За грехи отцов - Блейк Анна

Грин посмотрел на коробку со стеклянной крышкой, прибитую к стене.

– Доступ у каждого?

– У нас есть камера, она направлена на ключи, – спокойно ответила директор. – Вас оставить – или мне лучше побыть рядом?

– Для изъятия вещдоков, если я их найду, нужны понятые. Останьтесь и позовите кого-то еще.

Грин достал нужный ключ из коробки, открыл шкафчик и осмотрел содержимое. Победной улыбки он не сдержал. Он уже видел стопку тетрадок, засунутых под сменную одежду и пуанты.

– Ребекка, зайди, я знаю, что ты подслушиваешь.

Дверь скрипнула, пропуская одну из девушек, только что покинувших раздевалку. Аксель посмотрел на нее и молча надел латексные перчатки.

– Я забираю это, – сказал он, доставая пачку тетрадок, перевязанных лентой от пуантов. Он опустил тетради в специальный пакет, положил его на полку и быстрыми движениями просмотрел содержимое шкафчика Лоран. Несколько гольфов, теплые носки, пара потертых пуант, два мотка свежих лент, к дверце приклеена фотография Киану Ривза в роли Нео, вырезанная из журнала. К ней – открытка с поздравлением с днем рождения. Календарь с обведенными датами. Лучше всего забрать все.

– Остальные вещи опишет и привезет в участок офицер Дженкинс.

14. Марк

5 октября

09.15 утра

Музыкальная школа имени Люси Тревер

Марк Карлин положил трубку и провел свободной рукой по волосам, пытаясь этим импульсивным жестом привести мысли в порядок. Аксель, как всегда, вывалил на него тонну информации и домыслов. Да. Грин был прав в одном – он действительно крайне редко ошибался в подобных вещах. Но обычно он и не делал выводов, основываясь… ни на чем? Так правильнее будет сказать? Да, все складывалось и казалось прозрачным. Но Карлин чувствовал – дело их еще удивит. Первая волна эйфории прошла. Сегодня они все выяснят, нужно лишь запастись терпением и открыть уши, глаза и сердца. Чтобы ничего не пропустить.

– Все хорошо? – приглушенно спросила Кейра.

Директор музыкальной школы, миссис Стоутон, вежливо удалилась в свой кабинет, предоставив Карлину возможность поговорить с коллегой. Стажер осталась при нем, наотрез отказавшись уходить. И теперь они получили несколько минут наедине. Марк – для того, чтобы пересобрать и структурировать мысли. Кейра – чтобы подготовиться к опросу потенциальных свидетелей.

– Да, нам нужно сделать свою работу на «отлично». Детектив Грин сейчас в балетной школе. Говорит, что здание школы очень похоже на особняк, где мы их нашли, – быстро и тихо заговорил Марк. Студентка подошла к нему почти вплотную, чтобы не пропустить ни звука. – Он предполагает, что выбор места инсталляции – определенная дань уважения жертве. Все, что сделано, было ради нее. Он ее жалел. Это уже мои мысли. Аксель уверен, что труп в нашем морге – это Вонг.

– А вы? – так же тихо спросила Кейра.

От этого вопроса Карлин пришел в себя. От ее близости закружилась голова. С трудом взяв себя в руки, он с тоской подумал о браке, который уже трещал по швам, о сыне, который ни в чем не виноват, и отстранился.

– У нас много работы, – чуть суше, чем хотел, проговорил он. – Меня ждет директор. А ты иди по классам. Встретимся на выходе, расскажешь, что узнала.

– Да, доктор Карлин, – спокойно отреагировала она, будто не заметив смену его настроения. Или она просто привыкла к подобному. Кто знает.

Карлин кивнул и направился в кабинет директора, на ходу продумывая воронку вопросов, которые требовалось задать.

Миссис Стоутон ждала его за рабочим столом, заваленным бумагами. Опытный взгляд преподавателя выхватил расписание, служебные записки, объяснительные учителей и учеников. Эта музыкальная школа была крупнейшей в городе и выпускала каждый год около трех сотен учеников. Директора тут избирались на четыре года и утверждались министерством культуры. Судя по дипломам, миссис Стоутон – известная пианистка. Консерватории в Треверберге пока не было, и Музыкальная школа имени Люси Тревер взяла на себя нелегкую ношу культпросвет-миссии. Сюда стремились все мало-мальски одаренные дети, только вот брали немногих. Строжайший отбор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Впрочем, как и с преподавателями.

