Пастыри чудовищ. Книга 3 - Елена Владимировна Кисель

не узнавая окружающих. Отдельные случаи бреда…

— Вы проверяли их на яды? — хищно спрашивает Аманда. От воркования нойя не осталось и следа, она деловито звенит какими-то пузырьками. Лекарь перечисляет названия нескольких зелий или компонентов — и разводит руками:

— Реакция обескураживает. «Зоркое око» показало, что с кровью что-то не так, однако это скорее не яд, а… что-то вроде чужеродного артефакта или незнакомой энергии, которая пульсирует в крови. Выводящие зелья или противоядия на эту энергию не действуют. И если вы позволите показать… Попрошу мужчин отвернуться.

Он подходит к пациентке — слышен шорох откидываемой ткани.

— Вот тут, выше икры, синяк — видите? Меня он, признаться, несколько насторожил. Похоже на след укола или укуса — только крошечный, и ранка подживает даже слишком быстро. Мы осмотрели тех пациентов, которые ещё живы, — и обнаружили такие же следы. Собственно, потому я предположил, что это может быть не яд или артефакт.

— И я нашла эти соображения логичными, — отзывается госпожа Виверрент. — Яд или вредоносный артефакт сложно пронести в поместье. Однако защите от бестий столько внимания не уделялось. Мы защищены от огня виверниев или таранного удара мантикоры. Но… разве нет того, чего мои предки не могли предугадать?

Оборачиваюсь — встревоженный лекарь поправляет одеяло на бедной девушке. Аманда полностью поглощена своими пузырьками. По лицу Гризельды Арделл ничего нельзя прочесть.

— Мы не знаем — заразно ли это, — в твёрдом голосе Касильды Виверрент, сталью в ножнах, прячется дрожь. — И потому я не обращалась к королеве… к Арианте Целительнице. Но если вы можете чем-нибудь помочь… подсказать… обещаю, что даже если в Вейгорде узнают об этом — у меня достаточно связей, чтобы защитить вас и ваших людей. Если что-нибудь нужно…

Варгиня кивает задумчиво.

— Уна, иди-ка сюда, ты понадобишься. Госпожа Виверрент, господин Финбо, вам тоже придётся остаться. На случай, если возникнут вопросы. Остальные… подождите где-нибудь.

Испуганная Уна приближается к постели спящей служанки, а слегка полноватая женщина в костюме горничной подходит, чтобы нас сопровождать.

— Мел! — окликает Арделл, когда мы уже собираемся покинуть лекарскую. — Комнату проверь Даром на полную. Звуки, запахи, движение. Хаата, ты тоже послушай как следует. Засечёте живое — не трогать, не геройствовать, звать меня! Всё поняли?

И добавляет в ответ на вопросительный взгляд хозяйки дома:

— Предосторожность на всякий случай — всё-таки мы с бестиями работаем.

Но у меня остаётся впечатление, что моя невыносимая знает больше, чем говорит.

Глава 2

ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ

— Похоже на Сонный Мор, сладенькая, — озабоченно говорит Аманда. Морщит нос, наблюдая за кровью пациентов в своих пробирках. — Не думаю, что здесь болезнь или зараза. Это и впрямь сон, только колдовской, а вот что его вызывает…

Я могу сказать, что его вызывает, — думает Гриз. Глядя на бледную, почти бескровную руку юноши-полотёра. На руке — едва заметный синяк и две точки, словно зловещий знак: не отвертишься, не скроешься… не сбежишь из сказки.

— Уна, попробуй проникнуть в его сны.

Девочка подходит робко, садится на край постели, кладёт на лоб юноши руку, на которой едва заметно начинает гореть Печать Сноходца.

Ойкает — и почти сразу руку отдёргивает, словно обожглась.

— Там… он с женщинами. И они… они его зовут, всё время. Чтобы он…

Для чего юношу зовут — отпечатывается на той части лица Уны, которая не закрыта волосами. Край щеки, нос и подбородок стремительно наливаются краской.

— Понятно. Посмотри сны остальных.

Одна из девушек — в кругу семьи, за столом. Обменивается новостями, шутит с маленьким братишкой, с родителями…

— Сирота? — спрашивает Гриз и получает от Касильды Виверрент удивлённый кивок: да, вся семья погибла, девушка воспитывалась в пансионе.

Из снов второй служанки Уна возвращается, подрагивая.

— Там что-то страшное… что-то чёрное. Лес, мокрые стволы, а за ними кто-то стоит. И она бежит, а на неё смотрят… и гонятся за ней.

— Спасибо, Уна, — говорит Гриз мягко.

Если прикрыть глаза, посмотреть через ресницы — легко поверить, что перед тобой старая история: хозяйка замка прогневала богов, и в замке все заснули, и только поцелуй любви…

— У них кто-нибудь был? Кого они любили… с кем встречались? Супруги, помолвленные, любовники…

Травник испускает возмущённое «Ну, это уж…» на последнем слове. Касильда Виверрент невозмутима.

— Я прикажу узнать. И доставить сюда всех, кого сумеют найти.

Отдаёт распоряжения слугам — и те уносятся, а в приоткрытую дверь просачивается гибкий серый кот с зелёными глазами. Независимо поглядывая по сторонам, идёт между кроватями — знакомиться.

— Не выгоняйте, пусть, — говорит про него Касильда Виверрент, которую меньше всего можно заподозрить в безумной любви к кошкам. — Госпожа Арделл, вы, кажется, уже что-то поняли?

Взгляд синих глаз — испытывающий и острый.

— У меня есть догадка. Но я бы предпочла получить доказательства.

— Госпожа Арделл, по всей видимости, считает, что нам поможет легендарное лекарство времён Сонного Мора, — язвительно вклинивается лекарь Финбо. — Поцелуй любви, не так ли? Прошу прощения, госпожа Виверрент… вы, разумеется, слышали все эти сказочки о том, что во время таких Моров выживали те, кого целовали их возлюбленные. Антинаучная чушь, как доподлинно известно Академии: от Сонных Моров не было найдено лекарство, и они остались ужасными бедствиями эпохи Братских войн. И только варг и нойя могли…

— …предположить, что официальные источники могут быть неполны, добрый господин? — выпевает Аманда со сладкой угрозой в голосе. — Столько хроник было сожжено и переписано, с той и иной стороны. Чтобы скрыть преступления одних и очернить других… Иногда мне кажется, что в песнях нойя больше правды, чем в исторических текстах.

Лекарь пренебрежительно разводит руками и бросает под нос едва слышное: «Вейгорд!» Касильда Виверрент молчит. Зеленоглазый хулиган требовательно мяукает у ног Гриз.

— Аманда… нойя ведь поют о чёрных снах?

— Старые песни, сладенькая, песни для дождливых ночей, — мгновенно откликается травница. — Тёмные песни о паутине, которая прокрадывается в сны и уносит с собою. О горячих губах, которые способны развеять любое наваждение. И о маленьких следах возле уснувших — крошечных, почти незаметных следах, то ли человеческих, то ли птичьих.

Всё сходится, и всё верно, и иногда сказки и песни оказываются правдивее учёных трактатов… Когда ты оказываешься в цветочном дворце с заснувшими слугами — наука никуда не годится. Нужно чудо.

Чудо входит в комнату, настойчиво подталкиваемое тем самым господином Даллейном. Растрёпанное чудо, конопатое и сероглазое, совсем ещё юное. Парень ни на кого не смотрит — только на бледную Тарру на кровати. Бросается к ней, хватает за руку.

— Меня не пускали, — говорит жалобно. — Не верили, потому что