Контрснайпер - Андрей Кивинов

— Обалдеть… А шнурки? Настоящие, что ли?

— Нет. Это черные макароны. В супермаркете на Бульварной брала. Их, оказывается, чернилами осьминога подкрашивают.

— Черные макароны? Надо же, даже не слышал о таких.

Он вынул из ботинка одну из макаронин, аккуратно ухватил ее губами за кончик и начал осторожно втягивать в себя.

Но осторожно не получилось. В следующую секунду Денис вскочил, опрокинув стул, и, согнувшись, зашелся кашлем. Ирина, тоже вскочив со своего места, несколько раз хлопнула его по спине.

Малинин замахал руками:

— Всё, всё!.. Не надо… Проскочило…

Ослабив узел галстука и тяжело дыша, он снова опустился на тахту.

— Пить…

Ирина поднесла ему стакан сока. Он благодарно принял, сделал пару глотков, снова закашлялся. Часть сока опять выплеснулась на рубашку. Ирина отняла у него стакан и, схватив со стола салфетку, начала торопливо промокать сок.

В следующий же миг коварный гость взял ее за руку и нежно поцеловал пальцы. И тут же легким усилием притянул ее к себе.

Она предпочла не сопротивляться. И вовсе не из-за служебной необходимости.

Для полного блаженства не хватало мелодии Гершвина или Элвиса Пресли.

Быков держался из последних сил. Худощавый на вид басмач на деле оказался не таким уж и худощавым. Когда вес оцениваешь не на глазок, а собственными ребрами, впечатления совсем иные. А главное — не пошевелиться! Левая нога затекла так, что ею теперь точно не ступить. Если ему вообще в ближайшее время суждено во что-нибудь вступать…

Оперуполномоченный СОБРа, кавалер ордена «За мужество», побывавший во всех горячих точках, попробовал чуть подвинуть хоть правую ногу, но тут его придавило с такой силой, что он едва удержался от матерной эпиграммы. Как остро бывает почувствовать себя в шкуре застигнутого мужем любовника. Лучше бы в шкаф спрятался…

Но вдруг наверху стало подозрительно тихо. А еще через некоторое время Быков увидел, как женские ноги аккуратно освобождаются от туфель… Дальнейшее ожидание становилось бессмысленным. Операция рисковала слишком быстро перейти в завершающую фазу, а он к этому готов не был. По крайней мере морально.

Обманывать себя смысла больше не было: Денис ей нравился. Потому и приготовила «ботинок», а не какие-нибудь котлеты «по-киевски».

Очень богатым опытом общения с противоположным полом Ирина Леонидовна Голикова похвастаться не могла. Но мужчины в ее жизни все же были, а потому сейчас она с некоторым любопытством наблюдала за развитием событий, невольно сравнивая при этом Малинина с его предшественниками. Такое в ее жизни происходило впервые. Ирину смешили и одновременно трогали и его неумелые поцелуи, и неловкие попытки уложить ее на спину, и безуспешные попытки расстегнуть верх платья (пуговицы были декоративные, но она не стала Дениса разочаровывать). Ирина понимала, что сейчас и в этой обстановке подобные эксперименты ни к чему не приведут, но ей не хотелось эти эксперименты прекращать. Напротив, их как раз хотелось продолжить. Несмотря даже на присутствие коллеги.

Она незаметно сняла туфли, намереваясь забраться на тахту с ногами.

У несчастного Быкова оставалось только одно средство.

Леха осторожно протянул руку и что было сил ущипнул майора Голикову за пятку.

Та резко вскочила и начала поправлять прическу.

Малинин смущенно потупил взгляд, словно школьник, у которого училка отобрала журнал «Максим».

— Извини. На меня нашло что-то… Правда! Просто ты сегодня потрясающе красивая… Извини!

— Ничего, — ответила несостоявшаяся жертва домогательств, надевая туфли. — Я понимаю…

Повисла неловкая пауза. И только пружины тахты чуть поскрипывали.

— Послушай, — начала Ирина, — а вот если бы тебе женщина, в которую ты влюблен, такое условие поставила, как бы ты поступил?

— Какое условие?

— Ну, чтобы ботинок съесть. Ты бы съел?

Денис на секунду задумался.

— Наверное. Только сразу бы с этой женщиной расстался.

— Почему?

— Не знаю… Любовь — она ведь от Бога, и ботинки здесь ни при чем. Если женщина такие условия ставит — значит, не любит. И не полюбит никогда. — Программист снова внимательно взглянул на хозяйку кулинарного притона. — Что-то не так?..

Та промолчала, а потом предложила:

— Пойдем погуляем!

— С удовольствием.

Услышав, как щелкнул замок входной двери, кавалер ордена «За мужество» с облегчением выругался и, приподняв сиденье, выбрался из-под тахты на свободу. Пару минут старательно отряхивался и разминал затекшие конечности, потом подошел к столу, намереваясь компенсировать моральные страдания хорошей закуской. Но вместо праздничного блюда на тарелочке возлежал коричневый ботинок с отрезанным носом. Принюхавшись, он понял, что башмачок обильно приправлен специями — видимо, для того, чтобы отбить портяночный запах. Но со второго раза понял, что ботинок — ненастоящий!

