Как-то раз Маргаритка (ЛП) - Феррис Джин

Кристиана охватило облегчение. Она узнала его! Он снова может быть ее лучшим другом, и больше не надо притворяться.

— Перво-наперво хочу, чтобы ты знала, как ужасно я себя чувствовал, что приходится тебя обманывать, — признался Кристиан. — Мы обещали никогда не лгать, но я просто не мог, как простолюдин, настаивать, чтобы принцесса сдержала обещание быть лучшим другом, особенно какому-то слуге.

— О, разве ты не знаешь, что дружба выше сословий? Сердцу важны лишь преданность, тепло и дружеское участие. А именно это ты всегда мне дарил и все еще даришь. А теперь, будь добр, — нечестно, что ты знаешь мое имя, а я твое нет.

— Кристиан. Ты угадала одно из шести, и это мое любимое письмо от тебя.

— Я рада, что не Клэнси! Ты точно не казался похожим на Клэнси.

— Как ты меня узнала?

— Потому что ты мой бастион. Такой, как и обещал мой лучший друг.

— Так ты сама догадалась? А не прочла, что у меня в голове?

— Я только ощущаю мысли и чувства, а не имена и названия.

— Не могу ничего представить, что бы хотел от тебя скрыть в мыслях.

Маргаритка потупила взгляд.

— По правде сказать, я не всегда так могу. Только когда я несчастна. Никто об этой особенности проклятия не знает. И разумеется, я вечно была несчастна, когда росла здесь, и потому так часто читала в душах людей, что до смерти их пугала. Впервые это случилось, когда мне было четыре года, и матушка тащила меня в детскую, потому что я помешала ей играть в вист с фрейлинами. Я спросила ее: «Вы правда хотите, чтобы я никогда не рождалась?» И она отбросила мою руку, словно обожглась, и спросила: «Как ты это сделала?» Так я узнала, что каким-то образом прочла ее мысли. Еще пару раз такое случалось, пока матушка не поняла, что это происходит, когда она касается меня. Поэтому и перестала. И очень скоро все присоединились к ней. Даже моя гувернантка. Все, кроме папы. Он никогда меня не боялся. Впрочем, у него и мыслей не было, которые бы меня беспокоили. И как водится, я с ним рядом счастлива, поэтому не могу его прочесть.

— Наверно, тебе стоит подержаться за свою матушку и убедиться, что она и впрямь что-то замышляет, чего я боюсь. А убедившись, ты должна бежать отсюда. Если хочешь, можешь жить со мной и Эдом. Или уехать к сестрам. Тогда мы можем продолжить посылать голубиную почту, если захочешь. Но я должен знать, что тебе ничто не угрожает.

— Тебе и в самом деле так важно?

Маргаритка так на него посмотрела, что у Кристиана словно зазвенело в голове — она бы позабавилась, прочти его мысли.

— Да, — ответил он, помотав головой, чтобы прочистить мозги. — Я не могу ни о чем другом думать, что было бы важнее.

— Я тебе верю, — призналась она. — А теперь я потеряла твои мысли.

— Почему? Потому что… потому что… счастлива?

Он не смел надеяться, что его забота сделает Маргаритку счастливой настолько, что она не сможет читать его мысли.

— Я знаю, что кажется безумием — обрадоваться, что моя собственная мать хочет навсегда убрать меня со своей дороги. Но ведь попутно я нашла, что здесь мой лучший друг, и он… — Она очаровательно покраснела, опустила ресницы и прошептала: — Я была так рада, что ты начал мне писать. Мне так тогда это было нужно.

— Я знал в тот день, что с моей стороны это нахальство, но ничего не мог с собой поделать. Меня снедало любопытство, что ты читаешь. Признаюсь, я удивился, когда ты мне ответила.

— И я. Но ведь ты не мог знать, как я была одинока, когда ты послал мне первую записку, как мне хотелось завести друзей.

— Ну, один у тебя теперь есть, — сказал Кристиан и снова обнял Маргаритку, желая, чтобы она прочла сейчас его мысли и узнала, что он хочет быть ей больше чем другом.

И в это мгновение, топоча по лестнице, на террасу ворвался отряд замковой стражи во главе с Ролло.

— Стой! — заорал он.

Кристиан и Маргаритка разжали объятия. К кому обращался Ролло: к ним или к своим солдатам?

