Красный орёл (СИ) - Кобяков Виталий Витальевич

— Мы просто оказались в нужном месте в нужное время, — пожал я плечами.

— Я про Ашу, — а центурион, оказывается, и до этого додумался. — Ты мгновенно оценил ситуацию, сориентировался, изобрёл неплохой план и осуществил его в жизнь…

— Господин центурион, мне потребовалась помощь…

— Врёшь ты тоже хорошо, — вновь усмехнулся он. — Ты не подумай, я тебя не обвиняю, тебя вообще никак не упрекнуть, никак не доказать корыстных мотивов твоего поступка. Как я уже сказал, я восторгаюсь твоими действиями.

— Спасибо, — боязливо кивнул я, решив не подтверждать словами свои действия на пирсе. Аврелию Леонису я полностью доверяю, но будь на его месте другой легионер, для меня признание могло бы закончиться очень плачевно.

В Республике за доказанное мошенничество полагается самая суровая кара. Особенно с гражданством. Помню, два года назад было громкое дело, когда негражданин спас из пожара пятерых граждан. Правда, потом выяснилось, что он сам устроил этот пожар. Результат весьма предсказуемый…

Но здесь, как правильно заметил центурион, ко мне не подкопаться. Пострадавшую я не знал, мы вообще воспитывались в разных городах, я попросил помощи, так как растерялся, а множество свидетелей дают абсолютно идентичные показания.

— Как Пиа? Поправится? — задал я вопрос, который теоретически должен был спросить сразу.

— К сентябрю будет учиться в Равенне, — радостно сообщил центурион. — Ты ведь в курсе, на кого она поступила?

— Нет, — виновато покачал я головой, так как мы с друзьями действительно ничего о них не знаем.

— Учительница биологии для старших школьников, — поднял палец вверх собеседник. — А её подруга Пинна тоже поступила в Академию Равенны, на учителя математики. Умные девочки.

— Умные, — подтвердил я, слегка взгрустнув. Конечно, я рад за девочек, ведь они будут учиться вместе, а затем, если всё будет хорошо, то и работать вместе. Республика старается не разбивать близких людей в тех случаях, когда этого легко можно избежать. А печально мне стало потому, что такое будущее нам с Ашей не светит. Даже если бы её взяли в легион, мы бы служили в разных местах, так как легионерш (именно девушек) не засылают в негражданские города.

— Я отразил эти события в твоем личном деле, а также запросил для тебя премию. Поэтому не удивляйся, если тебе на счёт через месяц-другой придёт сотня тысяч, — сообщил центурион.

— А Аша? — тут же поинтересовался я о подруге.

— Аша… — тяжело вздохнул Аврелий Леонис. — Если бы это зависело только от меня, она получила бы гражданство ещё год назад… Но, конечно же, и в её личном деле появилась соответствующая запись. И для неё я тоже премию запросил.

— Такую же? — весьма нагло уточнил я.

— Десять тысяч денариев, — покачал он седой головой. — Аша лишь помогла тебе, я не мог запросить больше.

«А ещё она не является гражданкой» — хотел добавить я, но сдержался. Центурион и правда делает для нас всё, что в его силах. Мне не в чем упрекнуть человека, который всю жизнь мне помогал.

Странно, но сейчас дорога до Салоны воспринимается совсем иначе, чем десять дней назад. Тогда мне всё казалось светлым, красивым, ярким. Сегодня местность словно стала серой, хотя Солнце светит и печёт так же, как и в день начала нашего отпуска. Да и главный человек нашего детского городка везёт меня на своем невероятно шикарном автомобиле.

— Куда меня отправят?

— Тренировочный лагерь во Фризии, — ответил командир. Что же, Северная Германия — не самое плохое место, но я бы предпочёл на Новую Европу посмотреть. — А затем в Свионию в учебный лагерь, — уже хуже, так как провинция находится ещё севернее.

Ненавижу холод. Снег у нас, само собой, выпадает иногда, но там, говорят, он держится всю зиму. Логично предположить, что меня будут готовить к службе на северных землях…

— Не волнуйся, ты справишься, — произнес центурион, и я лишь тогда заметил, что у меня слегка дрожит нога.

— Выбора у меня всё равно нет, — усмехнулся я. Теперь выбора нет. А раньше он был, но путь назад уже отрезан.

