Хадават - Вячеслав Ковалев

Они осмотрелись. Благо на небо выбралась желтолицая луна, почти полная, надо сказать. Под ногами была булыжная мостовая. Не та современная брусчатка, которой сейчас устилают все приличные тротуары, а старая, с округлыми камнями, между которыми пробивалась жесткая трава. За спиной темной стеной стояли высокие дикие кусты. Когда-то их обрезали и подравнивали, но с того момента, как их последний раз касались ножницы садовника, прошло немало времени. Теперь кусты вольно разрослись и нависали над дорожкой, вдоль которой стояли невысокие, в два, иногда в три этажа, дома, сложенные из камня. Окна зияли пустыми проемами, крыши кое-где обвалились. Все дома выглядели старыми дряхлыми стариками. Город был мертв.

– Где мы? – спросила Татьяна. – Вы можете мне хоть что-нибудь объяснить?

– Я думаю, это улица, а там, наверное, парк, – он махнул в сторону кустов, за которыми виднелось множество деревьев, – был когда-то.

– И что это за улица? У нас в городе нет таких улиц. Господи, чепуха какая, я ведь в парке гуляла. В парке Революции!

– В Центральном городском, – поправил ее Макс.

Это когда-то парк был имени Октябрьской революции, а сейчас – Центральный городской. Вот так. Но горожане называли его по старинке.

– Послушайте, – он старался говорить спокойно, – давайте пойдем, а то торчим здесь.

– Куда пойдем? Куда пойдем? – Нервное напряжение, державшее Татьяну, снова дало о себе знать, и ее, что называется, прорвало. Она кричала, требовала все объяснить. Просила. Грозила. Издевалась. Макс терпел и не мешал. Не пытался ее успокоить или остановить. Он стоял и ждал. Он просто не знал, что ему с ней делать. И через какое-то время она успокоилась.

– Послушайте, Татьяна, я действительно не знаю, где мы. Я только знаю, что это не наш город и не наш парк. Я думаю, что это даже… – Он запнулся. Что ей сказать? Как объяснить? Тем более что он и сам ни черта не понимал.

– Что? Что – даже?!

– В общем, нам надо идти и поискать место, где можно дождаться утра.

– Какого утра?! Вы что, не в себе? Я хочу попасть домой, немедленно! Я хочу спать в своей кровати у себя дома!

– Я тоже, – устало сказал он, развернулся и медленно зашагал по улице.

Татьяна постояла немного, еще раз огляделась вокруг и двинулась следом. Догнала его и молча зашагала рядом. Вокруг стояла звенящая тишина. Только их шаги гулко отдавались в этой тиши и эхом раскатывались вокруг. Казалось, будто все эти брошенные невесть когда дома внимательно прислушиваются, ловят каждый звук, подолгу играют с ним, вспоминая наполнявший эти улицы в давние времена гомон большого города. От этого было немного жутковато. Татьяна придвинулась ближе к своему спутнику. Они дошли до перекрестка и остановились. Парк здесь кончался. Дальше тянулось длиннющее одноэтажное здание, выглядевшее донельзя жалко и одиноко. Улица, уходящая вправо, была точно такая же, как и та, на которой они стояли. Но чуть дальше виднелась площадь.

– Может, туда? – спросил Макс.

Она пожала плечами – все равно. Они свернули направо. Дошли до площади. Угловые дома отличались от других. Они были выше. Крыши их венчали шпили с металлическими флажками. Окна были высокими и заострялись кверху. Кое-где еще виднелись остатки цветных витражей. Площадь была небольшой. Посреди ее стояло какое-то строение – не то беседка, не то еще что-то в этом роде. Они подошли ближе. Скорее беседка. Круглая, с несколькими входами и застекленными широкими округлыми окнами. Макс заглянул внутрь.

– Здесь лавочки есть, зайдем? – Он оглянулся.

Татьяна опять промолчала.

– Надо же где-то дождаться утра, – бросил Макс, – пойдемте. – И он шагнул внутрь.

Оставаться одной на улице Татьяне никак не хотелось, и она быстро юркнула за ним. Внутри, на удивление, было чисто и намного теплее, чем на улице. Вдоль стен по кольцу тянулись широкие лавки со спинками. Между ними стояли большие каменные чаши для цветов, в них еще оставалась земля, самих цветов правда не было. На одной из лавок уже устроился Макс. Посередине стояла особенно большая, даже огромная чаша с резными фигурками по бокам.

– Присаживайтесь, – он похлопал рукой рядом с собой, – посидим, отдохнем.

Татьяна подошла, присела. Она вдруг снова вспомнила о разорванной блузке, резким движением прикрылась и уставилась в пол. Ей было неловко.

– Спасибо, – тихо сказала она, – за то, что… ну вы понимаете, там, в парке, – пробубнила она.

– Пожалуйста. Как вы себя чувствуете?

– Да вроде бы ничего. Правда, рука вот болит, и тут, наверное, уже синяк вылез. – Она дотронулась до припухшей скулы. – Коленку ссаднила, как первоклашка. Блузку порвали, скоты, – добавила она.

