Сибирский аллюр - Константин Вронский

– Иван! – пронзительно вскрикнула она. – Скачи ко мне!

У них были самые быстрые лошади в ватаге. И эти лошади сейчас несли их в самую гущу сражения.

Прямо на них в желтом облаке пыли летели, подобно орде обезьян, вогулы и остяки.

– Ты не должен умереть! – дико взвизгнула Марьянка. – Ваня, я люблю тебя!

А потом… Потом произошло страшное. Машкова выбросило из седла, он покатился по земле и замер, прикрыв голову руками и прекрасно зная, что вот сейчас его затопчут сотни лошадиных копыт. Но Машков уцелел. Чудом разве что. Откатила уже волна конная.

Иван сел, глянул на топтавшегося рядом коня, на Марьянку с кремневым пистолем в руках. Поднялся с трудом, опираясь на девушку.

– Я… я упал с лошади, – сплюнул он набившуюся в рот землю. – Я… впервые в жизни во время атаки упал с коня! Не понимаю…

– Чего уж тут понимать, столкнули тебя! – спокойно отозвалась Марьянка. Вогул, прорвавшийся из казачьего кольца, со страшным свистом летел на них. Марьянка вскинула пистоль и, почти не целясь, выстрелила, выбив маленького желтолицего вогула из седла. Машков выхватил у нее из рук пистоль.

– Столкнули? – переспросил он.

– Да! Я и толкнула тебя! Ты должен жить – и ты живешь! Я человека люблю, а не крест деревянный на маленьком холмике. Иван, я так счастлива, что у меня все получилось…

Девушка привстала на цыпочки и поцеловала его.

– Мне конец! – мрачно прошептал Иван. – Пресвятые угодники, я больше уж и не казак…

Маленькая армия Мурзы Бегулая, быстрые узкоглазые остяки и вогулы, были полностью уничтожены в том бою. Ермаковы казаки просто раздавили их. Сабли, ружья, дикий крик, – воистину они получали чисто дьявольское наслаждение, убивая.

Год их души постились в спокойствии, покрывались ржой, и не было ничего, кроме скучной подготовки к походу. И вот сейчас они счастливо пожинали кровавый урожай – так селяне на полях жнут пшеницу и рожь. Неслись крики: «Гой! Гой».

Такого боя люди Мурзы Бегулая еще и в глаза не видывали. Сопротивление поселян, застигнутых врасплох, казалось им чем-то смешным и нелепым. Дикие битвы с охраной торговых обозов Строгановых только слегка будоражили кровь. Но в том, что творилось сейчас, не было ничего человеческого. Нет, явно не из мира сего нагрянули на берега Силвы казаки! И был лишь один выход: бежать, и шут с ним, что назовут тебя трусом. Как же не бежать от сатаны и воинства его?

Войско Мурзы Бегулая дрогнуло и побежало. Казаки с улюлюканьем преследовали отступавших.

Машков и Марьянка вновь сидели в седлах, они тоже стреляли, тоже размахивали саблями. Машков все старался прикрыть собой Марьянку, и девушка успевала перезарядить пистоли и ружье, а затем палила из-за его плеча по врагам.

Каждый выстрел попадал в цель. После четвертого выстрела девушки Машков совершенно оглох. У картины уничтожения врага стерся звук. Не слышал он, что кричала Марьянка: «Я люблю тебя, старый дурень!». Понял только, что «старый», что «дурень» и с горечью подумал: «Господи, что я опять не так сделал?!»

К ним во всю мочь погонял коня Ермак.

– Войско без руководства! – проорал он. – Что вы тут топчитесь?

Машков не расслышал и глупо улыбнулся атаману. Он-то думал, что Ермак похвалил его за что-то. Вместо него ответила Марьянка:

– Мы тоже не по кустам прятались, в штаны от страха напустив. Мы боролись, как и ты! – она ткнула пистолем в лежавших кругом убитых и раненых. – Думаешь, они здесь по собственной воле разлеглись?

– Мой посыльный при мне должен быть! – продолжал распалять себя Ермак.

– Я не понял, мы что, врага в кольцо не взяли? – огрызнулась Марьянка.

– Я бы тебе другие приказы передать велел! Борька! – Ермак подъехал почти вплотную к провинившемуся «Борьке». – Али ты в мешок на реку захотел?

– Ивана из седла выбили! – спокойно отозвался «Борька». – Я ему помогал, а когда мы отбились от остяков, к тебе все равно не прорваться было. Или мне его оставить надо было без помощи? Вот какова твоя дружба хваленая, Ермак Тимофеевич!

Атаман в изумлении оглядывал огольца. Никто не отваживался даже разговаривать с ним в подобном тоне. Его слово было законом, возражений не принималось. Казачий царь и бог никогда бы не простил такого, а Ермак царствовал не хуже государя московского.

– Вели сбор играть! – сердито приказал Ермак. – А те, кто в живых из людей Мурзы этого остался, пусть бегут, да своим расскажут, что времена новые наступают. Мы этими временами распоряжаемся, правда, Борька?

– Может, и правда, – отозвалась Марьянка, повергая Ермака в еще большее удивление. – Но временам нынешним не только сильные, но и умные людишки надобны!

С этими словами «Борька» пустил лошадь в галоп. Ермак посмотрел ему вслед, покачал головой, а потом хлопнул все еще ухмыляющегося Машкова по широкому плечу.

– А оголец-то наш не дурак, – заметил атаман задумчиво. – Пример нам с него брать надобно, Ваня.

– Братец, не слышу я тебя! – пожаловался Машков, виновато улыбаясь. В голове стоял страшный шум, словно волны морские на берег гальку накатывали. Наверняка Ермак доброе что сказал, по плечу он просто так похлопывать не станет – Иван прекрасно знал повадки своего атамана.

– Да не гогочи ты так по-дурацки! – крикнул Ермак. – Как тебя угораздило с лошади-то свалиться?

– Да, да! – отозвался Машков, вновь ничего не поняв и оттого улыбаясь еще шире.

– Совсем дурак, да? – взревел Ермак уже сердито.

– Но я в самом деле ничего не слышу! – крикнул Машков еще громче. – Борька-зараза, из-за плеча моего стрелял, стрелял! Какие ж уши такое выдержат!

Ермак сплюнул в сердцах, обозвал Машкова законченным идиотом и, рванув коня, поскакал прочь.

Никита и Максим Строгановы поняли, первая проба ватаги в бою удалась, сила «лыцарства» проверена. Хорошо вооруженное воинство могло без страха идти за Каменный Пояс в легендарную Мангазею.

Все, кто хотя бы раз побывал на ее бескрайних просторах – охотники, бродячие монахи, – были собраны вместе. С их слов рисовались карты, точно отмечались большие реки Тобол и Иртыш, нежная Тура и каменистая Тунгуска. Выспрашивали о бескрайних лесах и болотах, о бобрах, соболях и лисах. Поговаривали о золотом песке в речушках… Нет, ну надо же, богатство прямо в песке валяется, а в руки его никто не берет!

Заполучить землю эту для православных на самом деле означало собрать неисчислимые богатства для царя в Москве, для Строгановых на Каме, для Ермака и его буйной ватаги… Задача-то, прости Господи, почти непосильная.

Даже старый лис Симеон Строганов вернулся на Каму из монастыря Соловецкого, так уж хотелось ему увидеть воплощение давней мечты. Богатейшими людьми в мире станут Строгановы, ежели удастся Ермаку поход сибирский.