– Спасибо, что уделили время, – сказал Марк, занимая место напротив директора.

Стоутон приспустила очки на чуть вздернутый кончик тонкого носа и улыбнулась.

– Мой муж работал в полиции двадцать лет, доктор Карлин. Я понимаю, что любой звонок для вас – это критично. Также понимаю, что помощь, которую могу оказать я, лишь для меня кажется малой, а для вас может иметь большое значение. Но я все равно не понимаю, почему именитый профайлер взялся за дело об исчезновении одного из самых неприметных людей в этом городе.

– Неприметных?

– Вонг – просто тень. Он великолепен в теории, он чувствует сольфеджио как никто. Но он… неинтересен, что ли. То, что он пропал, это, конечно, странно.

– Вы считаете, его дело недостойно моего внимания?

Директриса подняла руки в миролюбивом жесте. Карлин посмотрел на нее внимательнее. Полноватая, крашеное черное каре. Одежда недорогая, но подобрана со вкусом. Пианистки явно не из тех, кого одаривали украшениями и подарками. И зарплата была сравнительно невысокой. При муже-полицейском, вышедшем на пенсию, которого Марк лично не знал, она была… естественной. Обычная жена обычного мужа. Пианистка. Он не считывал в ней ни воздушность, ни музыкальность. Административная работа наложила свой отпечаток.

– Я считаю… Не знаю. Меня пугает пропажа Вонга.

– Вас пугает его пропажа или сам Джейсон Вонг?

На щеках миссис Стоутон выступил румянец. Карлин почувствовал фальшь.

– Расскажите, что произошло.

– О его пропаже заявила не я. Его сожительница, Мадлен, кажется. Я думаю, что Джейсон просто взял отпуск. Прошлый год дался ему тяжело. И летом он намекал, что не хочет возвращаться к преподаванию.

– У вас есть контакты этой Мадлен?

Женщина покачала головой.

– Нет.

– Что вы можете рассказать о Джейсоне?

– Тихий, спокойный, тактичный и очень профессиональный, – перечислила она. – Дети его обожают. Он одинаково хорош и с маленькими детьми, и с подростками. Влюбляет их в свой предмет. Вы учились в музыкальной школе?

– Хм. Нет, я далек от мира музыки.

– Какой предмет в университете был для вас самым нудным?

– Математические методы, – улыбнулся Карлин.

– Вот. Сольфеджио – это математические методы в музыке, – вернула ему улыбку миссис Стоутон. – Вонг преподает его так, что даже я влюбляюсь в предмет.

– А что было в прошлом году?

– В смысле? – изобразила удивление она. – Обычный учебный год. Сложные дети, конфликты с родителями, участие в городских и международных конкурсах. Все как всегда.

– Вы сказали, этот год был сложным для Джейсона.

Женщина откинулась на спинку кресла и развернула в руках красно-черный веер. В кабинете не было жарко, но на ее лбу выступила испарина. Карлин понял, что может передавить. И незаметно отзеркалил ее позу, будто бы занимая более удобное положение. Он молчал в ожидании ее ответа, изучая то, как она сидит, как нервно обмахивается веером. Ее зеленые с желтыми вкраплениями глаза метались по столу в попытке за что-то зацепиться, заякориться.

– Не уверена, что это относится к делу, доктор Карлин, – наконец произнесла она, избегая его взгляда.

– Человек пропал. Об этом заявили в полицию. Вы же знаете наше дело, значение имеет все. Даже цвет обуви, в которой он был в последний рабочий день.

Она несмело улыбнулась.

– Вы же не отстанете?

– Вы знаете протокол, миссис Стоутон.

Она театрально вздохнула, даже закатила глаза, выражая свое отношение к слову «протокол».

– А если без протокола?

Карлин выразительно промолчал. Он посмотрел в окно, думая о том, удалось ли Кейре найти что-то интересное. Да и кто без Вонга вел его предмет? Как быстро нашли ему замену? И нашли ли? Он пропал вскоре после начала учебного года. Успел ли он вообще выйти на работу?