Дым отечества, или Краткая история табакокурения - Игорь Богданов

Первым хорошие сигары стал делать в Петербурге Яков Федорович Фаллер, но главным их производителем в первой половине XIX века был Василий Никитич Тулинов (1811–1854), фабрика которого находилась на Большой Мещанской улице, 10 (ныне ул. Плеханова). Тулинов производил сигар на 50 тысяч рублей в год.

В 1854–1855 годах, после смерти Тулинова, дом на Большой Мещанской был перестроен по проекту Густава Мартыновича Барча и Александра Иеронимовича Руска. Дом стал доходным и известен в истории Петербурга как «дом купца К. И. Глазунова».

К 1830-м годам в Петербурге выделывалось пять тысяч ящиков сигар. Если составить их вместе или, скажем, сложить друг на друга… Но нет, ни того ни другого никто не делал, и скорее всего содержимое одного ящика уничтожалось быстрее, чем к нему успевали приставить другой.

Неслинд, торговавший, как уже говорилось, в другом доме К. И. Глазунова, у Казанского моста, производил сигар, курительного и нюхательного табака в начале 1840-х годов до 4500 пудов в год на сумму в 300 000 рублей и был одним из самых заметных деятелей табачного промысла.

Из воспоминаний современника описываемых событий следует, что курили тогда не только в городе, но и на природе, ибо петербуржцу «необходимо проветривать свой дачный воздух знаменитым жуковским табаком, папиросами Спиглазова и сигарами Тулинова, по причине дороговизны иностранных» (кое-кто и из наших современников тоже, приехав на дачу, первым делом закуривает и тотчас произносит: «Какой свежий воздух!»).

Находившиеся в тени своих более знаменитых коллег, прочие фабриканты также помогали петербуржцам дымить и в помещении, и на улице. Ни о продукции, ни о местонахождении фабрик Колобова и Головкина мы ничего не знаем. Однако известно, что в 1830-е годы купец Семен Елисеевич Козлов держал табачную фабрику в доме № 2 по Канонерскому переулку (переименован в 1965 году в улицу Пасторова — героя Великой Отечественной войны), упирающемся в Екатерининский канал, который в ту пору назывался «канавой». Рекламируя свою продукцию, изготовленную из «лучшего американского табака», Козлов так и указывал: «Можно получать по канаве, между Никольским и Аларчиным мостами, в собственном доме под № 2».

В 1830-е—1840-е годы в Петербурге действовало и несколько трубочных фабрик, самая известная — фабрика Виттена (Петербургской части, 1-ro квартала, № 158; это по «полицейской нумерации», существовавшей в то время). На ней производилось до 23 тысяч глиняных трубок «на голландский манер» на 1200 рублей в год.

28 июня 1839 года в Петербург из Лугано (Швейцария) прибыл двадцатидевятилетний Джованни Реццонико (1809–1871). Будучи механиком по профессии, он привез с собой проект машины для производства нюхательного табака. В Лугано тогда было 12 табачных фабрик, и табачная промышленность переживала бум. Реццонико направил свои стопы в российскую столицу, чтобы проявить свои способности на российском рынке.

Через три месяца после приезда, 19 сентября, Реццонико вместе с двумя своими знакомыми швейцарцами, проживавшими в Петербурге, подал в Департамент мануфактур и внутренней торговли прошение о предоставлении ему патента на «машину для производства различных сортов нюхательного табака». 12 октября 1840 года разрешение было им получено.

Спустя три года, в 1843 году, на мельнице, где мололи табак, случился пожар. Но этим дело не кончилось. В 1845 году фабрика Реццонико сгорела дотла (уцелела лишь запатентованная машина). Тогда фабрика находилась на северной окраине города, на Выборгской стороне, «в пределах дачи графа Ланского». Реццонико перебрался в центр города и обосновался в «доме Александрова», в Литейной части, куда въехал с семьей и остатками имущества. Здесь он организовал новое табачное производство. На его фабрике работало не меньше двадцати пяти человек, а это по меркам того времени немало. На фабрике производили курительный и нюхательный табак и сигары.

Фабрика Реццонико проработала десять лет. 10 октября 1850 года закончился срок действия «привилегии», и в январе 1851 года Реццонико уже снова был в Лугано. В Петербурге он похоронил свою жену, Терезу Руска (умерла 8 ноября 1845 года), от которой имел троих детей. На родину Реццонико вернулся с русской женой — Александрой Ивановной Кузнецовой, от которой тоже имел троих детей. Имели ли потомки петербургского табачного фабриканта, уроженца Швейцарии, какое-либо отношение к табачному производству, мы не знаем.

