Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

Харшоу взял ведерко со льдом, в котором стояла бутылка бренди, и как следует приложился.

— Энн, у меня готов душещипательный рассказ. О котенке, который забрел в сочельник в церковь погреться. Кроме того, что он был голодным, замерзшим и одиноким, у него, бог знает почему, была поранена лапка. Хорошо. Начали: «Снег валил не переставая с самого…»

— Под каким псевдонимом?

— М-м… пусть будет Молли Уодсворт. Достаточно сентиментален. Заглавие такое: «ДРУГИЕ ЯСЛИ»[9]. Начали. — Он диктовал, а сам время от времени поглядывал на ее лицо. Когда из ее закрытых глаз закапали слезы, он слегка улыбнулся и закрыл свои. К тому времени, как он закончил, слезы текли в три ручья у обоих, оба омылись слащавым умилением.

— Тридцать, — объявил он. — Вытри нос. Отошли его поскорее и постарайся, чтобы он никогда не попадался мне на глаза.

— Джубал, тебе никогда не бывает стыдно?

— Никогда.

— Однажды я не утерплю и садану тебя ногой в живот.

— Учту. А сейчас лучше прикрой своя ляжки и позаботься о рассказе, пока я не передумал.

— Слушаюсь, босс.

Она чмокнула его в лысину на макушке и ушла.

— Ко мне! — завопил Харшоу, и перед ним вытянулась Мириам. Громкоговоритель на крыше дома неожиданно ожил.

— Босс!

Харшоу пробормотал что-то энергичное, но малоразборчивое, Мириам фыркнула.

— Да, Ларри?

— Тут у ворот дама, — ответствовал громкоговоритель. — И еще труп.

Харшоу взвесил услышанное.

— Хорошенькая?

— Э… да.

— Так тебе что, тяжело кнопку нажать? Впусти ее, — Харшоу опустился в кресло. — Начали, — скомандовал он. — Монтаж из сцен городской жизни. Камера наплывает, показывая одну из сцен крупным планом. Это комната. На стуле с прямой спинкой сидит полицейский. Фуражки нет, воротник расстегнут, лицо покрыто потом. Между зрителями и полицейским видна спина еще одного человека.

Он поднимает руку, отводит ее назад, почти за пределы экрана, и отвешивает полицейскому полновесную пощечину. Обрыв. — Харшоу поднял голову и сказал. — Отсюда потом и начнем.

По холму, направляясь к дому, катила машина. Джил сидела за рулем, рядом сидел Ларри. Лишь только машина остановилась, молодой человек выскочил с такой поспешностью, словно не желал иметь с ней ничего общего.

— Вот она, Джубал.

— Вижу, вижу. С добрым утром, девочка. Ларри, где там этот труп?

— На заднем сиденье, босс. Под одеялом.

— Никакой это не труп, — запротестовала Джил. — Это… Бен говорил, что вы… то есть… — она всхлипнула.

— Ну-ну, дорогая моя, — мягко проговорил Харшоу, — не так уж много найдется трупов, достойных слез. Доркас… Мириам… позаботьтесь о ней. Дайте ей выпить и умойте личико.

Он повернулся к заднему сиденью и поднял одеяло. Джил отстранила Мириам и торопливо, едва не срываясь на крик, заговорила:

— Вы должны выслушать меня. Он жив. По крайней мере, я надеюсь, что жив. Он… О господи! — По ее лицу снова покатились слезы. — Я так умоталась… и так боюсь!

— Похоже, что это труп, — пробормотал Харшоу. — Температура тела упала до температуры воздуха. Окоченение, впрочем, не совсем типичное. Когда он умер?

— Да не умер он! Можем мы привести его в чувство? Мне было так страшно тащить его!

— Хорошо. Ларри, помоги мне… Чего ты такой зеленый? Перестань. Если тошнит, сунь два пальца в рот.

Они взяли Валентайна Майкла Смита и опустили его на траву. Тело было напряженным и скрюченным. Доркас принесла стетоскоп, поставила его рядом с Харшоу, включила, повернула верньер усиления.

Харшоу воткнул в уши трубки и стал прослушивать предполагаемого мертвеца.

— Боюсь, вы ошибаетесь, — мягко сказал он Джил. — Тут я уже бессилен. Кем он был?

Джил вздохнула. С ее лица как-то сразу сошла вся краска, и она ответила ровным безжизненным голосом:

— Он был Человеком с Марса. Я так старалась.

— Уверен, что ста… Человеком с Марса?!

— Да. Бен… Бен Кэкстон говорил, что к вам можно обратиться.

— Бен Кэкстон? Я высоко ценю дове… Тс-с! — Харшоу жестом призвал всех к молчанию. У него был ошеломленный вид, вскоре сменившийся удивленным. — Сердце бьется! Я глуп, как старый бабуин. Доркас… наверх, в лазарет… третий ящик в запертой части холодильника; код «светлые сны». Неси ящик и один кубик гипосульфита.

