Прощай, предатель (Сборник) - Сергей Алтынов

Меня вдруг окатывает озноб: дверь приоткрыта, в проеме – темный силуэт. Рука медленно поднимается… Фредди Крюгер?!

Подавив готовый вырваться крик, кладу палец на кнопку пульта, лежащего в ладони, и в ту же секунду – два страшных толчка бьют по ребрам против сердца, и одновременно – две вспышки и два негромких, шепелявых хлопка. Пальцы жмут на кнопку неосознанно, просто как реакция на удары, на груди у меня что-то дважды чпокает…

– Ну как, все в порядке? – звучит вдруг тихий, писклявый, но спокойный голосок Лели-Оли. О господи, эта писька здесь! Неужели он посвятил ее во всю эту гнусь?!

– Полный порядок, Ольгуня! Можешь убедиться сама… – Голос Ивана тоже вполне нормальный. М-да… Моя школа.

Слышу мягкие шаги – Леля-Оля идет полюбоваться на мою остывающую тушу.

– Молодец! – В ее тонком голоске – ласка и удовлетворение. – Теперь ты у меня еще и богат, как Крез…

Вот оно что! Теперь мне все понятно – мой работодатель сумел обработать Ивана через эту кругложопую белесую дрянь. Эх, Ваня… Неужели мне теперь придется валить вас обоих? «Возле церкви в одной могиле влюбленных похоронили» – так, кажется, пелось в одной старинной песенке. Но другого выхода, похоже, у меня нет.

– Спасибо, Ванечка… – тихо произносит Оля, и в ту же секунду я слышу негромкий глухой хлопок – и мягкий стук падающего тела.

Не двигаясь, скашиваю приоткрытый левый глаз. Иван лежит на боку, в руке – «пушка» с глушителем, под головой смутно видно расплывающееся темное пятно. Оленька стоит над ним, в левой руке ее тоже нечто с глушителем, только покороче. А девица-то не промах, в буквальном смысле!

Она выпрямляется и, подняв оружие на уровень моей головы, медленно идет ко мне – шаг, второй… Девочка Оля хочет лично удостовериться в моей бездыханности. А также доделать Ванину работу – контрольный выстрел… Моя правая под подушкой сжимает рукоятку «вальтера»… Но я опоздал.

…Девочка упала некрасиво – левая нога вывернута, ночнушка задралась, прядь обесцвеченных волос растрепалась по лицу…

Стрелял Иван. Я скатился с тахты, подбежал, включил свет…

Иван глядел мне в глаза, губы его шевелились, но говорить он не мог – горло было разворочено, хлюпало и страшно пузырилось розовым, лужа крови под ним расползалась на глазах. Я в оцепенении смотрел на его судороги… Через несколько секунд он затих, искаженное лицо разгладилось. Прощай, напарник, прощай, предатель…

…Оля-Леля умерла сразу, пуля попала в позвоночник между лопатками – мгновенный паралич дыхания.

Я сидел на кухне. Стакан водки прошел как вода из-под крана, даже озноб не прекратился. Ну и нервы стали, как у барышни. Какой же я, на хер, профессионал? Пить надо меньше, дорогой товарищ… А если серьезно, то не в выпивке, конечно, дело. Пью я мало и редко. Просто профессия моя относится к числу вредных для здоровья, и долгожителей среди нас нет. Видно, мой ресурс уже подходит к концу.

Так, на этот раз поле битвы осталось за мной. Победителю положено разобраться с трофеями.

Еще раз подходить к трупам я не стал, а прошел в гнездышко сладкой парочки, только что угробившей друг друга. Разбросанная одежда, мой мобильник – куда это они звонили, интересно? Уж не заказчику ли? Очень может быть.

Я посмотрел на определитель номера. Ничего.

Дорожная сумка Ивана, сумочка Ольги. Это мне не нужно. На столе – толстый пакет из плотной бумаги. Из него, как я и ожидал, торчат пачки баксов. Интересно, сколько там. Протягиваю руку…

Стоп. Перед глазами возникла картина – удаляющийся «жигуль» с покалеченными кавказцами вдруг подпрыгивает и разлетается на части… Не может быть, чтобы мой (как оказалось, и Ванин, и Олин тоже) оловянноокий «опекун» не запрограммировал очередную пакость. Например, пакет, взрывающийся, как только его вскрывают. Но пакет уже вскрыт, и возглас Оли-Лели о том, что Иван теперь богат, как Крез, наводит на мысль о том, что содержимое пакета было тщательно изучено.

Внимательно осматриваю пакет, не трогая его. Никаких ниточек и проводков не видать. Наконец, осмелев, беру его в руки, осторожно, одну за другой, вынимаю пачки.

Тридцать тысяч. Маловато даже для аванса. Подешевели нынче вальщики… Обидно.

Складываю пачки в свою маленькую наплечную сумку, добавляю еще почти столько же своих – весь мой капитал.