Макс проснулся оттого, что у него затекла шея. Он сидел все на той же лавке, запрокинув голову на спинку. Татьяна была рядом, она спала, уронив голову ему на плечо. Будить ее не хотелось. Хотя все тело затекло и ему очень хотелось встать. Он попробовал тихо и аккуратно переложить ее на лавку, но она сразу же проснулась. Вскинулась спросонья, удивленно повела вокруг глазами, вспомнила и резко села прямо, снова запахивая злосчастную блузку. Она была растрепана, на скуле образовался кровоподтек, и во всю левую сторону лица расползалась внушительных размеров опухлость, отчего лицо казалось перекошенным.

– Что, страшная я, да? – Она поправила волосы.

Макс рассмеялся. Женщина всегда остается женщиной.

– Да нет, не очень. Так, – он покрутил ладонью, – самую малость.

Татьяна улыбнулась.

– Забавно, – сказал он.

– Что забавно?

– Я бывал в брошенных городах. Но там все равно есть жизнь. Не люди, конечно. Собаки, крысы, шакалы там, пташки всякие. А здесь никого. Совсем. Забавно.

– Максим, и все-таки, где это мы?

Макс вздохнул, прошелся туда-сюда, заложив руки в карманы брюк.

– В Зазеркалье.

– Что?

– Вы сказку про Алису читали?

– Вы издеваетесь надо мной?

– Даже не думал. Я не знаю, как это называется. Но это не Россия. Не Европа. Не Азия. И по-моему, это вообще не Земля. Я назвал это Зазеркальем. Как у Алисы. Знаете, проваливаешься в нору, летишь, летишь, а потом – бах! Зазеркалье. Говорящие кролики и королевы из карточной колоды.

Макс стал рассказывать, и рассказал ей почти все. Про то, как его все достало, как ушел с работы, как начались его видения. Как потом оказался в том самом лесу, как встретился со странными созданиями, рассказал о твари, о больнице. О том, что случилось в парке. Татьяна слушала спокойно, не перебивая.

– Простите, Максим, а где вы живете?

– На Островского, – ответил он.

– Островского, семнадцать, квартира тридцать три, – полушепотом проговорила она.

Он с удивлением уставился на нее:

– А откуда вы… – Макс не договорил, замолчал на полуслове, замер на мгновение, что-то увидев за спиной у Татьяны, рванулся вперед, больно схватил ее за руку и, сдернув с лавки, присел рядом, прикладывая палец к губам: – Тсс… – и кивнул в сторону одного из окон.

Татьяна чуть приподнялась и осторожно выглянула. В это самое время на площадь из переулка выскочила девушка в черной рубашке с длинными рукавами, поверх которой был надет кожаный проклепанный жилет, перетянутый какими-то ремнями. Узкие брюки убраны в короткие, ниже колена, сапоги на невысоком каблучке. Черные волосы были собраны в пучок на затылке. Запястья схватывали шипастые рокеровские браслеты. А в руках у нее было оружие: в левой – небольшая слегка выгнутая сабля или меч, Татьяна плохо в этом разбиралась, в правой – нож. Выскочив на площадь, она замешкалась на минуту и бросилась дальше.

Сразу же за ней выскочило трое мужчин. Одинаково всклокоченные, низкорослые и широкоплечие, в ярких широких штанах и просторных рубахах с широкими, раздувавшимися при беге рукавами. У них тоже было оружие. Девушка резко обернулась и метнула нож. Тот, кто был ближе к ней, нелепо подпрыгнул, словно налетел на препятствие, схватился за грудь и стал заваливаться назад. Оставшиеся двое, не обратив на это внимания, бежали дальше. Один из них прямо на ходу бросил вперед короткую толстую палку. Та полетела, вращаясь, и попала в девушку как раз в ту минуту, когда она разворачивалась. С коротким вскриком она упала на каменную мостовую. Коротыши радостно взвизгнули и прибавили прыти, буквально в два прыжка оказавшись рядом с черноволосой беглянкой. Но та уже успела подняться на ноги и развернулась к ним, чуть расставив и согнув ноги в коленях и выставив перед собой меч, который держала двумя руками. Она радостно оскалилась, показывая маленькие острые зубки. Преследователи остановились и стали медленно обходить ее с разных сторон. Один перекинул из руки в руку полукруглый топор на длинном древке. Второй покрепче сжал дубину с большим железным шаром на конце. «Боже, какой ужас!» – Татьяна чуть не вскрикнула, но тут же сама себе прикрыла рот ладонью, а Макс сильнее стиснул ее руку.

Противники топтались на площади, не решаясь перейти к более активным действиям. Вдруг Макс отпустил Татьяну, подобрал внушительный осколок каменной чаши, валявшийся на полу, и на четвереньках медленно пополз к ближнему выходу. Татьяна хотела удержать его, но он только оттолкнул ее руку. Добравшись до выхода, он встал и ступил за порог. Девушка, стоявшая в это время лицом к беседке, заметила его, и ее оскал стал еще шире.