— Бегу!

— Доктор, не надо никаких стимуляторов!

Харшоу обернулся к Джил.

— Что?

— Извините, сэр. Я простая медсестра… но это случай особый. Я знаю.

— М-м… теперь это мой пациент. Впрочем, сорок лет назад я обнаружил, что я не бог, а десятью годами позже открыл, что я даже не Эскулап. Что вы хотите сделать?

— Хочу попробовать разбудить его. Все, что вы будете делать, лишь ухудшит его состояние.

— Хм-м… что ж, валяйте. Только не пользуйтесь топором. А потом испробуем мои методы.

— Да, сэр. — Джил опустилась на колени и попробовала распрямить руки и ноги Смита. Брови Харшоу поползли вверх, когда он увидел, что ей это удалось. Джил положила голову Смита себе на колени. — Пожалуйста, проснись, — мягко проговорила она. — Это я, твой водный брат.

Грудь медленно поднялась. Смит сделал глубокий вдох, и глаза его открылись. Он увидел Джил и улыбнулся своей детской улыбкой. Он обвел глазами присутствующих, и улыбка сбежала с его лица.

— Все в порядке, — поспешно объяснила Джил. — Это друзья.

— Друзья?

— Все они твои друзья. Не беспокойся… и не делай больше так. Все в порядке.

Он спокойно лежал с открытыми глазами и внимательно разглядывал все, что его окружало. Он казался довольным, словно котенок на коленях у хозяйки.

Двадцать пять минут спустя гости уже лежали в постелях. Пока таблетка, которую Харшоу дал Джил, не начала действовать, она успела рассказать достаточно, чтобы он сообразил, что ухватил тигра за хвост. Он взглянул на общественную машину, на которой приехала Джил. На ней красовалась яркая надпись «ПРОКАТ РЕДИНГА — Вечный Наземный Транспорт. Обращайтесь к Дагмену!»

— Ларри, забор под током?

— Нет.

— Включи. Потом сотри все отпечатки пальцев с этого драндулета. — Когда стемнеет, перегони его куда-нибудь, где о Дагмене и не слыхали… лучше всего под Ланкастер… и пусти под откос. Потом отправляйся в Филадельфию, возьми скрэнтоновский челнок и возвращайся домой.

— Понятно, Джубал. Скажи… это и вправду Человек с Марса?

— Лучше думай, что нет. Если это он, и тебя схватят раньше, чем ты избавишься от этой развалины, и свяжут с этим парнем, тебя поджарят на медленном огне.

— Понимаю. Не грабануть ли мне банк на обратном пути?

— Пожалуй, это будет безопаснее того, что тебе предстоит.

— О'кей, босс, — Ларри поколебался. — Ничего, если я останусь в Филли на ночь?

— Дело твое. Но ради бога, что нормальному человеку делать ночью в Филадельфии? — Харшоу повернулся. — Ко мне!

* * *

Джил проспала до самого обеда и проснулась освеженной, но с каким-то тревожным чувством. Она понюхала поднимающийся из небольшой курительницы дымок и поняла, что доктор перебил действие гипнотика стимулятором. Пока она спала, кто-то унес ее грязную, порвавшуюся в нескольких местах одежду и оставил взамен домашнее платье и сандалии. Платье сидело на ней как влитое; Джил пришла к выводу, что оно принадлежало девушке по имени Мириам. Она умылась, подкрасилась, причесалась и сошла вниз, чувствуя себя так, будто заново родилась.

Доркас свернулась калачиком в кресле, она занималась вышиванием и кивнула Джил так, словно та была членом их семьи, потом вернулась к любимому занятию. Харшоу что-то смешивал в большом запотевшем кувшине.

— Выпьешь? — спросил он.

— Да, спасибо.

Он до краев наполнил высокие стаканы для коктейля и протянул один из них ей.

— Что это? — поинтересовалась она.

— Мой собственный рецепт. Одна треть водки, одна треть соляной кислоты, одна треть воды из радиатора… две щепотки соли и маленький жучок.

— Выпей лучше хайбол[10], – посоветовала Доркас.

— Занимайся своим делом, — отрезал Харшоу. — Соляная кислота способствует пищеварению, а жучок дает белок и витамины. — Он поднял стакан и торжественно произнес: — За благородных людей. Чертовски мало нас осталось.

Джил отпила сперва чуть-чуть, потом побольше. Что бы ни входило в состав этого коктейля, это было самое то. Джил почувствовала, как от желудка по всему телу разливается приятное тепло. Она выпила полстакана и позволила Харшоу восполнить убыль.

— Видели своего больного? — спросил он.

— Нет, сэр. А где он?

— Я осмотрел его несколько минут назад. Спит, как ребенок. Пожалуй, я переименую его в Лазаря. Он не захочет спуститься пообедать?