В горах пощады нет - Сергей Самаров

– Поздравляю. Без потерь?

– Обошлось…

– Другие новости есть?

– Я пока не связывался с другими группами. Они без рации. Рация только у меня. Ночью буду связываться с бригадой. У вас сведений тоже нет?

– Сведения поступили в бригаду. Мне доложили, поскольку операция на моем контроле… Обе группы, что работают на границе Чечни с Ингушетией, позицию заняли. Недавно… Они, если помнишь, начинают уже нынешней ночью… Готовы к работе…

– Да, их высадили ближе к месту. Пятнадцать километров. Должны уже преодолеть… Мы по крайней мере уже двадцать отмотали… А вылетели на сорок минут позже… А что, товарищ полковник, там…

– Ты имеешь в виду управление космической разведки?

– Я вообще-то имею в виду подполковника Тамарова… Ну и, поскольку они его ведут, космических разведчиков…

– Идет по маршруту. Быстро идет… Скоро уже к мосту выйдет. Это дополнительные трудности. Будем надеяться, справится. Были осложнения со спецназом внутренних войск, пока успешно преодолел.

– Я в курсе этого.

– Нет, позже было, после твоего вылета… Новое… На них поисковики нарвались. С собакой. Собака уничтожена, поисковики жестко обезврежены, угнан служебный «уазик»… Идет большой шум и активный розыск. Боюсь, смогут заблокировать, если вычислят направление. Но могут и не вычислить, если посчитают, что двигают через Чечню к границе с Грузией. По крайней мере наши следователи считают так. Оба. И послали туда для поиска дополнительные силы. Опять внутривойсковики. Сейчас соображаем, как их оттуда снять и не засветить операцию. Нет мыслей?

– Разве что присоединить их к двум нашим группам. К тем, о которых мы только что говорили. Слить часть информации. И добавить для страха что-нибудь впечатляющее. Сплетни выдумать легко. Надо выдумать. Пусть двигаются в нужную сторону. Это должно быть важнее, чем поимка двух беглецов. А потом уже местные менты подойдут… Тамаров с Мерабидзе за это время далеко убегут… Они – единственная реальная сила, находящаяся поблизости от интересующего нас района. И наши силы там раскрывать нельзя. Сообщить, что там только малочисленная группа. А силы бандитов увеличить, чтобы операция выглядела солиднее…

– Да, есть здесь сермяжная правда. Это нужно обдумать. Вариант, вообще-то, как мне кажется, вполне приемлемый. Боюсь только, что всех не снимут. Тамаров сильно их достал. Пожелают рассчитаться. А когда работают малыми силами, это, сам знаешь, бывает опаснее. Большие силы заметны. А в небольшую засаду попасть можно без проблем. Подожди… Что-то срочное принесли… Подожди, не отключайся…

Полковник там, в далекой Москве, обладал большей информацией, чем находящийся рядом с местом действия подполковник Бурлаков. Впрочем, это удивляло мало, поскольку к полковнику стекалась информация с разных сторон, тогда как Александр Григорьевич вынужден был обходиться тем минимумом, что для него выделялся.

– Еще сообщение, Александр Григорьевич… Чудят твои беглецы… Их уже плотно, казалось бы, обложили вместе с угнанным «уазиком», а они выскользнули и опять дров наломали… Голов то бишь… Теперь еще и БТР угнали… Боюсь, трудно будет с внутривойсковиками договориться. Но я попробую. Сейчас засажу группу на срочную разработку убийственной аргументации. Потом отговоримся – косвенные данные разведки, показания осведомителей… Это не всегда и не обязательно точные сведения. Ладно… Что будет у тебя, сообщай сразу. Я сегодня в кабинете ночую. В любое время связывайся…

– Товарищ полковник, жена Тамарову звонила?

– Звонила. Он обещал вскоре перезвонить ей, но пока распечатку разговора мне не приносили, даже если уже и звонил.

– Придумали, что сказать?

– Да, есть вариант… Но мы в открытом эфире. Не телефонный это разговор, хотя у меня и стоит система определения прослушивания…

– Тогда у меня все.

– Работай…

* * *

Строить из себя супермена перед подчиненными подполковник Бурлаков не любил и знал, что его организм по запасам сил хотя с простым человеком и не будет сравниваться, но в сравнении с другими спецназовцами ничуть не значительнее. Ну, может быть, значительнее, чем у солдат, но не чем у офицеров. Тем более у офицеров, которые в большинстве своем моложе его. И потому он оставшееся время отдыха решил все же посвятить прямому предназначению, то есть приказал себе заснуть.