— Выбор есть всегда, — несогласно закачал головой собеседник. — И тебе весьма часто предстоит принимать непростые решения. Впрочем, учитывая недавние события, с этим ты тоже справишься, не сомневаюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Выбор… когда я проходил практику в охране правопорядка, произошёл у меня один неприятный случай, над которым я до сих пор голову ломаю. Сначала я и ещё 9 «новобранцев» патрулировали улицы ночного города под чётким руководством декана Аписа. Легионер рассказывал нам, как нужно поступать в том или ином случае, показывал маршруты наших будущих дежурств, отвечал на возникающие вопросы (пускай и весьма скупо). Затем, получив всю необходимую информацию, мы уже патрулировали по одному.

Забавно: горстка парней (и одна девушка) 15–16 лет охраняет детей от них самих. Но как же я любил те бессонные ночи! Гулять по безлюдному городу в красном плаще с изображением золотого орла, слышать каждое дуновение ветра, любоваться тем, как свет фонарей отражается в кусочках мрамора на брусчатке — всё это было для меня, словно маленький праздник.

Однажды, патрулируя ночью в весьма тёмном месте на Аллее Героев, скрытом за кустами и деревьями, я поймал двух парней за распитием вина. Всё бы ничего, но у одного из них не оказалось при себе документов, подтверждающих, что ему уже есть 14 лет. Причём оба из нашего Дома. Дилемма: если я их сдам, то обоих могут ждать большие проблемы, ну а иначе патрульный из меня скверный выйдет.

Я решил пойти иным путём. Сдал их лишь частично. Мол, находились ночью на улице, у парня нет документов, а про алкоголь ни слова. Ведь если одному есть 14, а другому нет, то у первого будут проблемы на всю жизнь за то, что напоил малолетнего ребёнка. И да, парнишке действительно оказалось всего лишь 13. Воспитательница Айола, которая его курирует, разумеется, допрашивала меня на эту тему. Но я просто говорил, что алкоголя ни при них, ни рядом с ними я не обнаружил. Поэтому оба получили лишь лёгкий втык за ночную прогулку. Старший за то, что вытащил младшего, а младший за нарушение правил. О, да, полупустую бутылку я, к слову, изъял, спрятал там же, а потом допил с Неоклом…

Впрочем, я до сих пор рассуждаю, правильно ли я поступил. Да и поступи я иначе, всё равно эти мысли не давали бы мне покоя. Но, наверное, такая она — ответственность — способность возложить на себя обязанности и нести бремя за свои поступки.

— Не поступай ни против своей воли, ни в противоречии с общим благом, ни как человек опрометчивый или поддающийся влиянию какой-нибудь страсти, — нарушил молчание центурион. — Ты ведь читал «К самому себе»?

— Читал. Все читали Марка Аврелия в школе. Словно у нас выбор был, — усмехнулся я и утвердился во мнении, что командир всё же взял себе преномен в честь номена этого великого Императора, а не просто потому, что звучит невероятно красиво. Аврелий Леонис. Коротко, сильно и поэтично.

— Я тоже ещё в школе читал, — начал собеседник, слегка прибавив скорость. Как же «Юпитер» хорош, он словно плавно летит, а не едет по дороге. — И цитаты себе выписывал. Потом я наткнулся на книгу в библиотеке академии. Оказалось, что в детском варианте цензурой убрана чуть ли не половина всего текста.

— Я перечитаю на Марсовом поле, — понял я намек. — Кстати, моя любимая цитата Марка Аврелия звучит так: «Не приносящее пользы улью — не принесёт пользы и пчеле».

Центурион рассмеялся, а затем кивнул и расплылся в невероятно доброй улыбке. Видимо, я попал в самую точку. Но я действительно обожаю эту фразу. Да и учат нас так: «ты должен приносить пользу обществу», «ты можешь сделать мир лучше», «внеси свой вклад в процветание Республики» и так далее. В детстве эти слова воспринимаются, как незамедлительный призыв к действию. Мы с Неоклом долго спорили, кто из нас станет более известным учёным, Эрма мечтала стать сенатором, а Аша… Ну, Аша — это же Аша. Она то представляла себя известной певицей, то покорительницей космоса, то Императрицей.