До конца 1830-х года табачная промышленность России просуществовала без обязательного налогового обложения. Лишь 31 марта 1838 года было обнародовано «Положение об акцизе с табака», дозволявшее, однако, беспошлинную заготовку его в небольших количествах для собственных нужд (без привлечения средств механизации). Привозной иностранный табак облагался специальной таможенной пошлиной. В целях лучшего надзора за рынком тогда же был утвержден Табачный устав, в соответствии с которым предприятия этой отрасли могли располагаться только в городах. После введения в 1838 году «бандерольной системы» (защищенная полоска бумаги, которую можно было купить только у государства)[20] многие мелкие мастерские разорились.

В 1838 году в Петербурге было 120 фабрик, в 1840-м стало 111, к 1842 году их число сократилось до 26 — главным образом за счет объединения одних и ликвидации других. На некоторых фабриках работало по триста и более рабочих; были заведены паровые машины, с помощью которых ежедневно готовилось несколько тысяч фунтов табака и изготовлялись сотни тысяч сигар. Всего же в 1842 году на 26 фабриках было изготовлено 43 773 пуда курительного табака, до 500 тысяч штук сигар и 6585 пудов нюхательного табака.

Крымская война 1853–1856 годов прервала ровный и непрерывный поток доходов от табака, текший в бездонные карманы табачных фабрикантов. Торговля табачными изделиями зависела от состояния дел на южных рынках империи и потому пришла в полное расстройство с заключением парижского мирного договора в 1856 году, после которого мы потеряли Крым и Причерноморье, но вскоре наша торговля оправилась и заняла на радость курильщикам прежние позиции.

В 1860 году на полную, как можно предположить, мощность работали фабрики П. Зайцева, К. Петрова. В 1861 году в Петербурге было зарегистрировано 48 предприятий, выпустивших тогда же 44 624 пуда курительного табака, 99 525,5 тысяч штук сигар, 168 088 тысяч штук папирос и 4110 пудов нюхательного табака. Оборот этих фабрик составил четыре миллиона триста семьдесят тысяч рублей, а трудились на них две тысячи триста человек. В 1862 году оборот петербургских табачных фабрик сократился почти вдвое, главным образом в результате кризиса сельскохозяйственного табаководства в 1860-х годах. Свое влияние на ухудшение дел в табачной промышленности сыграл и новый акцизный устав 1861 года, предусматривавший повышение налоговых ставок и усиление правительственного контроля над торговлей листовым табаком. Начиная с 1860-х годов мелкое табачное производство практически сходит со сцены, уступая дорогу крупным — для своего времени — фабрикам.

Организация табачного производства, его механизация к началу второй половины XIX века оставались такими, будто на дворе стоял осьмнадцатый век. «Помещения фабрик, — писал очевидец в 1863 году, — тесны и неудобны. По большей части они состоят из двух-трех комнат, а в южных губерниях нередко фабрикою является подвал, с выходом на улицу. Медленность производства, небрежность в отделке и нечистота суть неизбежные спутники малозначительных фабрик. Можно полагать, что устройство фабрики с одним резальным станком (а таких фабрик у нас очень много) потребует не более двухсот рублей».

Впрочем, петербургские фабрики выделялись из общего ряда предприятий табачной промышленности страны прежде всего высоким уровнем производительности труда. К тому же большинство из них осуществляло законченный производственный цикл — от получения сырья до упаковки готовой продукции, а то и сбыта продукции (многие фабрики не имели дел с торговцами-посредниками). На крымских фабриках, например, лишь крошили табак, все остальное делали надомники (или «квартирники»).

Однако потребителю и в голову не приходило посещать табачные фабрики и знакомиться с организацией производства. Ему важен был конечный продукт — недорогой, красиво оформленный, желательно, уже знакомый, а значит, полюбившийся.

В петербургском справочнике 1854 года упоминаются, в частности, следующие табачные фабриканты: Вильгельм Брунс (выпускал табак, сигары и папиросы на Литейной улице, 147), Теодор Витте (сигарная фабрика на 2-й линии Васильевского острова, в доме Мюллера), Джон Лоренц, «цигарный фабрикант и содержатель магазина разного товара по Гороховой улице, на углу Красного моста в доме Таля», Семен Александрович Маньяков (Мещанская ул., 20), Саркис Богосов, торговавший «турецкими товарами» в доме 24, по Гороховой улице и в доме Армянской церкви (Невский пр., 40–42).