Новые русские бесы - Владимир Хотиненко

К. ЛАРИНА: У нас такого нет. У нас есть либо…

В. ХОТИНЕНКО: Русское ханжество. Ребята, русское ханжество: мы боимся, как бы чего не вышло. Гоголь самый популярный на сегодняшний день.

А. СВАНИДЗЕ: Мне кажется, таким подходом сейчас немцы доказали, что они великая нация. Когда сомневались в этом – в результате гитлеризма. Сказали: ну, что это, мы привыкли, великая нация и т. д. Теперь они доказали, что они великая нация, тем, что сумели это прошлое оценить, отказаться от него…

К. ЛАРИНА: И взять на себя эту ответственность.

А. СВАНИДЗЕ: Только я все-таки скажу. Давайте подождем еще чуть-чуть. Понимаете, от чего Гитлер возник? Гитлер возник через унижение Первой мировой войны. Было унижение. А сейчас посмотрим, поживем – увидим. Я не думаю, что все так просто. Я не думаю, что там все просто. У Германии есть сложная своя история. И поэтому я бы не делала таких скоропалительных выводов…

К. ЛАРИНА: Ну а куда нам деваться? Потому что, извини меня, ведь опять же, поскольку мы апеллируем, как ты сказал правильно, Юра, к тому, что имеем в этой студии, – к фильмам, которые есть взгляд на историю октябрьского переворота. Я так его называю – извините, Владимир Хотиненко. А есть взгляд кого-то другого, который называет это Великой октябрьской социалистической революцией. И он по-прежнему существует, его никто не отменял. Так же как и есть взгляд на Сталина Юрия Грымова – на роль Сталина в истории советского государства, а есть взгляд совсем других людей, которые считают его победителем, которые считают его лучшим, как написано в одном из учебников истории сегодняшнем менеджером советской эпохи, самый лучший управленец успешный. Есть и такой взгляд, который тоже никто не отменял. Вот как с этим быть? Тогда получается, что кто-то из вас неправ, ребята.

В. ХОТИНЕНКО: А знаешь, здесь по анекдоту. И ты прав, и ты прав. К сожалению, боюсь, это именно так. Вот именно по анекдоту.

Ю. ГРЫМОВ: А может быть, если мы говорим про зрителя, мы говорим про читателя. Да, про нас с вами. Может быть, все-таки надо давать полную палитру?

К. ЛАРИНА: Полную.

Ю. ГРЫМОВ: Вот Володя снял так. Но этот же период я снял по-другому. И еще 15-150 человек снимут по-третьему. Вот как раз я – за умного зрителя и читателя. Когда мы в нашей школе изучаем Достоевского, Чехова и т. д., и вдруг это все куда-то скатывается и превращается в безнравственный кинематограф, вот тут страшно. Потому что, может быть, за последние 10 лет все перестали ворочать своей головой. Нужно уже не прожевать и дать в рот, а уже проглотить, а ему остается, видимо, только сходить в туалет. И то он уже, по-моему, перестанет это делать, слишком сложно. Давайте, пусть зритель сам рассуждает и сам соединяет в своей голове. Не хватит ему информации из наших фильмов – он будет еще что-то…

К. ЛАРИНА: Юра, уже выросло целое поколение, если ты не заметил, совершенно молодых людей, непуганое поколение, которое то время, в которое мы с тобой родились и учились в институтах, воспринимают как Эльдорадо, страну счастья. Понимаешь? Страну счастья.

В. ХОТИНЕНКО: Посмотрите, что получается. Я уже говорил, мифы устойчивее правды. Есть некие мифы. И миф Чингисхана, миф Александра Македонского, миф Наполеона. Странным образом, мифа Кутузова, победителя Наполеона, нет. Это странная вещь. Есть миф Гитлера, есть миф Сталина. Раз уж почти бессмысленно с ними сражаться, потому что те, кто это смотрит, им надо отдельно просто решать проблему образования элементарного и культуры, Ксюш. Это двойной процесс нужен. Нельзя просто сказать: Гитлер такой-то, этот такой-то. Они все равно персонажи непростые, все равно сложные. И не они даже, а время…

К. ЛАРИНА: Подождите, Гитлер преступник или нет?

Ю. ГРЫМОВ: Гитлер преступник, как и Сталин.

В. ХОТИНЕНКО: Гитлер преступник, вне всякого сомнения, но давайте зададимся вопросом: почему он никак, несмотря на все приговоры, не выходит из сознания? Почему?

К. ЛАРИНА: Согласна, Володя.

В. ХОТИНЕНКО: Почему этот странный с усиками персонаж мучает и мучает людей? Что это такое?

Ю. ГРЫМОВ: Так что он сотворил?

К. ЛАРИНА: Что он сделал с людьми?

В. ХОТИНЕНКО: Какие струны затронул? Чтобы этому противостоять, все равно нужно воспитание.

К. ЛАРИНА: Но ты же исходишь все равно из того, что это преступник.

В. ХОТИНЕНКО: Нужно воспитание все равно. Нужен двойной процесс. Само собой разумеется. И я мгновенно стану преступником, когда скажу, что Гитлер не преступник. Я автоматом должен стать преступником. Вопрос другой: мы же понимаем, что мы не отговоримся. Приговором таким, «Гитлер – преступник», мы ничего не сделаем. И пользы никакой не принесем. Процесс сам сложный, понимаешь, разрушить стереотип, это миф разрушить. Задача практически невозможная.

