Медвежий угол - Алексей Макеев

– Я тебе одному это говорю! Больше нигде не скажу – ни разу, не надейся! Не нравится мне, что мои братья делают, честно тебе скажу. Наркотиками торгуют, с милицией делятся. Плохо это! Вся округа нас ненавидит, а ведь раньше этого не было… И еще одно мне сердце рвет – ведь мой Караим хорошего человека убил! Милиционер его попросил – он и убил. В лесу выследил и по голове ударил. А чтобы не догадались, он его еще живого в другое место отнес и в штольню сбросил. А тот человек ничего плохого ему не сделал, даже и не видел его никогда. Неправильно это. Цыгане никогда так не делали. Наркотики всех до этого довели. Ведь цыгане торгуют, пока милиция им это позволяет, понимаешь? Отсюда и зло все идет.

– Та-а-ак! – произнес Крячко врастяжку. – Если я правильно тебя понял, ты утверждаешь, что ученого Подгайского из Москвы убил твой друг Караим по просьбе некоего милиционера. Это так?

– Так, – строго сказала цыганка.

– Расскажи, где это случилось и как все было, – попросил Крячко. – Никогда не поверю, что Караим все это в одиночку проделал. Голову даю на отсечение – с ним еще кто-то был. Признайся, был?

Он страшно жалел, что встреча с цыганкой произошла так внезапно и не удалось приготовить заранее диктофон.

– Ты правильно решил, полковник, – усмехнулась цыганка. – Караим крепкий мужчина, а все равно один не управился бы. На Черных болотах это случилось. Вдвоем они были. Есть тут один нехристь – Смола прозвище. Ему человека убить – все равно что стакан водки выпить. Он не цыган, а так, сволочь безродная. Только он хитрый. Когда из области следователь приехал, Смола из поселка ушел – от греха подальше. Он как чувствовал, что горячо будет. А Караиму всю жизнь не везло. Он в ту штольню расческу свою обронил. С тех пор она ему покоя не давала, как заноза в пятке. Тогда он пошел и взорвал штольню, чтобы никто ничего уже не нашел, а друг твой, красавец, за ним погнался, и Караим шляпу свою обронил. Значит, суждено было ему за свой грех расплатиться… Только зря твой друг про это в милиции рассказал – они ведь Сережку специально послали, чтобы Караима убил.

– Кто они? – жестко спросил Крячко. – Кто за всем этим стоит?

– Ничего больше не скажу, – непреклонно заявила цыганка. – И так уже много сказала. Если наши узнают, что у тебя была, – не жить мне. Я тебе сказала, где искать, а уж искать ты сам должен. Тебя на это учили, полковник! А мою молодую жизнь ты пожалеть должен – у меня другой нету.

– А я думал, у цыган, как у кошек – по семь жизней в запасе, – пробормотал Крячко. – Ладно, что с тебя взять! Сказала бы хоть, как зовут-то тебя!..

– Это скажу – все равно ведь сам узнаешь, – усмехнулась цыганка. – Тамарой меня кличут. Только не надейся, что отзовусь, когда окликнешь.

– Да уж какая тут надежда! – растерянно проговорил Крячко.

Ему вдруг на секунду показалось, что он у себя в кабинете, в Москве, и захотелось срочно позвонить Гурову. Крячко оглянулся в поисках несуществующего телефона. А когда повернулся, цыганки в номере уже не было. Он выглянул в коридор, но, кроме подвыпившего командированного из Светлозорска, копавшегося ключом в скважине соседнего номера, никого не увидел.

Крячко мигом забыл об ужине – он сгорал от нетерпения поделиться с Гуровым сенсационной новостью. Черные болота, Смола, преднамеренное убийство – какая жалость, что у него не было под рукой диктофона!

Крячко уже приготовился бежать на почту, чтобы перехватить Гурова по дороге – ему необходимо было куда-то выплеснуть накопившееся возбуждение, но тут Гуров сам вошел в номер.

Он выглядел сейчас усталым и постаревшим. Не говоря ни слова, снял пиджак, аккуратно повесил в шкаф на плечики и, не поворачиваясь к Стасу, скептически заметил:

– Ужином, однако, и не пахнет! Это саботаж или халатность?

– Какой ужин! – воскликнул Крячко. – Только ты ушел… Слушай, ты что-нибудь слышал про Черные болота?

Гуров задумчиво посмотрел на него и сказал:

– Есть тут такой район неподалеку. Я не очень вникал, но, кажется, это тот самый район, где формируются подземные источники. Практически водоносный район, вокруг которого тлеют наши страсти. Судя по всему, именно туда должен был отправиться в свой последний поиск Подгайский. А почему ты про него вдруг вспомнил?

– Потому что там его и убили! – объявил Крячко. – На пару – Караим и Смола. Живет тут такой головорез. То есть сейчас как раз уже не живет – смылся. А убили по просьбе кого-то из милиции. За что и получили гонорар свинцовой валютой. Смолу искать надо, Лева! И на Черные болота сходить…

– А тебе видение было, что ли? – вяло спросил Гуров.

