Легат - Андрей Посняков

Таверна Авла Папирия располагалась на первом этаже доходного дома, Папирию же и принадлежавшего. Двухэтажное здание по внешнему виду ничуть не напоминало римские доходные дома-инсулы: во-первых, было сложено не из кирпичей, а из сосновых бревен, более подходящих к местным условиям, во-вторых, насчитывало всего два этажа, в-третьих, в каждой комнате имелась обмазанная глиной печь, иначе б все постояльцы просто-напросто вымерзли бы суровой зимой. На просторном заднем дворе располагались летняя кухня, домик для слуг и прочие хозяйственные постройки. Там же имелся и запасной выход, впрочем, и ограда была не очень-то высока, в случае нужды вполне можно перепрыгнуть.

Внимательно осмотрев таверну и прилегающие к ней места, Табиний нацепил на лицо простоватую улыбку и, пригладив руками волосы, вошел в заведение. Мария он увидел сразу – еще бы не узнать одного из телохранителей легата, да и народу пока что было мало. Охранник в полном одиночестве сидел за дальним столом, со смаком поедая жареную рыбу, коей перед ним стояло аж целое блюдо. Хлеба, правда, не имелось – а его сейчас ни у кого не имелось, не сезон, – зато было вино, настоящее, не так давно привезенное на вернувшемся из Германий «Борее». Судя по наличию вина, заведение Папирия относилось к числу приличных, что в общем-то Табиний знал и раньше. Потому и оделся соответственно – желтого цвета коллобий (короткая нижняя туника) из тонкой ткани, поверх – длинная далматика, синяя, с широкими, украшенными золотистой каймой рукавами. Не то чтобы изысканно, скорее – плебейски, да зато богато… нет, не богато, а так, создавая видимость богатства. И цвета были слишком яркими, и кайма на рукавах – слишком широкая, так что наметанный глаз с ходу мог угадать в обладателе сего наряда недавно разбогатевшего вольноотпущенника, какого-нибудь владельца мастерской или подрядчика. С одной стороны, не велика птица, а с другой – деньжата у человека водятся: далматика хоть и вызывающе плебейская, да сотню сестерциев, пожалуй, стоит, уж никак не меньше. Почему б такому посетителю не оказать почет? Ну, не ему конкретно, а его деньгам…

Авл Папирий – низкорослый, с круглым бритым лицом и редкими седыми патлами – с поклоном приветствовал посетителя:

– Аве, добрый человек! Прошу отведать жареной рыбки с гарумом. Имеется и вино.

– Вино? – Папирий жадно почмокал губами. – Поди, одни выжимки?

– Нет, нет, это настоящее вино, недавно привезено из Галлии. Закажи, не пожалеешь!

– Ну, ладно, – буркнул Табиний, – так и быть, тащи свою кислятину, да не забудь разбавить подсоленной водой.

– Как можно? – хозяин осклабился. – Чего изволишь покушать? Печеную рыбу, курицу, дичь?

– Дичь? – неподдельно удивился Табиний. – Ты что же, сам и охотишься?

– Когда и сам, – кабатчик сверкнул глазами – небольшими, хитрыми, словно бы выцветшими, – а когда – и слуг посылаю.

– А что, местные варвары добычу тебе не приносят? Думаю, ты не поскупился бы, а потом все вернул с лихвою на бедных посетителях.

– Приносят, как не приносить. – Папирий вздохнул. – Жаль только – редко. Вепси – так они себя называют – странный народ. Сидят себе по лесам, городов не строят, ни с кем не торгуют – даже к нам редковато заходят. Ну, ты и сам знаешь… Так дичь или рыбу?

– Пожалуй, все-таки рыбу. Кто ее знает, эту местную дичь?

Подозвав слугу, кабатчик велел ему нажарить рыбы, а пока притащить кувшинчик вина, после чего снова повернулся к посетителю. Видать, любил поболтать:

– Ты что же, по торговой части?

– Не только, еще и по плотницкой. Заказ срубов. Хочешь, и тебе что-нибудь выстроим?

– Выгодное дельце. Правда, мне пока ничего такого не требуется. – Папирий одобрительно кивнул. – Ты, видно сразу, разумный молодой человек. Из какой семьи?

– Я сирота. Папенька мой был вольноотпущенником, еще в Колонии Агриппина… Авдус Фастус, может, слыхал? – Табиний назвал первое попавшее на ум имя.

– Нет, не слыхал, – почмокал губами кабатчик. – Хотя… кажется, где-то и слышал. Он чем занимался, твой батюшка?

– Торговал кожами.

– Хорошее дело.

Подбежавший слуга принес кувшин с вином и чашу для омовения рук, поставил на тот стол, за которым уже сидел Марий.

– Аве, – усевшись напротив охранника, Табиний широко улыбнулся. – Меня зовут Квинт Табиний, а тебя?

– Марий, – телохранитель, как видно, был не прочь пообщаться. Вообще, римляне не привыкли есть молча.

Табиний плеснул из кувшина в глиняную кружку и брезгливо понюхал:

– Этот прощелыга трактирщик еще никого не отравил своим пойлом?

