Юбер аллес (бета-версия) - Юрий Нестеренко

- ...обеспечивался какими-то другими деньгами, пришедшими по российским каналам, - продолжал меж тем Эберлинг. - В принципе, их можно было бы отследить. Но местные безопасники обычно полагаются на хорошую работу коллег из Берлина. Те сказали, что придут деньги, сказали на что именно и сколько. Русские проверяют - вроде бы всё сходится.

- Ну, допустим, - Власов собрался с мыслями, - таким образом можно отмыть какие-то небольшие суммы. Что это доказывает? Что у СЛС есть чёрная касса? Это не открытие. К тому же зачем такие сложности? Хотя, - Фридрих в задумчивости почесал подбородок, ногти проскребли по свежей щетине с неприятным звуком, - может быть, скунсы таким способом оплачивают свою агентуру? Нет, не агентуру, там есть схемы получше. Пятая колонна? Тоже нет: всё равно там денег немного... Нет, это бессмысленно. Разве что как неприкосновенный запас на крайний случай. Или на оплату разовой акции... Стоп. А откуда вообще взялась эта идея? Насчёт счетов?

Эберлинг оживился.

- О, это интересная история. Всё началось с одного мероприятия. В Бурге на днях должен был состояться, - Хайнц заговорил по-русски, - Festival NEMETSKOI KULTURY - он выделил голосом последние два слова. - Да-да, - он снова перешёл на родной язык, - именно с таким названием. Основной бенефициатор - Рифеншталь-Фонд.

- Я до сих пор не могу понять, почему мы терпим эту... эту женщину, - Фридрих удержался от более резкой формулировки. - И её восьмого мужа. Этого, как его...

- Господина Лихачёва, - любезно напомнил Хайнц. - И не надо лишней грязи: он у неё всего лишь седьмой. А фрау Рифеншталь, вообще-то, является национальным достоянием Райха и народа Дойчлянда. У неё больше наград, чем у всех руководителей Управления, вместе взятых. В конце концов, ты ведь каждый год смотришь "Ужин в "Медведе"? За одно это ей можно многое простить.

- Ранние её фильмы действительно хороши, - согласился Власов, - да и "Ужин", конечно, шедевр... Но вот та гадость, которую она снимала после этого... Этот, как его... "Ночной патруль". Это же обычная порнография. К тому же с политическим душком.

- Но, между прочим, она тогда привезла нам пальмовую ветвь из Канн. Помнишь заголовки в газетах? "Германия снова побила французов на их территории"...

Фридрих почувствовал, как к горлу подступает тяжёлая, холодная злоба.

- Да, заголовки помню. И считаю этот день нашим национальным позором, - сказал он по возможности спокойно. - Когда нация, давшая миру Гёте, Ляйбница, Бетховена, Шопенхауэра, мало того что умудряется прославиться дешевым непотребством, но еще и гордится этим... Я не понимаю, как этого не понимаешь ты? По крайней мере, сейчас. Ты был юнцом - как, впрочем, и я. Но теперь...

- Наверное, я хорошо сохранился, - усмехнулся Хайнц, - но я и сейчас не понимаю, что именно тебя так злит. Конечно, старуха не ангел, но отрицать её заслуги перед культурой? Это просто смешно.

Вошла официантка, неся заставленный поднос. В центре стояло блюдо, накрытое серебристым куполом.

- М-м-м, - оживился Хайнц, - это у нас что? Мясо с брусничным вареньем по-славянски... Аб-ба-жаю, - последнее слово было сказано по-русски, причём, как заметил про себя Власов, с правильной интонацией.

Эберлинг развернул салфетку с прибором. Сыто звякнула вычурная двузубая вилка.

Девушка взяла со льда графин. Посмотрев на Фридриха (тот энергичным жестом отверг предложение), она быстро и ловко наполнила стопку Эберлинга, после чего деликатно пододвинула к нему поближе тарелочку с копчёной севрюгой. Белые ломти рыбы украшали маслины и половинка лимона. Ко всему этому полагалась специальная белая посудинка с тёртым хреном.

- Ну, - Хайнц торжественно поднял стопку, - за встречу. Хоть ты и не пьёшь... - Он зажмурился, быстро опрокинул в рот водку, подцепил вилкой ломтик севрюги, окунул в хрен, закусил - после чего блаженно откинулся на спинку стула.

В этот момент его лицо на мгновение попало в полосу света.

То, что Фридрих увидел в эту секунду, ему совсем не понравилось. Тонкое, нервное лицо Эберлинга на секунду лишилось своей обычной иронической маски - и на нём проступили напряжение, усталость и глубоко въевшееся беспокойство. Фридрих внезапно понял, что Хайнц зазвал его сюда не только затем, чтобы оградить себя от каких-то ненужных расспросов. Ему и в самом деле нужно было расслабиться. То есть, проще говоря, выпить...

Власову стало неприятно. Он отвернулся и спросил у девушки, могут ли они пожарить для него лично свинину с картошкой. Девушка записала свинину, попыталась предложить в качестве гарнира какой-то там "картофель-грате", но по лицу клиента поняла, что это не очень хорошая идея.

- Так вернёмся к кинокритике, - вступил Эберлинг. Судя по голосу, момент слабости благополучно миновал. - Что же ты имеешь против международного признания нашего кинематографа?

