Ремень Альфа-воина - Иван Сергеевич Воробьев

окно.

Джалел, хотя и осознавал всю неизбежность скорой участи, что вот-вот настигнет его, всё же невольно стал, судорожно перебирая руками и ногами, отползать от стоявшего над душой рыцаря. Тот неотступно следовал за своей жертвой, позволяя той ещё какое-то неопределенное короткое время вдыхать воздух, пока Джалел не уткнулся спиной в стену под окном.

– Вот и всё, рыцарь Джалел. – Заключил Гробиян, внутренне торжествуя. – Я так полагаю, умолять о пощаде ты тоже не собираешься?

– Не собираюсь. – Подтвердил твердо рыцарь, преодолевая соблазн.

– Твое решение. А так, знаешь, до этого меня ещё никто не просил о пощаде. А ведь жутко интересно, как чувствуешь себя в этот момент. По сути, ты в этот момент властен над человеком: ты можешь его пощадить, а можешь убить. То есть, именно от тебя зависит его дальнейшая судьба. И это настолько восхитительное, всепоглощающее чувство!

– Рад за тебя. – Сыронизировал Джалел, уже до невозможности бледный, но не потерявший смелости.

– Ага, вот как заговорил! Знаешь, я мог бы пощадить тебя, но не могу… Я слишком много тебе рассказал, и ты слишком много ведаешь. В том числе и про колдунью. Что ж, может, мне и не стоило просто о ней тебе рассказывать? Однако я думал, что тебя удастся сразить гораздо быстрее. Я и не подозревал, что ты так долго продержишься. И, по правде говоря, ты заставил себя уважать. Прямо-таки удивил меня.

– Тебе это так легко не сочтётся. – Предупредил Джалел Гробияна, сильно мучавшийся душой оттого, что тот так долго растягивает неприятный процесс, оказывая большое давление на нервы, хотя мужественный рыцарь уже давно приготовился встретить свою смерть.

– Так никто ж не знает кроме моего отца, рассказавшего мне путь к ней, и тебя. Тебя остаётся только устранить. А как ты думаешь, люди добиваются определенных высот в жизни только самым честным образом? Нет, удача сопутствует хитрым и предприимчивым, готовым на всё ради своей славы.

– И какая же это слава? Тебе самому сильно приятно от такой славы? – Джалел, конечно, и желал всем своим нутром, чтобы это всё поскорее закончилось, но всё же видя, что речи врага лишены всякого смысла, стал проявлять интерес к тому, чем вообще живёт этот властный в данный момент над ним человек. Рыцарь никак не мог понять, как можно всерьёз принимать такие низменные ценности, за которые держался Гробиян.

– Пожалуй, в чём-то ты прав. Но ты не учёл одного момента: я хочу жениться на принцессе. Заключив брак с ней, я в последствии смогу стать королём, так как у нашего короля не имеется собственного наследника мужского пола.

– Ты не достоин её. – Тихо произнес возмущенный до самой глубины души рыцарь, с болью осознавая, что та, которой он дорожил (пусть и переключил большее внимание на Айрини), получит себе в мужья столь ничтожного человека. Потрепанному жизнью мужчине так не хотелось это принимать, что от одной сей безысходности у него от горечи сжималось сердце. А ведь он мог стать на месте негодяя, но последний урвал у него победу прямо из-под носа, во что Джалелу до сих пор верилось с великим трудом.

– Ты случайно сам не питаешь к ней чувства, характерные влюбленности? – Со злостью, как бы бросая вызов, ответил Гробиян. – Вот уж кто-кто, а я по истине самый достойный из всех! – Этими словами мнимый герой заставил Джалела внутренне рассмеяться, а то и чуть ли не вслух, только было не до смеха.

Увидев нездоровый блеск едва сдерживаемого безумия в глазах недруга, Джалел почувствовал, что его безнадёжно охватывает безмерно сильное отчаяние. Картинки, как когда-то ещё совсем недавно, замелькали перед глазами рыцаря, когда Гробиян стал заносить над ним свой смертоносный меч. Всё, это последняя станция. Грудь воина невыразимо сдавливало от переживаемых страданий, и слезы потекли из глаз. Всё, к чему он устремлялся, потерпело крах. Столь болезненное чувство отсутствия всякой надежды он испытывал до сего момента только единожды, в далеком, безрадостном детстве.

В то же время, как ни странно, тут надежда давала о себе знать. Джалел верил в Бога и в Небеса, и потому ему было не так страшно умирать, и при мысли о том, где он окажется, в духе рыцаря царил удивительный мир, немало заглушавший острую, пронизывающую все фибры души боль.

– Мама, – беззвучно, только пошевелив губами и притом закрыв глаза, произнёс несчастный боец, когда грозное оружие Гробияна, поднявшись до предела, стало стремительно опускаться на него.

Неожиданно, к великому изумлению поверженного воина, раздался громкий звон разбиваемого стекла. Гробиян, случайно в последнюю секунду узрев надвигавшуюся на него за окном гигантскую птицу, так и застыл на месте. Не успев толком что-либо сообразить, мужчина оказался в клюве чудовищного создания. Только тогда до Гробияна внезапно дошло, что эта птица – та самая птица, о приручении для себя которой рассказывал Джалел. Напрасно дождавшийся своей участи злодей, бросив меч рядом с Джалелом, так что тот, острием приземлившись около самой головы рыцаря, чуть не прикончив того и отскочив на дюйм от поверхности, с жутким громыханием дал знать о своём падении, пытался ухватиться за что-нибудь в полном бессилии, в то время как во мгновение ока очутился во внешнем, пространном мире, где ещё виднелись догорающие угли заката и проснулось великолепное звездное воинство во всей своей блистательной красе.

Сердце несчастной жертвы так и замерло от неописуемого страха. И в этот момент Гробиян с величайшей досадой и негодованием вспомнил, о чём его предупреждала Венгильда.

– Нет, нет, нет, не надо! – Жалостливо, умоляюще быстро проговорил мужчина, пребывая в состоянии панического ужаса, и в голосе по жизни гордого человека звучали невероятные по своей силе горечь, скорбь и глубокое, душераздирающее, безнадежное отчаяние.

Затем раздался в округе замка нечеловеческий, холодивший кровь вопль, поле которого вскоре воцарилась дивная, необъятная тишина.

– Прощай, Гробиян. – Промолвил Джалел, неожиданное появление ручной фирии которого заставило подняться на ноги, глубоко вздохнув, найдя в одном только вдохе свежего, пропитанного листвой и лесной сыростью воздуха, сквозняком влетевшего в окно, настоящее, невероятное наслаждение. – Спасибо Тебе, Господи. – Поблагодарил христианин своего Небесного Отца, только сейчас заметив, как сердце всё это время неистово билось в его груди, и как сильная тряска от недавнего пережитого стресса потихоньку начала стихать.

Головная боль от невыразимой усталости и большой потери крови также давала о себе знать. Рыцарь Джалел, ужасно бледный, весь мокрый, в поту и в крови, насладившись чудным мгновением осознания победы и достижения конца пути, упал, распростерев руки, на колени, после чего в бессилии бухнулся ниц на пол.