– Ага, видение – в образе цыганки Тамары, – кивнул Крячко. – Вообще-то она до тебя приходила – где, говорит, тут у вас красавец-москвич? Ни за что уходить не хотела, собиралась тебя дождаться – автограф взять. Еле разговорил…

– Трепло, – констатировал Гуров. – Ужина не приготовил и врешь к тому же… Помешался на цыганках!

– Да клянусь, приходила! – вскричал Крячко. – Совесть в ней цыганская заговорила, и она мне все выложила. Только сразу предупредила, чтобы в суде на нее не рассчитывали. Так что информация эта сугубо внутренняя.

– Я бы сейчас внутрь посущественнее чего-нибудь принял, – устало сказал Гуров. – Темно уже. С цыганками завтра разбираться будем. С генералом я разговаривал – он пообещал прямо с утра пойти к министру – наверное, пришлют кого-нибудь нам на подмогу… А ты все-таки шуруй в магазин, пока он не закрылся. Красавец-москвич есть хочет!

Глава 10

С утра у Гурова снова побаливала голова. Только теперь он уже не мог точно сказать – экология это или последствия употребленного накануне «протектора» – они с Крячко довольно прилично выпили. Ясно было одно – целебного действия, которое сулил Стас, «Смирновская» не оказала.

Крячко был не согласен с Гуровым категорически.

– Ты просто предвзято ко всему относишься, – заявил он. – Мне один знакомый доктор говорил, что человек обязательно должен доверять своему лекарству, иначе оно впрок не пойдет. А ты все подвергаешь холодному анализу, и поэтому тебе ничего не помогает. Ты посмотри на меня – как огурчик!

Стас и правда выглядел бодрым и свежим, несмотря на вчерашние приключения. Гурову оставалось только завидовать. Он решил не сосредотачиваться на болячках, а сразу с головой погрузиться в дела.

– Сейчас ты давай сразу в милицию! – сказал он Стасу. – Выясни, как они решили вопрос с Савиновым и когда приедет следователь. Права особенно не качай. Пусть пока думают, что козыри у них. А я сейчас проведаю жену Смиги. Должен же он наконец появиться! А если до сих пор не появился, я считаю, это уже сигнал – искать его надо!.. Встретимся здесь.

За окном заурчал автомобильный мотор, хлопнули дверцы. Крячко выглянул в окно и сообщил:

– Переиграть ничего не хочешь? По-моему, милиция сама к нам пришла. Я вижу черную «Волгу» и какого-то полковника, хмурого, но бравого. Это, наверное, и есть Заварзин?

– Интересно! – сказал Гуров. – Что это его принесло? Почуял, что запахло жареным?.. Ладно, тогда сделаем так – ты двигай к Смиге, а я тут побеседую… Ну и что – тебя там не знают? А как же твое уникальное умение вступать в контакт? Давай, отправляйся – вот тебе адрес. У Смиги замечательная жена – симпатичная, волевая женщина. Между прочим, лет на двадцать его моложе, как я полагаю…

– Умеешь ты заинтересовать подчиненного! – одобрительно заметил Крячко, подхватил листок с адресом и вышел.

Не успели в коридоре затихнуть его шаги, как загремели другие и раздался решительный стук в дверь. Гуров сел на стул спиной к окну и крикнул:

– Входите, не заперто!

Открылась дверь, и вошел Заварзин. Он опять был при полном параде, наглажен и чисто выбрит. Глаза на осунувшемся лице смотрели настороженно и зорко. Он поздоровался и, недовольно всмотревшись в Гурова, заметил:

– Я присяду, не возражаешь? И ты бы пересел, ей-богу! Мне тебя плохо видно. Зачем тебе эти штучки – я же не подследственный…

– А разве я говорил, что ты подследственный? – заметил Гуров. – Психиатры называют это, кажется, фрейдистской оговоркой?

– Я у психиатров не лечился, – с затаенным превосходством сказал Заварзин. – Я к тому, что зря ты против меня настроился. Ну, погорячились оба – с кем не бывает? Сам видел, какая каша заваривалась. Тут никакие нервы не выдержат. Я предлагаю не лезть в бутылку, а просто обсудить наши позиции – чисто по-мужски!

– Боюсь, что разные у нас позиции, – сказал Гуров. – Диаметрально противоположные.

– С чего это вдруг? – сердито возразил Заварзин. – Одно дело делаем. Мне, между прочим, потяжелее приходится, чем тебе. Ты уедешь, и взятки гладки, а мне с этими людьми жить да жить. А в провинции, знаешь как? Здесь ничего не прощают и не забывают!

– У тебя удивительная способность говорить много, ничего по сути дела не сказав, – усмехнулся Гуров. – Извини, я ничего не понял.