Золотые камни (СИ) - Дана Канра

свое одиночество в этой глуши.

— Здесь есть кто-нибудь? — спросил он громко, но без особой надежды.

Больше всего он ожидал услышать эхо, легко отлетающее от стен, но никак не ответ. До боли знакомый голос, старческий, уверенный, и убийственно спокойный, произнес всего одну фразу:

— Здесь есть только твоя истинная судьба, Повелитель Смерти.

Брентер так и подскочил на месте от неожиданности.

— Творец?..

Рваный срывающийся шепот, хрипотца в голосе, пересохшие от волнения губы. Он не ожидал услышать здесь никого, разве что любимую Ольму.

— Ты грешен, сын мой, — Творец не ответил на вопрос, но продолжал медленно тянуть ядовитые слова. — Ты разгневал Падшего и обязательно прогневишь императора. Постарайся не прогневить себя сам.

— Что вы хотите сказать этим, отче?! — задохнулся Брентер от страха и гнева.

— Правду, сын мой. Я никогда и никому не говорю ничего, кроме правды.

Эти слова подействовали на Брентера обезоруживающе. Он не посмел бы поставить под сомнение слова самого Творца, и поэтому прикусил язык. Сейчас его не должно волновать будущее, но что насчет настоящего?

— Я здесь из-за любви? — спросил он озадаченно.

Щеки вспыхнули — к ним прилила горячая молодая кровь. По шее сзади что-то быстро полоснуло, словно кто-то невидимый ловко провел по открытой коже острейшим мечом. Не успев ничего понять, Брентер Райтон схватился за шею, торопливо ощупал ее и опрометью выскочил из хижины, надеясь на свободу и безопасность.

Здесь волны шумели громче, а круглая луна, налитая холодным серебром, щедро лила драгоценный свет на соленую воду и мокрый песок. Не вполне понимая, зачем это делает, Брентер вытянул руки вперед и вздрогнул, увидев темные кровавые пятна на ладонях. До того, как он прикоснулся к шее, они были чистыми.

Еще одно прикосновение — и кровь уже заструилась по запястьям, пачкая рукава. Ее было очень много на шее, но почему она не текла за шиворот, щекоча кожу спины? Брентер не мог этого понять, и оттого злился, искренне надеясь на объяснения Творца.

Но зачем возвращаться в дом, если только что сбежал оттуда прочь?

— Нелепо… — пробормотал мужчина, пытаясь успокоить сам себя.

Тяжелый старческий голос за спиной дал ответ на все его вопросы парой фраз:

— Ты слишком много сделал хорошего и плохого, Повелитель Смерти. Горячая кровь схлестнулась с холодной, родилась твоя смерть.

Не понимая, что больше его ужаснуло, леденящий голос или мрачное предсказание, Брентер Райтон с отчаянием посмотрел в темные небеса. И громко закричал, надрывая горло и легкие.

А потом очнулся.

***

Брентер обнаружил себя там, где предпочел бы не появляться вовсе: в императорском дворце. Кто-то положил его на жесткий диван, обитый голубым бархатом, и заботливо укрыл легким одеялом. Теплее от этого, впрочем, не становилось. Немного полежав, оценив по достоинству пышную роскошь императорской залы, он попытался подняться и тут же со слабым стоном опустился обратно на подушки.

Голова невыносимо болела, словно кто-то с силой ударил его по затылку, а в ушах стоял страшный гул.

— Где я? — зачем-то спросил он хрипло и очень тихо, хоть и знал заранее, что никто не ответит.

Но ошибся. В ответ прозвучал приглушенный и до боли знакомый женский голос:

— У меня в гостях, милый Брентер.

Повернув голову, он увидел Ольму, сидевшую на стуле и смотревшую на него с бесконечной любовью в усталых синих глазах. Брентера охватила сильнейшая нежность. Захотелось вскочить на ноги, подхватить любимую женщину на руки, зацеловать и убежать вместе с ней из дворца. Но страсть и вожделение тут же охладила тяжелая мысль о том, что их схватят, едва они выбегут из этой комнаты.

— У тебя? — переспросил он шепотом.

— Я императрица. Это и мой дворец тоже, а не только Сета.

На последних словах она грустно улыбнулась, и Брентеру снова захотелось поцеловать ее в приоткрытые губы. Жаль, что он слишком слаб и не может даже сесть, а не то чтобы подойти к Ольме.

И он тут же порадовался этому.

Открылись двери. Неспешно ступая по алым коврам, в залу вошел император Сет и, прищурившись, посмотрел на безмятежно сидевшую супругу, ее задумчивое лицо и безвольно сложенные на коленях руки. Затем этот острый пытливый взгляд перелетел, подобно крупной хищной птице, на Брентера. Но и тот не дал ни малейшего повода подозревать себя в чем-либо.

— Добрый день, господин листар.

— Добрый… — бессильно прохрипел тот.

— Вы изрядно напугали своих людей, когда упали в обморок в снег прямо перед беседкой, — сообщил Сет, растягивая слова, словно продолжал испытывать Райтона. — Что вас так напугало?

— Я не знаю. Не помню.

Все, что сохранилось в памяти, это испуганные слова Ольмы о жестокости императора. Намек на то, что рано или поздно Сета свергнут разозленные листары и благородные. И все. После этого черный провал — вплоть до прихода в сознание здесь.

— Раньше вы пугали людей смертью, теперь обмороками, — задумчиво проговорил император, с преувеличенным интересом разглядывая потолок, а потом вдруг метнул любопытный и хитрый взгляд на жену. — Ступайте, неанита. У меня к листару сугубо мужской разговор.

— Да, неано.

Она должна была назвать его «Ваше Величество», но на сей раз решил проявить самую толику непокорности — именно в тот момент, когда он едва ли обратил бы внимание. Больше не глядя на Брентера, словно того вообще не существовало, молодая женщина встала и медленно покинула комнату.

Проводив ее долгим внимательным взглядом, император повернулся к Брентеру.

— Признаться, вы меня озадачили своим слабым здоровьем, — произнес он с должной долей ехидства, как только за женой закрылась дверь. — Я рассчитывал на сильного воина, который отлично послужит государству.

— В Фиаламе очень много сильных воинов, Ваше Величество.

— Мне это известно. Но не лучше ли, когда предводители подают пример?

Райтон молча смотрел в порочно-красивое, отвратительно ухмыляющееся лицо, и не знал, что ответить, кроме откровенной дерзости. Почему-то сам император не хотел подать пример листарам в любой из добродетелей, но требовал от них большего.

Сет тоже смотрел на него, но с любопытством и усмешкой. Как голодный удав на жирного кролика.

— Вставайте, неано, — велел он отрывисто. — Поборите слабость и боль!

Стиснув зубы, Брентер поднялся на ноги. Голова кружилась, в висках стучала кровь, а к горлу подступила гадкая тошнота. Император Сет Ариас был его врагом и соперником, поэтому о слабостях Брентера никогда не должен узнать.

— Вы породили пищу для размышлений у западных сплетников, — радостно сообщил Сет. — Что будете с этим делать?

Брентер не замедлил с ответом:

— При любой возможности я проявлю себя лучшим образом.

— У вас есть такая возможность, — вкрадчиво произнес император.

Время в