Дальний поход - Василий Сахаров

Мы дожидаемся, пока нас минуют тылы вражеского войска, ещё некоторое время ждём и двигаемся дальше. До утра ещё далеко, и расслабляться не стоит. Чем больше между нами и войском дикарей расстояние, тем лучше, а значит, встали, попрыгали и дальше попёрли.

Идём час, второй, третий. Начинает светать, отряд уже полностью на подконтрольной дикарям территории. Где-то неподалеку стоят их походные шатры, сильно похожие на индейские вигвамы. Рядом с этими переносными жилищами всегда находятся женщины и молодняк «зверьков», отсюда воины могут получить подкрепления, и скорее всего, поблизости находятся усиленные патрули. За минувшие десять лет московские егеря неоднократно налетали на подобные передвижные стойбища и безжалостно уничтожали их, и дикари конечно же боролись с этими лихими парнями, как могли. Поэтому этих стоянок надо остерегаться. Несмотря на рассвет и хорошую видимость, отряд не торопится. Мы высылаем вокруг основных сил дозоры из лучших следопытов-ле совиков, да и Лихой всё время начеку. Пёс идёт впереди, и тем, что у нас имеется такой отличный помощник, пусть даже не человек, все воины и офицеры очень довольны.

В полдень мы останавливаемся на днёвку. Справа холмистое поле, а за ним узкая извилистая речушка. Дальше, на другом берегу, очередное дикарское поселение, рассчитанное на проживание трёх-четырёх сотен «зверьков», третье, которое было встречено нами за этот день. Впереди и позади лесная чащоба. Слева заросли осоки и каких-то извивающихся молодых побегов, а дальше большое болото, густое, ядовито-зелёное, вечно ждущее добычу и чрезвычайно вонючее. Если вдруг нас заметят и нам придётся отходить, то в эту гнилостную топь мы полезем лишь в самом крайнем случае.

Связисты Кума вызывают группу Белой, которая должна доложить о своём местоположении. Лида опасается радиопеленгации и, обменявшись несколькими предложениями, связь прерывает. Присев на свой рюкзак и смахнув с грязного лба пот, я посмотрел на Бастико, крутившегося рядом, и окликнул его:

– Лука.

– Си, сеньор, – мгновенно откликнулся паренёк, который за то время, что пробыл с нами, стал неплохо понимать русскую речь и немного на ней изъясняться, но откликался по-прежнему на родном языке.

– Всех лейтенантов сюда.

Лука кивнул и побежал по группам собирать моих офицеров. Проходит пара минут, все офицеры рассаживаются вокруг, и я ввожу их в курс дела:

– У Лиды и её бойцов полный порядок. Парни немного подпили и в Дмитрове подрались с полицейскими, так мало того, местный мэр толком не знал, кто они такие, и про гарантии от московских министров ничего не слышал. В итоге он принял их за обычных наёмников и кинул на них солдат, но тех разоружили. А дальше всё покатилось по плану. Наши ребята обезвредили шпиков, приставленных к ним, угнали два грузовика из дмитровского гарнизона и через Яхрому и Зеленоград добрались до Истры. Там автомобили пришлось бросить, и они пошли к границе Всероссийского диктата. Сейчас взвод Белой в лесах и погони за собой не наблюдают.

– Отлично! – за всех собравшихся сказал Игнач.

– Да, – подтвердил я и спросил: – За колонной дикарей, которая рядом с нами ночью прошла, все наблюдали?

Лейтенанты покивали, мол, да, наблюдали.

– И как вам эти вояки?

– Самые обычные варвары, – откликнулся Серый.

– Мясо, – самоуверенно и с пренебрежением протянул Кум. – Москвичи эту толпу остановят, расколошматят и обратно в лесные дебри загонят.

– Темно было, а мой ПН-93 не самый лучший прибор, чтобы подробности рассматривать, – ответил Игнач.

Последним высказался Крепыш, за минувший год поднаторевший в тактике и ставший из хорошего сержанта отличным офицером:

– Организованные черти, покруче тех, с кем мы на Дону воевали, будут.

– Вот именно, – я одобрительно кивнул на слова Крепыша, – организованные. Именно поэтому доведите до каждого нашего бойца, чтобы ушки держали на макушке и не думали, что они на прогулке.

– Это понятно. – Кум посмотрел на своих связистов, пакующих рации.

– Ничего, ещё раз всё повторите. До вечера всем отдыхать. Чуть начнёт темнеть, продолжим движение. Свободны.

Офицеры разошлись, и только Крепыш задержался. Он кивнул на раскинувшееся за речкой стойбище и произнес:

– Не понимаю, местность открытая, а у москвичей есть вертушки. Почему они эти кочевья с воздуха не уничтожают, а ограничиваются только работой егерей?

– Наверное, не так уж и много у них вертолётов, да и дорогое это по нынешним временам удовольствие, полёты. Разведчики и диверсанты, которые корректируют наводку тяжёлой артиллерии или сами вырезают стойбища, обходятся гораздо дешевле.

