Эра Водолея (СИ) - Рябинина Татьяна

Есть такая английская пословица: за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. И много вариаций на эту тему: сильная женщина, любящая женщина. Насчет великих в нашем случае, наверно, было бы слишком громко, но именно со мной он стал тем, кого я полюбила еще больше и иначе, чем раньше. Уверенным в себе, успешным.

Я не строила каких-то стратегических планов по захвату крепости. Просто вела себя с ним так, как подсказывала интуиция. Парадокс, но несчастный случай сыграл на моей стороне. Я даже подумать не могла, что Водолей может быть таким заботливым и внимательным. Во множестве мелочей, повседневной рутиной, а не одноразовым подвигом.

«Что ты в нем нашла?» — удивлялась Баблуза. Видимо, разглядела что-то нужное именно мне, еще много лет назад. То, что удерживало рядом даже тогда, когда тянуло уйти. И я не разу не пожалела, что осталась. Но возвращаться в прошлое и начинать все сначала категорически не хотелось.

Нет, с Водолеем все выглядело предельно ясно. Смятение мое было связано вовсе не с ним. Чем зацепил Федор — вот чего я не могла понять. Мне никогда не нравились такие типы. Это было что-то совсем другое.

И вдруг я поняла, посмотрев на пару за соседним столиком. Внешне мужчина ничем не напоминал Федора. Но в том, как он смотрел на свою спутницу, как разговаривал с ней, каким властным жестом притянул ее к себе и поцеловал, я почувствовала то же самое. Грубую силу — подавляющую, подчиняющую, ломающую волю.

Глава 27

Андрей

Суббота была самым подходящим временем, чтобы распутать этот клубок до конца, но позвонил Кирилл и сказал, что зайдет вместе с Катей. С утра они навещали Надю в роддоме и пришли к обеду.

Андрей боялся, что брат снова заговорит об Эре. Не хотелось сбиваться с того курса, по которому шел все эти дни. Вспоминал, проживал заново каждый момент. С самого первого дня знакомства с Эрой и Инной. Пытался понять то, что осталось непонятым раньше. Оценить с позиций того, кем он был тогда и кем стал сейчас.

Сначала все шло непросто. В прошлое тянуло — но от него хотелось бежать бегом. Закрыть глаза, заткнуть уши, спрятаться. Он летел туда, как мотылек к огню, обжигал крылышки, удалялся, летел снова. Пока не понял, что — как бы пафосно ни звучало — должен сгореть в этом огне и воскреснуть, как птица феникс. Чтобы жить дальше.

К счастью, Кир об Эре даже не упомянул. Говорил только о жене, о дочери, о будущем малыше. После обеда Андрей посадил Катю на плечи и повез в гостиную поздороваться с куклами. Это был их обычный ритуал. Катя знала, что кукол тети Инны трогать нельзя. Только смотреть на них. И разговаривать. Хотя дома у нее жила сестричка-близняшка Катюша, самая любимая из всех кукол.

Театральных Инна делала в мастерской, а дома — что-то для себя или в подарок. В гостиной у нее был рабочий стол со всевозможными приспособлениями, там же примостилась швейная машина, а рядом — маленький этюдник. Когда Инна возилась со своими куклами, Андрей любил устроиться с книжкой на диване и между строк наблюдать за ней. Ее это не раздражало, не отвлекало. Иногда она оборачивалась, улыбалась откуда-то из другого мира и снова погружалась в него с головой.

Над столом на полке в рядок сидели шесть кукол: пять в национальных костюмах и давнишний Водолей-Чиполлино. Моделей Инна обычно искала в интернете, а если делала куклу в подарок, это всегда была точная копия будущего хозяина. Причем каким-то загадочным образом ей удавалось подчеркнуть в облике самую заметную черту характера.

— Ладно, Андрюх, мы поедем, — заторопился Кирилл. — Пока дождь не пошел.

— Спокойно, отвезу вас.

Жили они не так уж и далеко, у зоопарка, но прямой наводкой туда было не добраться, только с пересадками. Андрей довез брата с племянницей до дома, вернулся, поставил машину — и неожиданно для себя пошел к Неве. Низкие рваные тучи мчались по небу, как клочья грязной ваты, от порывов ветра перехватывало дыхание. На спуске у Сфинкса вода заливала ступени.