К. ЛАРИНА: Хорошо, другой вопрос задаю. Советская власть – это что такое, Володь?

В. ХОТИНЕНКО: Советская власть – это определенный период в развитии нашей многострадальной родины.

К. ЛАРИНА: Какой?

В. ХОТИНЕНКО: Сложный, всякий, однозначно не могу сказать, что это было правление преступное…

А. СВАНИДЗЕ: И довольно закономерное.

В. ХОТИНЕНКО: Скорее всего, закономерное, поскольку, я уже говорил, и Розанов с удивлением написал, как народ…

А. СВАНИДЗЕ: Ментальность.

В. ХОТИНЕНКО: С удовольствием православный народ вдруг превратился в безбожника и стал рушить все. Это какая-то закономерность. Я думаю, закономерность историческая. Я думаю, закономерность, так же, как у всякого человека есть судьба, это судьба такой, понимаешь. Но закономерность историческая, совершенно точно. Интересно, драматично. Вопрос другой. В этот же период выросло огромное количество людей. Мы сейчас имеем дело с поколением, выросшим в этой среде. Либо с юным поколением, выросшим в никакой среде. Вообще вне культуры, вне памяти, вне ценностей…

К. ЛАРИНА: И они пытаются за что-то зацепиться.

В. ХОТИНЕНКО: У нас же сейчас чудовищный замес на самом деле. У нас сейчас чудовищный социальный замес. Мне кажется, это нельзя не учитывать.

А. СВАНИДЗЕ: Обязательно, конечно.

В. ХОТИНЕНКО: При всем при том, что я верю в мистическую составляющую вот того, что мы условно называем народом русским, вот я в мистическую составляющую верю. Он какой-то самоорганизующийся. Но не знаю, все равно не учитывать это невозможно.

К. ЛАРИНА: А для вас, Ада Анатольевна, советская власть?

А. СВАНИДЗЕ: Советская власть для меня точно так же абсолютно закономерный период, хотя Вы знаете, в моем осознании прошлого есть точка зрения, которая соответствует тому, что писал Алданов в известном смысле, когда он писал свое «Самоубийство». Совершенно гениальная, на мой взгляд, книга. Но дело не в этом. А дело в том, мне представляется, что хотя судьбы народов складываются, в общем, достаточно закономерно для того менталитета, который выработался от среды, от обстановки, от географии, от судьбы на разных этапах и т. д., вырабатывается определенный менталитет. И еще имеет значение случайность. Ну давайте на минуту представим себе, что Каплан, негодяйка, убила Ленина в 18-м году. Не было бы Сталина во главе страны. Потому что Сталин в 18-м году был никто. Просто вот никто – и все. Были бы другие руководители. Тогда, может быть, не было бы ГУЛАГа, не было бы крепостного права для крестьян.

К. ЛАРИНА: Советского.

А. СВАНИДЗЕ: Советского, когда они работали за галочку и не имели паспорта. Не было бы много такого, что нам очень страшно вспоминать наряду с тем, что там было что-то, что нам приятно вспоминать. Были хорошие детские сады, например, но не будем об этом.

В. ХОТИНЕНКО: Хотя есть.

А. СВАНИДЗЕ: Хотя есть о чем. И, между прочим, были и ПТУ, и ФЗУ. Были рабочие хорошие, которых сейчас вы не найдете. Ну, дело не в этом. Я не тоскую по тому времени. Вот вам роль случайностей. Закономерность прорывается сквозь случайности, как говорил Гегель. Маркса я уже не цитирую, поскольку у нас его не уважают. Но, тем не менее, случайность свою роль играет. Она изгибает что-то в ходе истории. Посмотрите: предположим, не убили бы Александра II. И он в этот день подписал бы конституцию, подготовленную Лорис-Меликовым. Он же ехал туда, чтобы ее подписать, когда его убили. Вот его бы не убили. Не было бы Александра III так быстро. Не было бы тогда, если хотите знать, и революции 17-го года, может быть, даже и февральской. Потому что была бы конституция, еще один разворот в русской истории, и все пошло бы иначе. Поэтому я думаю, что советская власть была продукт необходимости, закономерности, воспитанный ментальностью, потому что перейти от крепостного права 61-го года и сразу к торжеству демократии социализма не способен ни один народ, это невозможно. Тем более наш народ, достаточно традиционный. С одной стороны, а с другой стороны, это еще и замес со случайностью известной. Которая бывает тоже в истории каждого народа. Вот не пришел не пришел бы Вильгельм Завоеватель в XI веке…

К. ЛАРИНА: Сколько всего, да.

А. СВАНИДЗЕ: Да. Бастард, как его называли, незаконнорожденный, к тому же еще сын герцогов Нормандских. Не пришел бы он в Англию, не установил бы там новую династию – сколько бы еще англичане пухли в своем медленном развитии, неизвестно. А он внес туда французский феномен, гораздо более продвинутый, и англичане ринулись вперед с XI века. Вот вам – в XIII веке они уже имели конституцию.