У алтаря любви - Дорин Малек

Юлия закрыла глаза.

– Понимаю: скажусь больной и не приду на прием. Если меня не будет в твоем доме, Марк поймет, что я передумала, и тогда тебе нечего бояться.

Ларвия на минуту задумалась.

– Как тебе удалось убедить Ливию разрешить навестить меня после того, как на твоего охранника напали у источника? Она, наверное, что-то заподозрила.

– Ей ничего об этом неизвестно, – спокойно сообщила Юлия. – Я заплатила охраннику за молчание.

– Чем же ты с ним рассчиталась, Юлия? У тебя же нет собственных денег? Когда тебя посвятили в весталки, оставленные тебе по наследству деньги положили в банк.

– Отдала ему мамину брошь из сердолика.

Ларвия от изумления открыла рот, а затем сердито сжала губы.

– Должно быть, тебе очень хочется увидеть этого центуриона снова, – наконец, проговорила она.

– Я не знаю, видел ли что охранник, но боялась, как бы он не дал описание напавшего на него человека, если бы его начали допрашивать. А Марк такой… заметный. Его можно было бы заподозрить только по одному его росту. Слышала, что многие люди в городе узнают его.

– И ты рассталась с фамильной драгоценностью, чтобы защитить любовника, – сухо заключила Ларвия.

– Едва ли его можно так называть. Мы всего лишь обменялись несколькими словами.

– Не преуменьшай случившееся: он произвел на тебя такое впечатление, что ты готова ради встречи с ним рисковать своей жизнью.

Юлия промолчала.

Ларвия устроилась поудобнее на диване и запрокинула голову назад.

– Может, поделишься, как собираешься устроить встречу в моем доме, в то время как мне надо быть хозяйкой приема в честь юбилея Ливии Версалии. Как мне кажется, не самое удобное время для романтического свидания.

– Надеялась, что ты как-то поможешь мне, – призналась Юлия.

– Вероятно, считаешь меня очень опытной в таких вопросах? – повысила голос Ларвия.

– А у меня и такого опыта нет, – Юлия беспомощно пожала плечами.

– Возможно, только не удивляйся, но у меня тоже нет опыта: ты никогда не спрашивала, но я всегда была верна мужу, хотя ничего хорошего это мне не принесло; а после его смерти дед стал следить за мной, словно за своей женой. Если бы мне даже захотелось иметь любовника, хотя его никогда не было, то одно имя Каски и Сеяна заставляло меня хранить чистоту. Меня едва ли можно назвать светской женщиной, какой, вероятно, многие считают. А всем случившимся напугана так же, как и ты.

Юлия почувствовала себя виноватой перед сестрой.

– Но это не значит, что не помогу тебе, – поспешила заверить Ларвия, схватив Юлию за руку.

Юлия с надеждой посмотрела на сестру.

– Полагаю, будет справедливо, если хотя бы одна из нас станет счастливой в любви, – заявила Ларвия, и Юлия благодарно обняла сестру.

Ларвия взяла со столика маленький серебряный колокольчик и позвонила.

– Я прикажу подать нам что-нибудь перекусить, и мы обсудим наши планы.

* * *

– Юбилей Юлии Версалии? – нахмурился Септим. – Почему тебе вдруг захотелось пойти на такой скучный прием? Политики будут произносить длинные утомительные речи. Эти религиозные обряды ужасно скучны. У меня другие планы на этот вечер.

– Я не собираюсь посещать службу в храме, а хочу только пойти на прием, который состоится после, и, как представитель Цезаря, подчеркнуть от его имени уважение Верховной Жрице: он очень благодарен весталкам за прошлые услуги и хотел бы выразить им свою признательность, но сегодня вечером император будет в Остин у царицы Клеопатры и поэтому не сможет присутствовать на приеме, – Марк старался говорить безразличным голосом, чтобы не выдать, с каким нетерпением дожидается его.

– И Цезарь попросил тебя быть на этом приеме вместо него? – удивился Септим.

– Не совсем так – я сам вызвался пойти туда.

– А почему? – недоуменно спросил Септим, изучающе глядя на друга. И вдруг догадался. – А-а, понимаю: хозяйка вечера – вдова Сеяна, а та маленькая весталка, которой ты увлекся, тоже Каска. Если не ошибаюсь, она сестра Ларвии Сеяны. Правильно?

Марк протянул руку и взял с подноса маслину, не отвечая на вопрос друга.

Септим изумленно покачал головой и поднялся с дивана.

– Она будет там, не так ли? – настаивал он.

– Там будут все весталки.

– Марк, ты играешь с огнем.

– Ты это уже говорил, и зачем повторять снова? Скажи, пойдешь со мной или нет?

– Кому я там нужен? Насколько помню, у влюбленных третий всегда лишний.

Марк промолчал, но по выражению его лица Септим понял, что имел в виду Марк.

– Ты хочешь, чтобы рядом был друг, если что-нибудь случится? – спросил Септим.

– Не думаю, что может что-то случиться.

– Но у тебя могут возникнуть осложнения, если соблазнишь девственную весталку в доме Сеяна, – сухо заметил Септим.

– Септим, никого не собираюсь соблазнять – я не такой глупец.

– Да?

– Да, – твердо заявил Марк.

– Тогда каковы твои планы?

– Нет никаких планов.

Септим в отчаянии вскинул обе руки: если уж Марк не хочет говорить, то уподобляется египетскому сфинксу. И сейчас, очевидно, у него именно такое настроение.

– Так ты пойдешь со мной или нет? – продолжал настаивать Марк.

– Пойду, – коротко ответил Септим. – Отец собирался идти на этот прием, но, если я иду вместо него, ему остается провести вечер с любовницей, разумеется, не сожалея о такой компенсации. Ну, а теперь давай сменим тему разговора, иначе поссоримся.

– Да, согласен. – Марк протянул руку и взял со стола листок бумаги, на котором сенатор Гракх написал, на какого гладиатора он собирается ставить на предстоящих состязаниях. – А тебе кто больше нравится из них: самнит или фракиец?

– Кажется, самнит слабее и хуже двигается, а надо быть очень быстрым, чтобы хорошо владеть трезубцем и сетью. Фракиец сильнее. Свои деньги я поставлю только на него.

Они продолжали беззаботно беседовать о спортивных состязаниях, но Септим видел, что мысли друга где-то далеко.

* * *

– Добрый вечер, центурион, – приветствовала Ларвия Марка, когда он вошел в атрий ее дома, взяв его под руку. – Хотя мы незнакомы, я, как и все граждане Рима, много слышала о ваших подвигах. Очень расстроилась, узнав, что императора не будет, но обрадовалась сообщению, что вместо него придете вы.

– Благодарю вас, – ответил Марк.

– И, конечно, для нас большая честь, что здесь присутствует сын сенатора Гракха. Добро пожаловать, трибун.

– Добрый вечер, госпожа Сеяна, – улыбнулся Септим. – Хочу совершить жертвоприношение Пенатам. – И он положил ладан на алтарь богов, покровителей домашнего очага, находившийся в углублении стены.

Ларвия поклонилась.