– Да, скорее всего, так оно и есть. Стойбищ больших нет, а небольшие, вроде этого, с воздуха выбивать нерентабельно, и по боеприпасам, и по топливу. Ладно, пойду отдохну, через несколько часов уже снова в путь, а ночной марш через дебри дело нелёгкое.

– Давай, я тоже передохну.

Пока проходил совет, Лука Бастико приготовил обед, нарезал сушёное мясо, достал галеты и флягу с водой. Такая вот нехитрая походная еда. Мы перекусили, я отстегнул от рюкзака пропиленовый коврик и раскатал его под деревом. Под голову положил рюкзак, прилёг и намеревался проспать до самого вечера. Однако подремал всего пару часов.

– Командир, – меня потрепали за плечо.

– Что случилось? – Мгновенно открыв глаза, я увидел над собой встревоженное лицо одного из бойцов.

– У дикарей в стойбище суета. «Зверьки» бегают как оглашенные, и пару раз кто-то стрелял.

Окончательно проснувшись, я направился к опушке леса, где находились наши наблюдательные посты, и, спрятавшись в кустарнике, стал в бинокль наблюдать за стойбищем, в котором действительно происходило что-то необычное. Немногочисленные оставшиеся на хозяйстве воины метались между серыми треугольниками своих походных жилищ. Рядом с ними бегали собаки, а женщины и молодняк быстро сбивались в кучки и оттягивались в небольшую рощу рядом с кочевьем. Раздался еле слышный выстрел, по звуку не разберёшь, что это такое, но скорее всего стреляли из винтовки или карабина. Странно это всё, и под сердцем поселяется неосознанное беспокойство.

Наблюдение продолжается уже минут десять. Всё то же самое, в стойбище дикарей необъяснимая суета, женщины и дети покинули походный лагерь и под охраной двух десятков псов расположились за его пределами. Вновь раздаются выстрелы, и на примыкающей к речке окраине, возле крайних вигвамов, я вижу трёх мужчин и двух женщин, которые бегут к воде. На «зверьков» эти люди не похожи, мужчины одеты в камуфляж, лица чистые, бород не наблюдается, а в руках у них огнестрельное оружие. Что касаемо женщин, то так сразу, издалека, и не определишь, кто они. Обе одеты в рванину, подобно той, что иногда носят варварские женщины, но бегут вместе с вооружёнными мужиками добровольно, так что, скорее всего, не дикарки.

Беглецы с ходу бросаются в реку, а один из них, приземистый крепыш с автоматом в руках, остаётся на месте и пытается прикрыть остальных. Дикари и около десятка боевых псов бросаются вслед за ними. В одиночного бойца летят стрелы, собаки обходят человека с оружием по флангам, а он встал на колено и бьёт в преследователей короткими злыми очередями. Стреляет этот храбрый одиночка метко, ничего не скажешь, несколько «зверьков» и пара собак падают. Однако у него заканчиваются патроны. Перезарядить оружие он не пытается, бежать тоже и, вытащив из рюкзачка за спиной что-то вроде металлической цепи, остаётся на месте. На храбреца кидаются псы, и он отмахивается от них своим оружием. Однако силы неравны, и подбежавшие дикари бьют его копьями.

Оставшемуся в заслоне мужичку пришёл конец, это понятно. И я вновь наблюдаю за беглецами, которые уже выбрались на наш берег и бегут по полю. Причём несёт их нелёгкая не куда-то, а прямо на нас. Дикари тем временем входят в воду, продолжая преследование, и здесь даже непрофессионал поймёт, что беглецам не уйти. Женщины слишком медлительны, явно никогда не бегали, а мужчины, которые их не бросают, хотя и выглядят как хорошие бойцы, «зверьков» и собак не удержат.

– Снайперов сюда! – бросил я за спину.

Пятёрка наших лучших стрелков с СВД и СВДС появилась на зов сразу же. Весь отряд проснулся, воины понимали, что нас вот-вот обнаружат, паковали рюкзаки и готовились к бою. Повернувшись к стрелкам, я кивнул на поле и беглецов, которые находились от нас уже метрах в трёхстах:

– Прикройте людей!

Стрелки молча заняли удобные позиции, а я продолжил наблюдение. Женщины, симпатичные, молодые, их мордашки уже можно разглядеть вполне отчётливо, выдыхались на глазах. Одна из них чуть не упала, но чуть полноватый парень, с красным от натуги лицом, вовремя подхватил её, закинул руку обессилевшей на плечо и продолжил бег. Дикари, видя, что вот-вот настигнут добычу, заверещали что-то неразборчивое, и погоня стала расходиться веером. Вперёд вырвался здоровенный космач с покатым лбом, матёрый хищник, знающий свою силу, не иначе как знатный воин или вождь. Одет неплохо, в чудом дотянувший до наших времён спортивный светло-синий костюм из синтетики, в руках держит метровую дубинку, которая на солнце отблёскивала всеми цветами радуги. Знакомая штучка – что-то среднее между гетманской булавой и палицей, оголовье её покрывается цветным стеклом, подобное оружие рядовые члены племени не носят.