Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин

завопила сиреной одна из продавщиц, начав затем нечленораздельно причитать на повышенных тонах.

Наверное, именно из-за этого кошмарно-отвратительного воя-плача я и совершил вопиющую глупость. Вместо того, чтобы отлипнуть от останков витрины, а затем, встав на четвереньки, ломануться под надежную защиту подсобных помещений магазина, я, подсознательно, видимо, решил, что смерть в бою или хотя бы от несчастного случая — штука куда более предпочтительная чем выслушивание этих гнусных завываний, отторгающих саму мысль о том, что они вырываются из глотки разумного существа. Всегда не любил орущих, хоть младенцев, хоть баб.

Картина, представшая перед глазами юного идиота, вылезшего из укрытия как идиот, и вставшего в проходе, раззявив варежку, как полный кретин, представляла из себя зрелище частично порушенной улицы. Асфальт местами был взломан небольшими рытвинами, воздух полон пыли, два дерева, облагораживавшие местность, развалены на щепки и листья. Посреди всей этой тряхомудии стоял всклокоченный мужик с вытаращенными глазами в раскоряченной позе. В каждой из ладоней мужика с противным визгом вращалось по сфере зеленоватой энергии. Дикое зрелище для моего мозга, если так посудить. Запыленные брюки, подранный пиджак, галстук набок, слегка спитая морда самой славянской наружности и… энергетические сгустки в руках.

Крипота-то какая…

— Что, сука?! — хрипло и с вызовом заорал мужик куда-то вверх, — Слабо?!

Верх, куда я не успел задрать жвала, разразился нетолстым голубым лучом, ловко пойманным неосапом-алкашом на свою сферу, как будто прилипнув к ней. Посыпались веселенькие желтые искры, а алкаш, недолго думая, шевельнул кистью руки, отпуская сферу, прилипшую к лучу. Она довольно бодренько пошуровала вверх, но луч тут же прекратился, от чего сфера, оказавшись на свободе, начала исполнять пьяные виражи, а затем с воем воткнулась в стену дома, выщербив кусок размером с баскетбольный. А в руках у мужика снова горели две штуки. Глянув туда, куда интенсивно пырился потрепанный алкаш, я с некоторыми удивлением увидел прилипшего к стене здания милиционера. Держался служитель закона и порядка на стене с помощью прислоненных к ней ног и одной ладони, а второй вовсю целился в мужика с зелеными сферами.

Тот, выдохнув непечатное слово, пульнул в милицию своей сферой, на что та отреагировала довольно странным, но очень эффективным образом — резко переместившись по стене вверх методом скольжения, а потом жахнув голубым лучом из свободной руки по алкашу. Тот повторил отвод атаки от себя любимого, чем еще раз нарушил целостность близлежащих зданий.

На этом моменте у меня включился мозг, после чего я предпринял попытку стратегического отступления назад в магазин. Получилось плохо, даже, скорее, катастрофично, потому как делая шаг назад, я наступил на осколок кирпича, потерял равновесие и, в попытке его восстановить, замахал руками, чем потревожил периферическое зрение алкаша со сферами. Он, до этого уверенно отбивавший все потуги стенолазного милицая, счел нужным бросить на меня взгляд. А следом, сопровождаемая испуганным матом, в меня полетела и зеленая энергетическая сфера…

Интерлюдия

Ваган терпеть не мог «гнильцов», считая их хуже «доброхотов» и «злыдней» совокупно. Было за что, еще как было! Что последние? Они просто идиоты, только с разными мотивами к вредительству и нарушению порядка, а вот «гнильцы» — они сержанта милиции Шахбазяна вымораживали наглухо. И далеко не только его одного.

Нормальный гражданин-неосап, думал милиционер, по стенам преследуя кретина, ранее швырявшегося энергетическими сгустками в ЗАГС, воспитан правильно. С ним, с нормальным, проведена работа, до него донесены уставы, нормы и положения. Из кого делают адаптанта? Либо из подающей надежды молодежи типа самого Вагана, либо из образованных и, что очень важно, занятых полезными и важными делами людей. В обоих случаях проблем для закона такие люди представляют куда меньше, чем «гнильцы»-адаптанты…

Милиционер, уклонившись от импульсов преступника, попытался еще раз его замедлить своим лучом, но снова оказался не при делах. Это взбесило еще сильнее. Наносивший городу урон придурок был, без всяких на то сомнений, алкоголиком и неуравновешенной личностью, но почему-то мастерски владел своей способностью. Как будто специально тренировался…

«Гнильцы», мать вашу.

Слабообразованные, с сомнительным прошлым и не менее сомнительными связями, а что еще хуже и гаже, с уже сложившимся асоциальным мировоззрением. Они втыкают в себя незаконно полученный артефакт, а затем бегут к государству со сказочкой, как шли вечером по улице, а им какой-то нехороший человек сунул каку. Бегут за анализами, за обучением, за работой, за новой жизнью. В которую и тащат свои хулиганские и воровские ухватки, нечистоплотность и прочую грязь! «Гнильцы», одним словом. Их не переубедить, не перевоспитать, да и отказаться от них не выходит. Каждый раз приходится ждать, пока такой проходимец себя выдаст.

Шилов, в данный момент успешно уже набивший себе нехилый срок об ЗАГС и усугубляющий его разрушением городской собственности, в милиции Пятого района давно был примете. Уж больно мутный был тип, ни на одной работе не задерживался, сожительствовал с гражданками недолго, по причине не вылеченного артефактом алкоголизма. Воровать не воровал, но бездельничал, за что его и гнали. Напоказ бездельничал, с точки зрения Вагана, провоцировал его выпнуть. Однако, деньги у него водились, но не настолько большие, чтобы закладывать пьянчужку в разработку.

И вот, расписавшись с одной бабой месяц назад, Шилов оказался ей выпнут из дому в буквальном смысле. Гражданка Шилова (теперь уже) оказалась неосапиантом, скрыв этот момент от жениха. И, когда он поднял на неё руку, с треском выперла его со своей жилплощади, понаставив синяков и ушибов в процессе. Придурок не нашел ничего лучше, чем идти мстить ЗАГС-у, где ему на церемонии бракосочетания такой важный факт не поведали, а в паспорт своей новой кормилице он заглянуть поленился заранее. И вот, имеем что имеем, а именно — большие проблемы для сержанта Шахбазяна, чьи способности и навыки были прекрасным подспорьем для отделения, когда требовалось задержать какого-нибудь урода, но совершенно непригодными для открытого боя. Слишком уж долго Вагану нужно было облучать цель своим замедляющим лучом…

«Гнилец» тем временем настойчиво, но совершенно бестолково пытался убежать от милиционера. Его зеленые сферы, к счастью Вагана, были штуками медленными, хоть и довольно разрушительными. Только вот времени оставалось всё меньше и меньше. По «теории криминальной психологии неосапиантов» ситуация в любой момент могла эскалироваться. Как только этот маргинал поймет, что заработал уже себе на шестерку, а то и десятку, есть риск, что он впадёт в раж, начав атаковать граждан. Просто потому, что терять ему уже будет нечего. Сопротивление он