Что такое бессонница, Александр Григорьевич не знал. Он даже удивлялся, как это можно от бессонницы страдать, когда имеешь возможность приказать себе спать и спокойно засыпаешь. И в этот раз он дал себе мысленный приказ сразу, как только закрыл глаза. И тут же в сон провалился. И даже во сне что-то видел, отчего казалось, что спал он долго. И проснулся от ощущения приближающихся шагов.

– Что? Уже? – спросил подошедшего капитана Максимова.

– Пора, товарищ подполковник.

– Я готов…

Он в самом деле был уже готов, потому что точно так же, как давал себе внутренний приказ заснуть, был в состоянии дать себе внутренний приказ проснуться и готов был сразу, без раскачки, вступить в любую работу, даже самую напряженную. А марш по сложной для прохождения местности легким назвать было бы трудно.

Оказалось, капитан Максимов уже выслал вперед дозор, оставив в прежнем составе только двух пулеметчиков, и боковое охранение уже выставил. И оставалось только подполковника разбудить, чтобы двинуться в путь.

– Вперед! – дал команду Бурлаков.

Максимов повторил команду отмашкой руки, которую в голове колонны уже ждали. Время близилось к вечеру, и колонна, передвигающаяся в полной тишине, не издавая при ходьбе даже обычного шума обуви, выглядела со стороны, наверное, странной.

– Что там с пленником? – спросил подполковник Максимова.

– Ему дали все-таки что-то поесть. Умер сразу… У него все кишки были осколками нашпигованы. Но – последняя воля умирающего… Как перед казнью… Исполнили…

* * *

В маршрут втянулись не сразу. Все-таки большинство солдат, в отличие от начальника штаба бригады, не всю жизнь посвятили службе в спецназе, хотя многие из них и были контрактниками, и войти в ритм сразу после отдыха только по внутреннему приказу, как это делал Александр Григорьевич, они не могли. И потому сначала движение было несколько вялым, словно бы лениво пробуждающимся.

Бурлаков посмотрел на часы и подозвал жестом идущего неподалеку старшего лейтенанта Аношина, которого в дозоре уже сменил другой командир взвода.

– Передай по связи: темп увеличить, на ходу не спать. Выбиваемся из графика. Впереди горы, маршрут сложнее, да еще и ночь…

Старший лейтенант включил «подснежник». И почти сразу почувствовалось, как сначала колонна вытягивается, словно бы между передовыми рядами и последующими наметился разрыв, потом последующие быстро сориентировались и подтянулись. Быстрее двинулись все, включая штабных офицеров, занимающих центр.

В ночном маршруте ничего сложного нет, когда идешь по дороге или даже по полю, где темнота все равно не может быть настолько плотной и, кажется, на ощупь осязаемой, как в горном лесу. Ночью, как хорошо знал подполковник Бурлаков, каждая ветка дерева норовит за рукав зацепиться, а каждый сухой сучок пытается тебе глаз выбить. И потому ночной марш все равно будет более медленным, чем дневной. Производя предварительные расчеты при подготовке к операции, Александр Григорьевич все это учитывал. Не учитывал он только бой, который хоть на немного, но график нарушил. А то, что при своих расчетах начальник штаба бригады брал двухчасовой запас времени для прибытия в нужную точку, он постарался на время пути забыть, словно не было этих резервных часов вовсе. Ведь и в пути, и на месте всякое может случиться. И потому все светлое время суток, что осталось в запасе, следовало выжимать из маршрута как можно больше.

Но все это осознание было только фоном общих ощущений. Общие ощущения включаются тогда, когда в передвижение втягиваешься, и оно становится идеомоторным актом, то есть ритмичным, безостановочным, не контролируемым сознанием, но руководимым подсознанием. В таком состоянии и километры глотаются легче, и усталости не чувствуешь.

Как обычно, подполковник Бурлаков запретил своим офицерам сообщать солдатам, какова протяженность маршрута и какое время им отведено на преодоление дистанции. Это уже давно известный психологический факт – когда не знаешь, что дистанция кончается, сил в организме больше, чем в случае, когда ощущаешь приближение к конечной точке. Даже при полной усталости включаются резервы, позволяющие идти и идти.

Но при всем при этом мысли Александра Григорьевича постоянно возвращались к положению подполковника Тамарова. Ведь если Артем Василич вместе с грузинским подполковником не сумеет миновать выставленные ему барьеры, то вся операция пойдет насмарку. Конечно, поставить заслон бандам можно будет в любом случае. Но определить местонахождение главных действующих лиц и обеспечить их захват в этом случае может только случайность, которой начальник штаба бригады не привык доверять…