Адвокат - Андрей Константинов

Он позвонил Катерине через несколько дней после похорон. Гурген не представился, но она сразу узнала его странный плавающий акцент. Сказав несколько пустых слов соболезнования, Гурген перешел к сути:

— Вадим ушел, не успев додэлать все свои дэла на этой земле… Но долги нада платить, эта запавидь порядошных лудей, да…

— Какие долги, кому? — растерялась Катя.

— Мыне… — и Гурген назвал сумму, от которой Кате стало холодно.

— Но у меня нет таких денег, и я про долг Вадима ничего не знаю…

Гурген помолчал, тяжело дыша в трубку, а потом коротко закончил разговор, словно дверь захлопнул:

— Паищи, да… Очень тыбя прашу… Пикающая трубка затряслась в Катиной руке, и она впервые после смерти Вадима смогла заплакать. Катерина не знала, что делать. Ей было страшно, она осталась одна в огромной Москве, знакомые словно отстранились от нее, и телефон, когда-то не умолкавший вечерами в их квартире, мертво молчал. Катя пыталась дозвониться до генерала милиции, с которым ее однажды познакомил Вадим, но его секретарша, узнав, кто звонит, после небольшой паузы сообщила ей, что генерал в командировке. Катерина начала метаться по Москве, пытаясь найти тех, кого Вадим считал друзьями, но все словно в норы попрятались — либо не открывали двери, либо их жены, не приглашая Катю войти, сообщали ей о командировках, отъездах или болезнях мужей.

Она вернулась в квартиру поздним вечером, зажгла свет в гостиной и вскрикнула от страха — на диване и в двух креслах вокруг журнального столика сидели три незнакомых ей человека. Впрочем, нет, одного она помнила — тот самый огромный кавказец, тень Гургена… Он как обычно молчал, чуть раскачиваясь и глядя в стенку. Двое других были русскими, похожими друг на друга своими мутными глазами и сально слипшимися волосами. Они быстро подскочили к замершей Катерине. Один зажал ей рот шершавой ладонью, потянув одной рукой голову за волосы назад, а другой стал задирать ей юбку до талии, шаря суетливыми пальцами у нее между ног… Кате было так страшно и противно, что она стояла как ватная, даже не пытаясь сопротивляться.

— Ух ты, соска какая сытная, а? Буфера-то какие наела! — заржал тот, кто задирал на Кате юбку, и вдруг, истерично похохатывая, то ли запел, то ли зашипел: «Фаланем девчонку на дурное дело — ах, какие ножки, ах, какое тело!…»

Кавказец медленно, словно неохотно перевел на него свой стеклянный взгляд, и певец резко оборвал куплет:

— Ты че, шкура, не поняла? Деньги где, соска дешевая? Счетчик тикает, слышишь? Секель порву!

Катя промычала что-то нечленораздельное сквозь ладонь, зажимавшую ее рот. Кавказец встал с дивана. Казалось, его совсем не интересует то, что делали с Катей двое мутноглазых.

— Отдай ее нам, Резо! — крикнул тот, что держал Катерину сзади. Резо неторопливо подошел к ним и сделал жест рукой. Катю отпустили. Резо взялся рукой за ворот Катиной блузки и резко рванул вниз. Итальянский хлопок треснул и разорвался, на пол посыпались пуговицы. Равнодушными глазами кавказец осмотрел Катины груди и негромко сказал:

— Мы придем завтра. Если не будет денег — порвем тебя. Отдашь — не тронем. Обещаю. Захочешь убежать — вернем, за домом посмотрят. Обмануть нас захочешь — будем тебе очень больно делать.

Так же медленно, словно окончательно утратив интерес к Кате, Резо двинулся к входной двери. Тот, который напевал песенку, сплюнул на пол и пакостно хохотнул Кате в лицо.

— Сечешь, шкурка?! Готовь лохматый сейфик под кипятильничек! Подмыться не забудь.

Хлопнула входная дверь. Катя села на диван, даже не поправив задранную юбку. Ей казалось, что еще немного — и она сойдет с ума. Быстро подбежав к бару, она достала бутылку коньяка и бокал. Катины руки так тряслись, что коньяк не попадал в бокал, выплескиваясь на пол. Бросив фужер на ковер. Катя крепко обхватила бутылку двумя руками и сделала три неумелых глотка из горлышка. Коньяк тек у нее по подбородку, попадал на порванную белую блузку. Постепенно алкоголь стал действовать, и Катерина смогла очнуться от шока. Сняв с себя разодранную одежду, она побежала в душ и лихорадочно стала тереть тело мочалкой, словно пытаясь смыть прикосновение грязных рук. Переодевшись, она сделала еще глоток коньяку и закурила, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Первой мыслью было собраться и бежать… Но куда? А если за домом действительно наблюдают? Тогда она точно попадет в руки этого страшного Резо и его мутноглазых. Волны паники захлестывали Катин разум, мешали думать. «В милицию обращаться нельзя. Слишком много придется рассказывать и объяснять… А может быть, Вадим на самом деле был должен Гургену? Может быть, рассказать этим нелюдям про счет в Цюрихе, дать им код? Вадим как знал — заставил выучить код наизусть…» Но интуитивно Катерина чувствовала — нельзя рассказывать Резо про счет в Швейцарии. После того как она это сделает, жизнь ее не будет стоить и фантика. Да и не мог Вадим Петрович ничего задолжать Гургену. Катя бы об этом знала… Но что делать, что делать?

