеба грубого помола – вот и весь его нехитрый завтрак. Сейчас поест и в офис поедет. Сашка уже звонила. Трещала без умолку, что звонила Алла Ивановна и снова напрашивалась на встречу. И будто голос у той показался Сашке заплаканным.

Вспомнив про красивую высокую даму, молодящуюся чрезмерно, Зайцев скорбно поморщился. Дама на что-то с его стороны надеялась, к гадалке не ходи, скидка за услуги не подразумевалась. Глазками сверкала, безостановочно вздыхала, хохотала, эффектно откидывая аккуратно причесанную головку. Он ей немного подыграл и смело мог бы начать раздевать ее уже в кабинете. Алла Ивановна была готова. Только он вот не осмелился бы тронуть ее хрустящие дорогие одежды. Она была для Зайцева слишком.

Существовал разряд таких женщин, к которым он относился с опасением. Слишком красивые, слишком успешные, слишком уверенные, слишком нарядные. Дамы без изъяна! Таких он побаивался. Такие, не заметишь как, охомутают и станут держать на чрезмерно коротком поводке, пикнуть не посмеешь. Другое дело девочка та милая – Света Свиридова. Ох, не шла она у него из головы, ох и лезла в мечты его бессовестные. Всю, до последней пуговки на ее рубашке помнил ее Зайцев. Как говорила, как смотрела, как улыбалась. Интересно, как там у нее дела? Так ведь и не позвонила, хотя он снабдил ее визиткой.

Алексей поставил тарелку с яичницей на стол, впритык салатник с помидорами, турку с дымящимся кофе и пустую чашку рядом, чтобы не скакать по кухне, когда с едой покончит. Схватил вилку, хлеб и приступил размазывать едва схватившиеся желтки по тарелке. Он смаковал последние кофейные глотки, когда позвонил Каверин.

– Не разбудил? – едко поинтересовался он, отдавая попутно кому-то указания в своем кабинете.

– Бодрствую, – лениво отозвался Зайцев, хотя внутренне напрягся, Толик не мог звонить просто так в свое рабочее время.

– Ой, ты! – желчно захихикал Каверин. – А я думал, что вы к полудню ближе очи размыкаете, любезнейший.

– Не завидуй, не завидуй, это грех. – Алексей вздохнул, сыто улыбнулся. – Завтракаем мы сейчас уже, Анатолий.

– Везет вам, Алексей! – пробубнил Каверин и тут же без переходов: – Ничего не слыхал?

– В смысле?

– Ничего такого не слыхал?

Блин! Чего крутит?! Говорил бы прямо! Нет, сначала нервы помотает. Ладно, он тоже может.

– Слыхал.

– Что? – тут же насторожил Каверина загадочный Лешкин тон.