Рассказы (LiveJournal, Binoniq) - Владимир Сергеевич Березин

обрывок лески.

Кто-то большой унёс мою рыбу.

Это был Страшный Кто-то Большой, живущий в озере.

Иногда, правда, щуки шатающимися зубами только мяли наживку и уходили с рассветом от жерлиц.

Рыбак мой ушёл дальше подманивать новую Большую Рыбу. Я же, откормившись, вновь двинулся по заросшей дороге.

От озера дорога стала прекрасной, гладкой и приятной для ходьбы. Говорят, её строил монастырский люд, и сам настоятель, иеромонах Питирим, проверял её качество посохом. Сев в коляску, настоятель держал перед собой посох, и как только палка подскакивала вверх, народ бежал с лопатами.

Монастырь у него, впрочем, был страшный. Один князь, говорят, был переведён в него за непослушание из Соловков. Зато теперь тут повсюду была духовность, и я лил её в чай заместо сгущенки.

И снова я на чем-то ехал, ехал...

Грязный грузовик выплюнул меня у речного причала. Я пошёл искать столовую, оказавшуюся длинным бараком с запахом свежей стружки.

У входа в барак стоял иссохший бородатый человек и говорил каждому входящему:

- Знаешь, брат... Тяжела жизнь, брат...

Съев сметану с хлебом, я вышел.

...На пустых ящиках у причала сидел баянист и пел Злобную Песню.

Песня была непонятна, всё в ней - мелодия и слова - было непонятно, кроме припева со словами: "Когда вдруг заскрипели сапоги...".

Баяниста слушали две многоцветные собаки и существо неопределённого пола, тут же выхватившее у меня из пальцев окурок.

Но главной деталью пейзажа был совсем другой человек.

У самой воды стоял Морской Волк. Я сразу понял, что это Морской Волк, даже Старый Морской Волк. На голове Старого Морского Волка была фуражка с немыслимой красоты кокардой. По размерам кокарда была похожа на капустный кочан.

В руке он держал кривую морскую трубку и, время от времени затягиваясь, смотрел в хмурую даль.

- Хочешь стать таким же, как я? - спросил меня Старый Морской Волк. - А хочешь выработать настоящую морскую походку?

Он прошёлся передо мной, и тут я заметил, что силуэт его фигуры похож на квадрат. Морская походка заключалась в том, что Старый Морской Волк припадал сразу на обе ноги, причём припадал куда-то вбок, попеременно направо и налево.

- Конечно, хочу! - закричал я. - А ты научишь меня курить морскую трубку?

- Отож! Пойдём со мной.

- А что это за катер? - спросил я его, только чтобы поддержать разговор.

- Мудило! - натопорщился на меня Старый Морской Волк и прибавил уже поспокойнее:

- Сам ты... катер. Это малое судно. Мы туда и идём.

- Эй, на судне! - крикнул Старый Морской Волк.

На палубе появился толстый старик в кителе. По рукаву этого кителя, к самой шее старика, подпирая его стариковское горло, поднимался золотой шеврон.

Ясно, это был капитан.

Увидев моего спутника, старик в кителе с неожиданной легкостью соскочил на причал и стал медленно приближаться к нам, расставив руки. Наконец они схватились, кряхтя, как дзюдоисты.

- Хо-хо! - крикнул мой провожатый.

- Старый хрен! - отвечал ему капитан.

- А это кто?

- Он - специалист, - солидно отрекомендовал меня Старый Морской Волк.

- Ну, тогда он нам рацию починит.

Сердце моё пропустило удар.

Как жениха к невесте, меня подвели к месторасположению хитрого аппарата. Я выгнал всех из закутка радиста. Радист, кстати, был в запое на берегу. Итак, я выгнал всех из закутка и закрыл дверь. Я всего один раз имел дело с рацией. То была знаменитая "Ангара" - подруга геологов, и использовал я её тогда только как неудобную подушку под голову.

И ещё я понял, что сейчас меня будут бить.

Был в моем детстве один такой человек. Он обитал в Смоленском гастрономе около того прилавка, где расположился отдел вин и коньяков.

Человек этот собирал себе компанию, покупал вместе с ней в складчину бутылку и произносил, обтирая грязной ладонью горлышко:

- Позвольте мне как бывшему интеллигентному человеку выпить первым.

Ему позволяли. Тогда он подносил бутылку к губам подобно горнисту и в одно дыхание выпивал её всю. Потом снимал очки, аккуратно складывал их и говорил:

- Бейте!

Но у меня не было даже очков.

Справившись с головокружением, я всё же дунул на отвертку и снял заднюю крышку с надписью "Блок питания".

Первое, что я увидел, был крохотный проводничок, отпаявшийся от клеммы.

Я зачистил его и, вместо того, чтобы его припаять, просто обмотал вокруг контакта.

Рация захрипела. Я повернул ручку настройки. Тогда рация внятно сказала бесстрастным голосом:

- ... и письма ваши получил. Получил. Привет тётке. Повторяю: Привет тёт-ке. Конец.

Всё умолкло.

Я привинтил крышку обратно и закурил. Руки у меня дрожали, а сердце выпрыгивало из груди. Через полчаса я позвал капитана. Он заворожённо вслушивался в музыку сфер, а потом молча пожал мне руку.

Вечером мы снялись с якоря.

Снялись с якоря... Разве так это называется?!

Я ждал, ходил взад и вперёд, но вот, наконец, задёргала, застучала машина, будто кто-то там, внизу, зашуровал огромной кочергой, в такт этому стуку задрожала палуба, заполоскал на гафеле бывший гордый флаг Российской Федерации, а ныне вылинявший розовый прямоугольник с тёмной полосой по краю...

И я представил себе эту землю и море, представил себе это пространство всё, целиком, с островом Моржовец, с небывалой деревней Нижний Маркомус, со всем пространством от Белого моря до Шпицбергена, от Баренцева моря до моря Лаптевых, с мысом Желания, вылезающим на самую рамку карты, с проливом Карские ворота - набитым судами, как городская улица машинами, с полуостровами и островами, городами и железными дорогами, областями, республиками и национальными округами...

Мы снялись с якоря и мимо раздвигающихся берегов пошли в Белое море.

А ночью мне приснился Патриарх Никон, плывший на лодке и вопрошающий:

- Кий остров?

В лодке у него сидел губастый аквариумист с Птичьего рынка. Этот аквариумист был сумасшедший. Его тощая фигура постоянно маячила среди рыбных рядов и была их необходимым добавлением. Добавлением к тому странному и причудливому миру моего детства, который то ли исчез, то ли преобразился.

Изредка он кидался к какой-нибудь испуганной девочке, с размаху тыча