– Да нет, не травил, – хохотнул Марий. – Можешь спокойно пить.

– Тогда осмелюсь угостить и тебя. За знакомство?

Воин ухмыльнулся:

– Давай.

В таверне постепенно становилось людно – заявились какие-то мелкие торговцы, потом притопала группа легионеров, затем парочка хорошо одетых людей, видимо крупных подрядчиков, уселась за угловой столик. Многие с улыбкой кивали Марию, иногда подходили, усаживались, так что вскоре полностью заняли весь стол. Пошла беседа… Табиний не говорил, больше слушал, лишь иногда ловко направляя разговор в нужное русло. Да это и не требовало больших усилий: все и так взахлеб обсуждали одно – недавнюю битву с варварами.

– А этот здоровенный, ка-ак вдарит секирой…

– А тот копьем…

– Бегу я, а передо мной…

– Рассказывали, что…

– Да что там рассказывали?! Я сам видел!

– Да, наш легат лично участвовал, и ты знаешь, здорово бился.

– Ничего странного, он же из легионеров.

– Да нет, он был стряпчим в Могонциаке.

– Но как бьется! Нет, никакой он не стряпчий. Махал мечом, как гладиатор.

– Гладиатор? – Табиний насторожился.

– Да, говорю вам. – Марий стукнул кулаком по столу. – Я сам видел, как сражался легат. Все приемы гладиаторской школы.

– Да ну, все тебе показалось.

– Мне не верите, так то же самое говорил и Лумиций Алтус, пилус приор, а уж он большой поклонник гладиаторских игрищ, разбирается.

Лумиций Алтус – запомнил Табиний. Вот, значит, кто.

Дальнейший разговор, как это всегда и бывает в мужских компаниях, как-то сам собой перескочил на женщин. Женщин – а имелись в виду исключительно падшие женщины, «веселые девки» – в Нордике, прямо сказать, было мало, да и те не самого лучшего качества. Два лупанария – это не десять, а больше и некуда было податься. Правда, многие надеялись, что, когда город разрастется, тогда…

– Надо чаще приглашать переселенцев из провинций, обещать каждому участок земли! – кричал кто-то.

– Участок-то дать можно, только как его обрабатывать, здесь же кругом лес, и какой!

– Местных, местных надо звать, пусть будут хотя бы федератами.

– Да здесь, в Нордике, пока лучше, чем где бы то ни было!

– Ты забыл про зиму, братец.

– Да, зима – это зима.

Все неожиданно замолкли, вспоминая прошедшую зиму – с сугробами, метелями и морозом, со льдом на Нево-озере и Ольховой реке. Зиму пережили лишь волей богов, похоронив всех обмороженных и умерших от голода. Зима – страшила…

– Да чего в ней такого страшного-то, в зиме? – усмехнулся Марий. – Живут же варвары – и ничего, не бедствуют.

– Варварам любой мороз нипочем, на то они и варвары. А вот цивилизованному человеку…

– Это кто тут цивилизованный, ты, что ли?

– А хотя бы и я! Тебе какое дело?

Началось…

Табиний благоразумно решил поскорее убраться. В принципе, все что нужно, он и так узнал. Единственное, что его сейчас удерживало, – это старая страсть: больно уж подходящая складывалась ситуация для тайного избавления собравшихся от лишних денег. А ведь когда-то в Риме Квинт Табиний по прозвищу Ловкие Руки, несмотря на молодость, считался одним из самых удачливых воров. Правда, и на старуху бывает проруха, попался-таки, когда, забравшись в один приятный особнячок, запустил руки в сундучок – целый сундучок! – с драгоценностями. Расслабился, потерял осторожность – тут-то его и схватили. Накостыляли, конечно, не без этого, да потащили к судье с частным деликтом, именуемым «фуртум» – кража. Могли б и убить, хорошо что обошлись бичеванием, да и палач попался знакомый, виртуоз, можно сказать, вроде бы и со всего размаху стегал – а не больно. Правда, денег, стервец, взял изрядно, ну да за свою шкуру не жалко. Хуже было потом, когда в следующий раз попался в доме квестора – вот уж тут взялись по-серьезному, хорошо, удалось бежать. На это дело Табиний был ловок – пару дней скрывался, а затем поступил в легион, набираемый Максимином Фракийцем, тогда еще трибуном, для германской кампании.

Воинская служба Табинию не понравилась – тупое дело, но терпел, тянул лямку, знал – ищут. А улучив момент, убрался подальше от военных действий, аж в Нижнюю Германию, в Колонию Агриппина. Там он и попался на глаза наместнику, бывшему префекту Рима, хорошо помнившему Табиния по множеству воровских дел. Вот ведь незадача! За все двадцать два года, сколько живет на свете Табиний, этакого невезенья с ним не случалось. Впрочем, и тут выкрутился, слава Юпитеру и Юноне, – когда стражники вели по площади, увидел своих, из легиона, сиганул зайцем, тессарию наплел, будто взяли его за пьяную драку. Так и попал на корабль, что в числе прочих двигался сюда, в Нордику.