Он пододвинул к себе блюдо под крышкой. Снял её. Вдохнул аромат жареного мяса, после чего вонзил в него вилку и нож.

- Начнём со слова "международное", - Власов завёлся с полуоборота. - Сейчас оно имеет одно значение - "американо-франко-британское". Заметим, не дойчское, не итальянское, не испанское, не русское. А именно американо-франко-британское! Мы почему-то отдали врагу право называть себя "Мировым Сообществом", после чего немедленно начали ощущать себя провинциалами. И нуждаться в "международном признании". То есть в похвале врага, если называть вещи своими именами. И чествовать тех, кто заслужил эту похвалу. Но заслужить похвалу врага может только тот, кто ему полезен...

- Ничего себе логика! Ты хочешь сказать, что старая ведьма - пособница американской плутократии? - Эберлинг фыркнул. - О ней можно сказать много всяких гадостей. Но что она патриотка до мозга костей, в этом-то сомневаться не приходится.

- Да я в этом и не сомневаюсь. Но я хорошо знаю, что патриотизм, как и любая другая система убеждений, вещь двусмысленная. Особенно у нас, у дойчей. Патриот Дойчлянда, как правило, любит не Фатерлянд, а своё представление о нем. Дальше он совершает одну из двух типичных ошибок. Либо он принимает реальность за своё представление, и начинает эту реальность боготворить, препятствуя всяческим переменам. Либо он понимает, что реальность непохожа на его представление, и начинает её ненавидеть. Насколько мне известно, Лени Рифеншталь состоит сразу в дюжине реакционных организаций, включая ХНПФ. Где до сих пор принято приветствовать друг друга "Хайль Хитлер"...

- А что в этом страшного? ХНПФ сейчас - организация беззубая во всех смыслах, включая буквальный. Всё что они могут - устраивать коллективные камлания под коричневым портретом. Что касается остального - я, конечно, понимаю твои славянские чувства к Хитлеру... Но всё-таки именно Хитлер создал Райх. Иначе нас просто не было бы. Хотя - переживи он Сентябрь...

- При чём тут мои славянские чувства? Ты, кажется, не понимаешь простой вещи: врагам Райха всё равно, какие имена использовать для пропаганды. В нашем случае это делается, чтобы противопоставить "идеалы чистого хитлеровского национал-социализма" той реальности, которая настала после Обновления. Обращение к святыням противника с целью манипуляции ими - самый обычный пропагандистский приём. К примеру, если бы мы и в самом деле хотели морально разложить Америку, следовало бы начать с обильного финансирования Джефферсоновского общества и Линкольновского клуба. Чтобы они непрерывно поносили Рейгана, как отступника от заветов отцов-основателей...

- Ну, допустим, ты в чём-то прав... Прости, я ещё клюкну. За наше здоровье, - Эберлинг наполнил стопку, закусил рыбкой. - Но при чём тут Каннский фестиваль?

- Ещё раз. Похвалу врага может заслужить только тот, кто ему полезен. За что этому фильму дали приз? Да за то, что впервые за всю историю кинематографа дойчи, известные своим пуританством, показали всему миру на широком экране сексуальные извращения. Совершаемые французским офицером с нашей девушкой. Причём - полицейской из ночного патруля... И это сделала сама Фрау! Фигура вне критики! Политуправление вынуждено было заткнуться. Помнишь, что после этого началось на телевидении? А в печати?

- Ничего особенного не началось. Я вообще не вижу связи. Людям надоела униформа, ханжество и запреты, вот и всё. Рано или поздно это должно было произойти. Не надо во всём видеть козни врагов.

- Во-первых, не подменяй понятия. Ханжество - это лицемерие, а вовсе не чистота нравов. Борец с развратом и извращениями является ханжой лишь в том случае, если он сам - развратник и извращенец. И вот это последнее нам пытается внушить вся эта озабоченная публика, начиная с Фройда. Что на самом деле порочны все, а потому - еще одна грубая подмена - порок есть на самом деле норма. Ложь, грубая и грязная ложь, но скажи человеку сто раз "свинья" - он захрюкает. Особенно если ему попутно внушать, что хрюкать не постыдно. Ты знаешь, я не юдофоб, но я не знаю, кто принес человечеству больше зла - Маркс или Фройд. И, как бы я ни относился к Хитлеру, но когда он жег книги того и другого - он был прав на сто пятьдесят процентов. Это не было возвратом в средневековье, как вопят либеральные демагоги. Это была нормальная дезинфекция. Выжигание заразы, более вредоносной, чем чума, - Фридрих глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Хайнц открыл было рот, но Власов уже продолжил: - И потом, что значит - надоело? Что, если где-то кому-то что-то надоедает, с этим следует завязывать? Если школьнику надоели уроки - пусть растет невеждой и бездельником? Если кому-то надоело честно работать, ему надо разрешить воровать? Или мы уже превратились в Америку и сделали своим богом мнение толпы? Да, кстати - американцев ведь никто не спрашивает, не надоел ли им их свободный рынок? Тоже, между прочим, изматывающая вещь - когда в любой момент ты можешь лишиться всего и сразу. Это у нас в Райхе все законопослушные граждане имеют крышу над головой и "Фольксваген" в гараже...