— Наверно, дамбу закрыли, — сказал он почему-то в голос, вслушиваясь в глухой плеск и стон гнущихся деревьев в Румянцевском саду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тогда было лето. Июль. И вот такой же западный ветер, сырой и тяжелый. В Питере почти всегда ветрено, но два ветра — особенные. Ледяной норд-ост, когда небо высокое и ярко-синее, а солнце слепит глаза. И западный, который гонит воду с залива в Неву, стягивает набухшие влагой тучи к самым крышам.

Предчувствие близкой беды давило, как эти самые тучи над верхушками деревьев. Андрей чувствовал, что Эра отдаляется все больше и больше. Они не ссорились, но ощущение утекающего сквозь пальцы песка с каждым днем становилось сильнее. Он понимал: ее не удержать, и это приводило в отчаяние. Наверно, еще тогда надо было поговорить откровенно и расстаться. Переболеть, переломаться. Но решиться на это Андрей не мог, потому что не представлял жизни без Эры.

Как вообще проснуться утром, зная, что не увидит ее — ни сегодня, ни завтра… никогда. А если и увидит, то все равно она будет… чужой. Как жить без ее прозрачно-зеленых, словно ручей подо льдом, глаз? Без струящихся золотистых волос? Без ее прохладного запаха — так пахнет колдовская любка белой ночью. Без стройного гибкого тела и звенящего, как колокольчик, смеха? Он был болен ею, и чем дальше Эра отходила от него, тем сильнее захватывала эта болезнь.

После школьного выпускного прошло пять лет. За это время всем классом не собирались ни разу. Особой дружбы между одноклассниками никогда не было. На годовщину, в мае, наконец решили встретиться, но не получилось. А в июле Лешка, работавший барменом в «Ящике» на Лиговском, взял все в свои руки и устроил вечеринку в клубе.

Эра идти не хотела, но они с Инной ее уговорили. Накануне у Эры был очередной прыжок, Андрей ждал звонка, вместо него пришло сообщение: «Все в порядке». Пытался дозвониться сам, однако телефон оказался вне доступа. Он не находил себе места, полночи не мог уснуть. Утром снова пробовал позвонить — с тем же результатом. После обеда прилетело еще одно сообщение: «Я не пойду». И снова он раз за разом натыкался на безжизненный голос робота, докладывающего о том, что абонент недоступен.

Андрей пошел к ней домой.

— Эры нет дома, — сердито сказала ее мать и захлопнула дверь.

Все смешалось клубком шипящих змей: недоумение, отчаяние, злость. И все-таки он поехал в «Ящик» — не понимая зачем. Как будто что-то гнало туда.

Все уже сидели за составленными столами, веселье было в разгаре. Остановившись на пороге, Андрей увидел с краю Эру и Инну. Еще мог уйти, что-то подсказывало: так будет лучше. Но вместо этого подошел к столу, как загипнотизированный. Сел рядом с Эрой, выпил штрафную. Посмотрел на нее — и все понял.

Лихорадочно блестящие глаза, темные круги под ними, припухшие губы. Краснота на щеках и подбородке, проступившая из-под тона и пудры…

— Я тебе звонил вчера и сегодня…

Господи, пусть это будет неправда. Пусть мне все это только показалось. Прошу тебя. Краем глаза Андрей заметил сведенные брови и прикушенную губу Инны. Эра молчала, глядя в свой бокал.

— Может, ты все-таки объяснишь?..

Голос противно сорвался, как у подростка. Она посмотрела на него — или сквозь него? — Андрей, я выхожу замуж…

Глава 28

Вот теперь мне стало ясно, почему Никита всю дорогу тупил в телефон. Берцы тридцать пятого размера — это очень сильно постараться надо, чтобы найти. Редкий зверь. Мои должны были приехать на следующей неделе, но запасные не помешали бы. Восемь лет для такой обуви тоже многовато. Даже если ее не треплешь постоянно. Деньги, конечно… На зарплату музейного искусствоведа сильно не разбежишься, но кое-какие заначки у меня были. Да и отец обещал подбросить. Потихоньку от матери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Заказав на субботу пять пар с примеркой, я подумала и написала Никите:

«Большое спасибо».

Ответ прилетел тут же:

«Не за что».

Чувствовала я себя довольно странно. В этом коктейле смешались раздражение, неловкость, недоумение и… Ладно, что там прикидываться, приятно тоже было. Но недоумение все-таки вылезало на первый план. Уж больно отличался Никита от всех знакомых мне мужчин. Хотя мой опыт общения с мужчинами вряд ли можно было назвать богатым. Андрей и Костя. Всё. Остальные — за рамками личного. Впрочем, Никита был меньшим из всего, что меня сейчас волновало.