Соблазнительный шелк - Лоретта Чейз

— У вас весьма образное воображение.

— Вы — человек большой и высокомерный. Думаю, вам хорошо известно, каким грозным вы можете быть.

— Увы, не для вас.

— Возможно, еще не все потеряно, — улыбнулась Марселина. — У таких людей, как вы, сильно развиты собственнические инстинкты. Более того, я — ваша диковина. Вы привезли меня на бал для развлечения. А я дала ясно понять всей компании, что думаю только о бизнесе, и для этой цели использовала вас.

— Но ведь все было не так, — сказал герцог. — Мы вальсировали, и всем вокруг было ясно, чем мы занимаемся, по крайней мере мысленно, хотя мы оба были полностью одеты.

— Ах, вот вы о чем, — вздохнула она. — Я так действую на каждого мужчину, с которым танцую.

— Не делайте вид, что вы остались равнодушной.

— Конечно, нет. Я никогда раньше не танцевала с герцогом. Это было самое замечательное событие в моей заурядной жизни мелкой лавочницы.

— Жаль, что сейчас не средние века, — буркнул герцог. — В этом случае я бы постарался сделать вашу заурядную жизнь еще труднее.

— Возможно, мне стоит поместить объявление, — подумала вслух Марселина. — Знатные и модные леди приглашаются на показ мод в магазин мадам Нуаро, Флит-стрит, Уэст-Чансери-лейн, чтобы увидеть совершенно новые платья и аксессуары, сделанные с таким мастерством и вкусом, что их нельзя сравнить с товарами других торговых домов. Мадам Нуаро часто подражают, но ее еще никому не удалось превзойти. И она единственная из хозяек магазинов имела честь танцевать на балу с герцогом.

Экипаж остановился.

— Мы уже приехали в отель? — спросила она. — Как быстро летит время в компании вашей светлости! — И женщина начала вставать.

— Мы еще довольно далеко от вашего отеля, мадам, — сообщил герцог. — А остановились, потому что на дороге что-то случилось. Все стоят.

Марселина потянулась к окну, желая увидеть, что произошло. Разглядеть что-нибудь, кроме стены дождя, было практически невозможно.

— Я ничего не вижу…

Она скорее почувствовала, чем заметила его движение, но герцог оказался настолько быстрым и ловким, что застал ее врасплох. Вот она привстала, стараясь разглядеть что-нибудь в окне, а уже в следующий момент его сильные руки подняли ее — легко, словно шляпную коробку — и усадили к нему на колени.

В первое мгновение Марселина была слишком потрясена, чтобы отреагировать должным образом. Но это длилось всего лишь кратчайший миг, один удар сердца. Но когда она начала вырываться, герцог уверенно положил руку ей на затылок и приблизил ее лицо к своему.

— Говоря деловым языком — а вы прибегаете к нему постоянно, — нам необходимо кое-что урегулировать. — Его голос был тихим и опасным. — Мы с вами отнюдь не закончили наши дела, мадам. Мы их даже не начинали.

— Не глупите, — проговорила Марселина дрожащим голосом. Ее сердце отчаянно колотилось, как будто она висела над пропастью.

Она сказала себе, что Кливдон — всего лишь мужчина, а мужчин она всегда понимала и умела ими манипулировать. Но легче от этого не стало.

Он был сильным и очень теплым. Его красота завораживала. Его сила и надменность волновали. В этом и заключалась проблема. Всегда сильная и уверенная, Марселина перед ним чувствовала себя слабой. Ее воля и доводы рассудка не выдерживали натиска чувств.

Сквозь одежду она ощущала тепло его тела, ее охватил жар, вызывая желания, справиться с которыми она была бессильна.

— Я не хочу вас, — солгала она. — Мне нужна только ваша…

Его жадный рот не дал ей договорить.

Его поцелуй был твердым и решительным. Много веков назад предки герцога брали то, что хотели: земли, богатства, женщин. Они говорили: «Это мое», и так и было.

Его властный рот завладел ее губами, словно утверждая свои права на нее. Поцелуй был жадным и настойчивым. И она сдалась. Ее губы открылись, чтобы принять его, почувствовать его вкус и насладиться им. Ничего подобного она уже бесконечно давно себе не позволяла. Он имел вкус тысячи грехов, и эти грехи были медово-сладкими.

Ее руки, еще недавно упиравшиеся в грудь мужчины, чтобы освободиться от его объятий, теперь обвивали его шею, безжалостно смяв шейный платок с невидимым в темноте экипажа изумрудом. Она отбросила его шляпу и запустила пальцы в густые шелковистые волосы, что ей хотелось сделать с того самого момента, как он склонился к ее руке в Итальянской опере.

Поцелуй был не таким, как предыдущий. Кливдон был зол на женщину, а она на него. Но между ними существовало нечто намного большее, чем просто злость. На этот раз Марселина не контролировала ситуацию. Она утонула в водовороте чувств, его вкуса, запаха его кожи, ощущения его мощного тела, собственнического прикосновения его рук.

Уже целую жизнь ее никто так не целовал.

Она знала — какая-то часть ее знала, — что должна немедленно высвободиться. Но… еще только немножечко… Она прижалась к мужчине и почувствовала торжество, поскольку его эрекция ощущалась даже сквозь многочисленные слои одежды. Когда его отвердевшее мужское естество прижалось к ее бедру, Марселину бросило в жар.

Кливдон издал утробный звук и прервал поцелуй. Ей следовало отстраниться, но она еще не была готова. А его губы тем временем скользнули по ее щекам, шее, плечам… Марселина едва не замурлыкала от удовольствия и откинула голову, всецело отдавшись великолепным ощущениям. Его руки жадно шарили по ее телу, пробуждая желания, которые она много лет держала в узде. Каждое прикосновение его губ рождало маленький пожар. Кожа горела, и пламя быстро распространялось внутрь.

Но не только она так сильно возбудилась. Марселина чувствовала, как участилось его дыхание, а когда теплая ладонь накрыла ее грудь, герцог издал низкий рык, словно хищник, готовящийся сожрать добычу. Звуки, которые они издавали, сливались в темноте, и женщина подумала о пантерах, спаривающихся в тени деревьев. Образ показался ей на удивление точным.

Он — хищник, она тоже.

Его губы снова оказались рядом. Каждым своим движением Кливдон, казалось, утверждал свою собственность. Он словно заявлял всему свету: эта женщина моя. Но и она не отставала. Ее руки гладили мускулистые плечи и грудь. Было восхитительно чувствовать, как напрягается под ее руками мужское тело. Самоконтроль явно покидал его, и это безмерно радовало Марселину, хотя ее этот пресловутый контроль покинул тоже.

Она изменила позу и опустила руку вниз, туда, где пульсировал твердый и очень большой — у герцога иного и быть не могло — фаллос. У нее голова пошла кругом, в возбужденном мозгу замелькали соблазнительные образы: обнаженные потные тела, смятые простыни, и она, кричащая от удовольствия.