До утра оставалось еще часа два, и я прилег – надо было расслабиться и спокойно решить, как жить дальше. Исчезнуть? Теперь это проще, в моей судьбе заинтересован только Ледовский (так я думал тогда), и у меня были веские основания считать, что ликвидация А.Чехова – сейчас все же не главная его забота.

Но если я уйду на дно, то всю оставшуюся жизнь буду считать себя трусливым зайцем. И потом, это просто несправедливо. Неэтично. Нечестно и непорядочно, в конце концов! Вальщик – тоже человек! Как это у классиков: подряжались? Подряжались. Работа сделана? Сделана. В срок? В срок. Качественно? Да, на уровне мировых стандартов! Значит, плати, как договаривались.

А потом, если без шуток, мне было западло спустить этому хмырю его подлости. Ну ладно, ты – один из воротил крупной мафиозной структуры, или «фирмы», или как вы там себя называете. По решению вышестоящего начальства «фирмы» ты организовал устранение своего патрона. Это – ваши заморочки. Но зачем топить Елену, взрывать грузин, совращать Ивана, насылать на него эту двуличную стерву Лелю да еще и плохо поступать со мной? Это – перебор. Так только козлы поступают. И стерпеть такое – просто аморально. Зло должно быть наказано! Я вступаю на тропу войны с тобой и твоей сраной «фирмой», или «конторой», а по сути – большой шайкой бандитов. Вот так!

Утром я на голое тело надел Мананин пояс, вложил в кармашек микроплейер с той самой кассетой, напялил белье с начесом, как было рекомендовано, а поверх – Милину кольчугу.

Бриться я не стал, для задуманного лучше быть слегка заросшим, это сейчас модно…

В подмышечную кобуру я сунул свой «вальтер» и оделся, как среднестатистический москвич, отправившийся на природу – по грибы, если есть грибы, или по ягоды, или просто побродить по лесу в порядке активного отдыха: спортивный костюм, современный писк моды – высокие ботинки на мягкой толстой подошве, бейсболка, за плечами – детский рюкзачок, в котором свитер, плащ, кое-какая еда, спутниковый телефон, подробная карта подмосковного северо-запада, несколько копий кассеты, лежавшей в поясе, и множество других мелочей, ну и новые документы. Антон Чехов исчез – с ним расправились жестокие убийцы… Жалко мужика, но такова наша жизнь.

Я вышел на тропу войны один – и это давало мне шанс в моей войне уцелеть. Хотя шанс, я это понимаю, ничтожный. Но я сделал свой выбор и менять его не собираюсь. Уходя из квартиры, оставляю дверь чуть приоткрытой. Максимум через пару дней тела, которые два часа назад были Лелей-Олей и ее бойфрендом, провоняют всю площадку. Дверь откроют и обнаружат смердящую парочку. Я мог бы сжечь трупы вместе с квартирой, но пожалел соседей. Обычные люди, работяги…

Ни к «своей» «девятке», ни к Олиному «БМВ» я даже не приближаюсь – решил учесть ошибки других, учиться на своих – дорого обойдется. На ближайшее время я – патриот общественного транспорта.

…Зачем я сюда приехал? У меня ведь совсем мало времени. Да и кто она мне, эта девчонка? Как это все нелогично! Непрофессионально… Тем не менее вхожу в тот самый гостиничный ресторанчик с его неповторимой кухней и не менее неповторимой рыженькой официанткой, которую я назначил Екатериной Третьей. Посетителей в зале в этот час мало, время завтрака прошло, обеда – еще не наступило.

– Ты что, никуда я с тобой не поеду! И вообще – если это шутка, то очень глупая…

– Глянь-ка сюда! – Я раскрыл свою сумку, и Катины глаза округлились. Дешевый жест с моей стороны… – Ты же сама говорила, что я коммерсант, причем удачливый! Ты права, официантку не обманешь – я действительно удачлив. Пока, во всяком случае…

Компания пожилых, солидных мужчин, сидевшая за дальним от нас столиком, уже давно старалась привлечь Катино внимание – она в это время была единственной официанткой в ресторане. Катя жестами просила их подождать, но было видно, что ждать они не привыкли.

– … Катя, я смогу создать для тебя другую жизнь. Денег хватит. Здесь, правда, немного, но это только для начала. И я рассчитываю иметь значительно больше. – Я чувствовал, что говорю совсем не то, что нужно, но у меня не было времени, и настроен я был не на мирные переговоры, а на войну.

– Антон… Я… – Девушка была ошарашена.

– Ты сможешь бросить эту дурацкую харчевню с этими дурацкими урожаями-неурожаями. Не будешь так дрожать за место… И никому никогда уже не будешь прислуживать! Наоборот – тебе будут прислуживать. Но придется уехать отсюда. Через пару дней, не больше. Я скажу куда.

– Нет, Антон, – убежденно проговорила Катя. – Мне не нужно этих денег. И никуда уезжать я не хочу.