— Взять его! — приказал Ролло, и Кристиана крепко схватили — стражников было столько, что он не мог сосчитать, и все увешаны оружием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Прекратите! — закричала Маргаритка. — Я принцесса и приказываю вам остановиться!

— Простите, принцесса, — ответил Ролло. — Но королева вас выше, и я подчиняюсь ее приказам.

— Но что я сделал? — возмутился Кристиан.

— Помимо нападения на королевскую персону? — спросил Ролло, и по его глазам Кристиан увидел: неважно, что он сделал и сколько извинений принесет, и сколько свидетелей поручится за его добрый нрав. Ролло намерен сквитаться за происшествие с Мег в кухне.

— Он не нападал на меня! — топнув ногой, воскликнула Маргаритка.

— Я своими глазами видел! — заявил Ролло. — Однако не это главное.

— А что тогда? — спросила Маргаритка.

— Он предатель, замышлявший вторжение в замок.

— Что? — в один голос вскричали Маргаритка и Кристиан.

— Видели, как он посылал многочисленные послания сообщнику за рекой. Единственная цель его под предлогом прийти и устроиться на работу — сообщить своим войскам, как можно проломить стены и захватить замок.

— Зачем? Чепуха какая-то! — воскликнул Кристиан. — И нет у меня никаких войск.

— Полная чепуха, — вторила Маргаритка. — Вы же видели, что он касался меня. Вы знаете, что я могу сказать, о чем он думал, и ничего подобного у него и в мыслях не было.

— Я только следую приказу, ваше высочество, — упрямился Ролло. — Уверен, у вас будет возможность высказаться на суде. У тебя тоже, — бросил он Кристиану. — Прежде чем тебя вздернут, — пробормотал Ролло. А потом громче солдатам: — Увести его. В самую глубокую темницу. И принесите мне ключ.

И упирающегося Кристиана поволокли прочь, каблуки его скребли по каменному полу.

Маргаритка побежала вслед.

— Не падай духом, — прокричала она. — Он не смеет так поступить. Я тебя сразу же вызволю.

Глава 16

«“Сразу же’’, по всей видимости, означает “никогда’’», — подумал Кристиан, томясь в сырой и захламленной темнице.

Он не знал, как долго пребывал здесь, — трудно следить за временем, когда нет окон наружу. Напротив его камеры беспрестанно горел, потрескивая, факел, прикрепленный к стене.

Узилище было просторным, в нем могло поместиться человек тридцать. И в то же время больше половины занимал всякий хлам: по-видимому, неудачные изобретения кузнеца. Еще Кристиан мог разглядеть цепи с кандалами, прикрученные к стене, куда приковывали несчастных узников, и благодарил судьбу, что худо-бедно имел свободу бродить по своему темному застенку.

Вскоре он обнаружил, что даже в просторной темнице не сильно-то поблуждаешь. Прислонившись к стене спиной, он сел на сырой пол и не успел глазом моргнуть, как сказалась бессонная ночь, и Кристиан вырубился как бревно.

Проснулся он от того, что кто-то прошептал его имя.

— Кристиан! — звал чей-то голос. — Проснись!

Он вскочил на ноги и подошел к зарешеченному окошечку в толстой деревянной двери камеры. В слабо освещенном квадрате показалось лицо Маргаритки. Кристиану еще никогда не являлось видение краше.

— Привет, — поздоровался он, придя в восторг от одного ее вида.

— О, Кристиан, — запричитала она. — Я пыталась поговорить с папой, но он просто одурманен. Полагаю, матушка чем-то опоила его, чтобы не создавал хлопот, пока готовят эту мерзкую свадьбу. Может, давно уже опаивает его каким-нибудь зельем, и поэтому он кажется таким больным и старым.

— Тогда спасайся сама, — решительно потребовал Кристиан. — Забудь обо мне. Я что-нибудь придумаю. Но тебе нужно бежать. Ты не можешь выйти замуж за Маркуса. Никак не можешь.

— Теперь я все время под присмотром, — пожаловалась Маргаритка. — С обоих концов коридора стоят стражники, и они сопроводят меня обратно в покои. Потом за мной присмотрят горничные, а у дверей и окон выставлена охрана. Я могу сбежать, если только у меня вырастут крылья.