«Она б еще гранату из мяса сделала».

Когда запыхавшаяся Ирина влетела в комнату, Быков уже доедал ее произведение, запивая его апельсиновым соком прямо из коробки.

— Ничего!.. Вкусно… Сама придумала?

— В Интернете нашла… Ты не очень-то рассиживайся. Давай пошли!

— Да подожди ты, дай поесть. Торопишься, что ли?

— Денис внизу ждет. Я сказала, что сумочку забыла…

— Вечерний намаз еще не скоро, подождет. Слушай, он тебя тут что — лапал?

— Никто меня не лапал… — Ирина покраснела. — А ты тоже хорош! Полегче нельзя было? Мне теперь на ногу ступить больно.

— Ты бы еще Кинг-Конга на тахту посадила… Между прочим, если все это называется «фотографировать картины», то я — английская королева.

— А он что, не фотографировал? Вон, кстати, штатив свой забыл!

Ирина подошла к треноге, сложила ее и поставила в угол. Потом выглянула во двор. И вдруг отпрянула.

— Лёш, смотри! Руслан опять здесь…

Елагин с Соломиным стояли по стойке смирно перед столом Кленова и отчаянно пытались изобразить на физиономиях чистосердечное раскаяние. Получалось не очень. Во всяком случае, Голикова и Репин, сидевшие здесь же на расставленных вдоль стены стульях, с трудом удерживались от хохота.

— Вы посмотрите, на весь Интернет успели прославиться! — бушевал хозяин кабинета. Он был возмущен настолько, что даже ничего не выстукивал на столе. — Одни заголовки чего стоят… «Русские милиционеры голодают», «Водка входит в обязательный рацион русских спецназовцев», «Милиционер из трущоб»… Даже из Москвы звонили, результатов служебной проверки требуют. Доигрались! Дегустаторы, вашу мать! — Он мрачно глянул на Елагина: — Ну, с тобой, шутник, все понятно. Детство еще в одном месте играет… Но ты-то! — Кленов перевел взгляд на Соломина. — Ты-то — опытный опер, а на любую глупость ведешься!

— Он, гад, так натурально прогнал… Телефонограмму приплел. И фотографии, которые у террориста нашли.

— А ты и рад пожрать на халяву!

— Да ладно, Николаич! — махнул рукой Солома. — Они ж не в претензии. Закуски и после них остались, так что никто не пострадал. А водку они не тронули почти.

— Дело не в закусках, а в том, что авторитет роняем! И так нас уже опустили ниже уровня канализации, так вы еще масла в огонь подливаете. — Командир снова повернулся к Елагину. — Ну, что молчишь?

— Виноват! — бодро отозвался Сергей. — Готов искупить кровью.

— Вот этого нам только и не хватало для полного счастья… Насчет крови — подумаем. А пока поступаете в распоряжение Ирины Леонидовны. Всё, свободны!

Не поклонившись, Соломин с Елагиным удалились из кабинета.

— Теперь с тобой, — повернулся Кленов к Ирине. — Что нового?

— Ничего. Ухаживает, цветы дарит.

— И всё?

— В каком смысле?

— В смысле терроризма.

— Пока без перемен…

— А фотография? — напомнил бдительный Репин.

— Какая фотография? — перехватил вопрос Кленов.

— Лёха сказал, что этот деятель зачем-то Иринину фотку переснимал. С соревнований по биатлону. Причем тайно. Спрашивается, зачем? Притом что фотка — старая.

— Не такая уж и старая! — не удержалась Ирина.

— Если он твой — то есть мой! — ноутбук домой забирал, то у него есть гораздо более свежие, — резонно возразил живописец. — Зачем ему твое изображение пятнадцатилетней давности? Не потому ли, что ты там — с винторезом?

Дверь отворилась, и в кабинет, размахивая совершенно секретными бумагами, влетел обитатель тахты Быков.

— Ну, что я говорил?! Билл Гейтс недобитый… Ответ из Кизляра пришел! По Малинину.

— Что там? — встрепенулся Кленов и машинально забарабанил музыкальную тему из фильма «В ожидании чуда».

— Упасть и не встать… В общем, у него на родине роман был, с местной красоткой. Он ее, собственно, и раскрутил посредством фотосессий. А потом та хвостом вильнула и переметнулась в гарем к тамошнему нефтяному князьку. Малинин-то не олигарх, возможности не те… А через месяц и саму красотку, и князька находят расстрелянными в джипе. Домой возвращались с футбольного матча. Убиты, кстати, из «макаревича». И вряд ли футбольными фанатами. Малинина, конечно, кололи, но не раскололи, хотя алиби у него и не было. А спустя пару недель он исчезает из Кизляра. И всплывает у нас. Такая вот огнестрельная романтика.