НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12 - Александр Абрамов

Итак, вымогательство и продвижение по службе отпадают. Женщина? Быть может, ревность несчастливого соперника вызвала к жизни письмо Гуго Ленцу? Однако расследование сокрушило и эту версию. Гуго Ленц любил свою жену и не изменял ей. У него не было не только любовницы, но даже мимолетных интрижек. Что же касается восторженных записок и признаний в любви поклонниц знаменитого физика, то они носили исключительно односторонний характер.

Правда, оставался еще один мотив, которым мог бы руководствоваться в своих действиях автор анонимок, — мотив самый прямой, выраженный в письмах весьма недвусмысленно: это, говоря коротко, забота о судьбах человечества. Однако подобный альтруизм Арно Камп не принимал всерьез. Судьбы человечества? Как бы не так. Чуть копни — и под самыми выспренними словесами обнаружатся шкурные интересы. Только вот копнуть-то и не удавалось.

Хмуро встретил президент шефа полиции. Не встал из-за стола, только кивнул небрежно, продолжая заниматься бумагами.

В течение долгой паузы Арно Камп успел подумать, что, каким бы ничтожеством ни был сам по себе этот невзрачный старичок в сером костюме, в руках его сосредоточена власть, достаточная для того, чтобы его, Арно Кампа, в единый момент…

— Что же вы стоите? Садитесь, любезный Камп, — холодно пригласил президент, отрываясь наконец от бумаг. — Что нового?

— Мы провели тщательное… — начал Камп.

— Меня интересует, кто прислал письмо Гуго Ленцу, — перебил президент.

— Автор письма пока неизвестен.

— Я недоволен вами, Камп. Ваше ведомство обходится республике слишком дорого, и потому ему надо быть хоть чуточку полезнее. Похоже, вы не слишком дорожите своим местом, — сказал президент, и лицо Кампа вытянулось. — Я уже не говорю о том, что подрывные элементы смеют угрожать первому физику страны, — продолжал президент. — В данном случае речь идет о большем. Гуго Ленц, если угодно, это символ… Сколько писем с фиалкой зарегистрировано за истекшую неделю? — 84.

— Кому они адресованы? — президент задавал вопросы четко, быстро, как будто он подготовил и выучил их заранее, и Арно Камп подумал, что все происходящее смахивает на отрепетированный спектакль.

Но кто же режиссер?

— Вот список… — Камп суетливо раскрыл папку, но президент остановил его жестом:

— Бумажки потом. Кто преобладает в этом списке?

— Ученые. Физики.

— Вот видите — физики! — подхватил президент.

— Иногда шантажист, чтобы запутать след… Либо совпадение.

— Да вы понимаете, что говорите! — зашелся от негодования президент. Ядерный центр на пороге большого открытия. Нельзя допустить, чтобы его сорвали. Компания Уэстерн недовольна… — президент закашлялся и приложил к губам платок.

«Вот и режиссер! Компания Уэстерн недовольна…» — мелькнуло у Кампа.

Шеф полиции знал много, но он не знал всего. В частности, ему не было известно, что важная информация, связанная с расщеплением кварков, таинственным образом просочилась сквозь «непроницаемые» стены Ядерного центра и оказалось в руках Уэстерна.

Военная промышленность все время следовала по пятам за учеными. Едва появлялось какое-либо мало-мальски значительное открытие, как вездесущие щупальца компаний, занимающихся производством оружия, протягивались к нему. Дельцы шли на любые траты. Они прекрасно понимали, что накладные расходы, связанные с новыми видами вооружений, окупятся сторицей. Страна вела бесконечную изнурительную войну, которая, хотя и именовалась в официальных документах «малой», но средства поглощала отнюдь не малые.

Арно Камп, будучи от природы человеком неглупым, понял из последней аудиенции, что если уж президент в разговоре с ним упомянул Уэстерн, значит — плохи его, Кампа, дела.

Когда решаются играть в открытую? Когда все козыри на руках.

Во всяком случае, с этой историей надо кончать как можно скорее и решительней.

Использование морей и океанов, составляющих значительную часть земной поверхности, сулило человечеству неисчислимые блага. Море — поистине неисчерпаемый резервуар, в котором есть место и планктону и китам. В морской воде — в той или иной концентрации — многие необходимые людям химические элементы.

Постепенно в море начали возникать постоянные научные базы, занимавшиеся освоением морских даров. Однако базы располагались сравнительно неглубоко: человек долго еще не мог научиться жить и работать на большой глубине.

Морское дно всерьез заинтересовало ученых, когда возникла мысль пробурить сверхглубокую скважину, чтобы исследовать по вертикали строение земной коры и глубинных слоев нашей планеты, а также освоить новый источник полезных ископаемых.

Решено было начать бурение с морского дна, тем самым сильно сэкономив на проходке значительной толщи породы.

В распоряжении Ива Соича было несколько проектов. Однако все они предлагали начинать бурение в местах, слишком удаленных от берега, что очень удорожало работы. Лишь одно место Ив Соич счел относительно подходящим — глубокую впадину, расположенную близ Атлантического побережья. Однако неподалеку на берегу располагался рыбацкий поселок.

Иву Соичу пришлось приложить титанические усилия, чтобы настоять на своем. Он сумел убедить президента, что глубинная скважина не представляет опасности для жителей поселка.

— Я сам буду безотлучно находиться на переднем крае проходки, — заявил Соич, и его слова послужили аргументом в пользу последнего проекта.

Компании-подрядчики выстроили на дне впадины целый город — Акватаун. Не обошлось и без вездесущего Уэстерна, выполнившего по особому заказу Соича бур-гигант с ядерным взрывателем.

Об Акватауне пресса писала, но немного. Газетам требовались оглушительные сенсации, пусть недолго живущие, зато яркие, как бабочки-однодневки.

Внимание одно время привлекала фигура Ива Соича, человека, который вслед за доктором Гуго Ленцем получил грозное предупреждение.

Но шли дни, миновал апрель, и новость вытеснилась другими, тем более что срок жизни Иву Соичу преступник отмерил довольно солидный — полтора года. Одна газета даже сочла нужным поместить по поводу этого срока ядовитую притчу о том, как восточный мудрец Ходжа Насреддин подрядился для одного муллы научить Корану его ишака. Ходжа взял с муллы крупную сумму, испросив для своего многотрудного дела десятилетний срок. «За это время, рассудил мудрец, — умру либо я, либо мулла, либо ишак. В любом случае мне нечего бояться». «Не так ли рассуждает наш дорогой директор?» — вопрошала газета в конце.

Ив Соич возлагал на свое детище — Акватаун — большие надежды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});