Неожиданно для себя самой Катерина вдруг грохнулась на колени, перекрестилась и подняла глаза вверх:

— Господи, вразуми! — лихорадочно шептала она, но вразумление не наступало. Катя заплакала и отхлебнула еще коньяку.

Внезапно она почувствовала, как страшная усталость наваливается на нее, буквально выключая сознание. Из последних сил она добрела до спальни и упала ничком, не раздеваясь, на кровать.

Она проснулась словно от толчка, зная, что нужно делать. В коротком сне она увидела лицо человека, который может ее спасти. Олег Званцев. После той памятной ночи он всегда присылал ей поздравительные открытки на Новый год, на Восьмое марта и на день рождения. В предпоследней открытке Олег написал номер телефона, по которому его всегда можно найти — в любое время, как он написал… Где же эта открытка, неужели она ее выбросила? Катя судорожно рылась в своем письменном столе, выворачивая содержимое ящиков прямо на пол… Вот она!

Дважды Катя не могла правильно набрать номер телефона — слишком тряслись пальцы. Когда на другом конце провода она услышала незнакомый мужской голос, у нее упало сердце.

— Алло?

— Позовите, пожалуйста, Олега Андреевича Званцева.

— Кого?

— Званцева. Званцева Олега!!!

— А кто его спрашивает?

— Это из Москвы… Катя… Екатерина Гончарова… Нет, Шмелева… Он поймет… Это очень, очень срочно…

Голос в Ленинграде немного отдалился от трубки, но Катя, напрягшись, сумела расслышать: «Адвоката спрашивают… Из Москвы… Шмелева какая-то… Через час?…»

— Алло, девушка, он отъехал, будет только через час примерно. Он ваш телефон знает?

— Знает! Но вы все равно запишите пожалуйста, это очень, очень срочно. И важно! Для него…

Следующие полтора часа Катя переходила от надежды к отчаянию, не сводя глаз с молчавшего телефона.

Когда она уже протянула руку к трубке, чтобы попытаться вновь пробиться в Ленинград, телефон резко зазвонил.

— Да?! — в этом коротком выкрике была вся ее боль и надежда.

— Катя! Катюша, что случилось?! Услышав голос Олега, Катерина залилась слезами от облегчения и ничего не могла сказать.

— Катя, что случилось, почему ты плачешь, что с тобой!? — надрывался в Ленинграде Олег.

Еле справившись с рыданиями. Катя закричала в трубку:

— Олеженька, родной, спаси меня!… Вадима убили… Приезжай срочно, умоляю, если ты меня не вытащишь отсюда, меня завтра убьют и… И я не знаю, что еще со мной сделают… Они от меня деньги требуют, а я не знаю, откуда их взять. Сегодня приходили трое — сказали, завтра снова придут… Помоги, Олеженька!…

Олег пытался что-то расспросить, но Катерина только рыдала и умоляла спасти ее. Поняв, что в Москве действительно происходит что-то странное, Званцев решил не терять времени на бесполезные расспросы. В конце концов, Катерина звала его на помощь, и это было главным. Она звала его, а он столько лет этого ждал…

Ночной гонки из Ленинграда в Москву Катя, конечно, не видела. А посмотреть было на что. Взяв с собой трех самых преданных и надежных своих людей, Олег сумел выехать уже через полчаса после звонка Катерины. «Мерседес» и BMW, казалось, не ехали по шоссе — они просто летели. Ну как обойтись русскому без быстрой езды, а особенно если он спешит на помощь любимой женщине! Ах, какая это была гонка…

В половине девятого утра Олег уже звонил в ту самую дверь, которую закрыл за собой с горечью почти четыре года назад. Нажав на звонок, Олег тут же отстучал в дверь морзянкой «семерку» — их старый, еще школьный условный сигнал. Не спавшая всю ночь Катерина сразу же открыла дверь и без слов буквально упала Олегу на руки. Двое спутников Олега, Ветряк и Доктор, смущенно затолкались в прихожей (третьего, Танцора, они оставили смотреть за машинами и обстановкой во дворе). У Кати не было сил на слезы, ее просто трясло, а Олег обнимал ее, прижимал к своей груди и шептал успокаивающе: