Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но арест Новикова, расправа над ним, ошельмование его имени — впереди, а сейчас — известность, всеобщее уважение, широкая молва о пользе его деятельности, и Карамзин это знал, видел, и это заставляло по-иному взглянуть на возможности службы отечеству — не только на поле боя и за канцелярским столом.
В 1894 году, когда отмечалось 150-летие со дня рождения Н. И. Новикова, В. О. Ключевский в статье «Воспоминание о Н. И. Новикове и его времени» поставил перед собой задачу объяснить, почему «не писатель, не ученый», а всего лишь издатель и книгопродавец «своею деятельностью привлекал к себе сочувственное и почтительное внимание всего образованного русского общества» и почему постигшая его катастрофа «произвела на русское образованное общество такое потрясающее впечатление, какого, кажется, не производило падение ни одной из многочисленных „случайных“ звезд, появлявшихся на русском великосветском небосклоне прошлого века».
Ключевский пишет, что у Новикова «было два заветных предмета, на которых он сосредоточивал свои помыслы, в которых видел свой долг, свое призвание, это — служение отечеству и книга как средство служить отечеству». В первом, отмечает историк, нашло проявление одно из лучших качеств старого русского дворянства, во втором же — во взгляде на книгу — «надобно видеть личную доблесть Новикова»: в его лице «неслужащий русский дворянин едва ли не впервые выходил на службу отечеству с пером и книгой, как его предки выходили с конем и мечом».
О Новикове, его кружке и деятельности писали многие и много, но Ключевский в своей статье сконцентрировал и выразил главные идеи, которые русская просвещенная публика видела в новиковской деятельности и судьбе. Новиков в какой-то мере стал святым символом русской интеллигенции, поэтому и Ключевский изображает его, по законам агиографии, четко и однозначно. Но в этой однозначности заключаются освобожденные временем от случайного и постороннего истинное содержание и смысл трудов и жизни просветителя XVIII века.
«Московский кружок Новикова, — пишет Ключевский, — явление, не повторившееся в истории русского просвещения. Можно радоваться, что такой кружок составился именно в Москве… Среди суетливого безделья и дарового довольства нашлось десятка два большею частью богатых или зажиточных и образованных людей, которые решились жертвовать своим досугом и своими средствами, чтобы содействовать заботам правительства о народном просвещении. Некоторые из этих людей стоят биографии и все — самого теплого воспоминания… Издательская и книгопродавческая деятельность Новикова в Москве вносила в русское общество новые знания, вкусы, впечатления, настраивала умы в одном направлении, из разнохарактерных читателей складывала однородную читающую публику, и сквозь вызванную ею усиленную работу переводчиков, сочинителей, типографий, книжных лавок, книг, журналов и возбужденных ими толков стало пробиваться то, с чем еще незнакомо было русское просвещенное общество: это — общественное мнение. Я едва ли ошибусь, если отнесу его зарождение к годам московской деятельности Новикова, к этому новиковскому десятилетию (1779–1789). Типографщик, издатель, книгопродавец, журналист, историк литературы, школьный попечитель, филантроп, Новиков на всех этих поприщах оставался одним и тем же — сеятелем просвещения.
Это новиковское десятилетие — одна из лучших эпох и в истории Московского университета».
Карамзин, приехав в Москву, попал в сферу многообразного культурного и нравственного влияния новиковского кружка как раз в середине новиковского десятилетия.
В это время происходило преобразование «Московских ведомостей» — газеты, издание которой вместе с арендой университетской типографии принял на себя Новиков, и становление журнала «Детское чтение». Карамзин был внимательным и, надобно добавить, памятливым наблюдателем совершавшегося. Впоследствии в практической журналистской деятельности Карамзина будут явственно видны хорошо усвоенные уроки Новикова.
Новиков, с одной стороны, угадывал и удовлетворял потребности читающей публики, с другой — развивал и воспитывал читателей. Карамзин рассказывает в статье «О книжной торговле и любви ко чтению в России», что когда Новиков принял на себя издание «Московских ведомостей», то подписчиков у газеты было не более шестисот; год от году прибавляясь, за десять лет их количество возросло до четырех тысяч, а за следующее десятилетие — до десяти тысяч. Причем среди подписчиков были не только москвичи, но и жители самых разных мест России. Число читателей увеличивалось в основном за счет простого народа, «третьего сословия». «Едва ли в какой-нибудь земле число любопытных так скоро возрастало, как в России, — пишет Карамзин в той же статье. — Правда, что еще многие дворяне, и даже в хорошем состоянии, не берут газет; но зато купцы, мещане любят уже читать их. Самые бедные люди подписываются; и самые безграмотные желают знать, что пишут из чужих земель! Одному моему знакомцу случилось видеть несколько пирожников, которые, окружив чтеца, с великим вниманием слушали описание сражения между австрийцами и французами. Он спросил и узнал, что пятеро из них складываются и берут „Московские ведомости“, хотя четверо не знают грамоте, но пятый разбирает буквы, а другие слушают».
До Новикова «Московские ведомости» были сугубо официальной газетой, редакторами ее назначались профессора Московского университета, которые к тому же исполняли должность цензора, в ней помещались указы правительства, придворные новости, донесения с театра военных действий во время войны, случайные иностранные политические известия, объявления и распоряжения московских властей. Новиков чрезвычайно расширил содержание газеты, из издания для справок она превратилась в издание для чтения.
Вот объявление о подписке на «Московские ведомости», в котором подробно излагается программа газеты:
«Почтенная публика чрез сие извещается, что в университетской книжной лавке начнется со дня публикования сего известия прием пренумерации на „Московские ведомости“ на будущий, 1785 год. Издание оных происходить будет совсем на таком же основании, как и в нынешнем году, так что в листы сии вносимы будут: 1) Манифесты и указы ее Императорского Величества самодержицы всероссийской, издаваемые во всенародное известие. 2) Знатнейшие происшествия при дворе и в обеих столицах. 3) Приключения, касающиеся особливо до любезного нашего отечества. — Под сим последним разумеются новые открытия в науках, художествах и ремеслах, кратко сказать, все то, что может послужить к распространению общественного просвещения, пользе и выгодам или заслуживает любопытство читающих, как то: известия о чрезвычайных бурях, морозах, дождях, наводнениях, засухах, землетрясениях, об уродах и других редкостях. Благотворительные и человеколюбивые деяния, предприятия частных людей, относящиеся к общественной пользе, анекдоты и другие, подобные сим, предметы, достойные к сведению публики, предпочтительно пред прочими известиями вносимы будут в сии листы; но как такое предприятие без содействия любезных наших соотчичей не может произведено быть в действо, то мы и просим публично всех любителей учености и человечества во всех краях пространного Российского государства, а особливо господ начальствующих в городах, дабы они приняли на себя труд сообщать нам все таковые из своих пределов новости, надписывая их прямо в университетскую типографию и утверждая справедливость оных собственноручным имен своих подписанием. Все сии известия принимаемы будут в типографии безденежно и со удовольствием сообщаемы будут публике. 4) Известия о родившихся, браком сочетавшихся и умерших в разных епархиях, доставляемые нам от преосвященных архипастырей и кои всегда с признательностию принимаемы будут в типографию. 5) Европейские и всего света политические новости, кои выбираемы будут нами из лучших и достовернейших немецких и французских „Ведомостей“, так же как и другие, заслуживающие любопытство читателей, известия и анекдоты, которые извлекаемы нами будут из славнейших иностранных журналов и в рассуждении которых мы соблюдать будем строжайший выбор, так, чтобы не поместить в листы наши ничего такого, что бы читателям могло показаться маловажным; пустым. 6) Известия о новых книгах, выходящих здесь, к которым всегда присовокупляемо будет главнейшее и показание содержащихся в них материй, дабы по тому читатели могли сами судить о достоинстве оных. 7) Известия о приезжающих и отъезжающих знатных особах из сей столицы, с показанием числа прибывших в каждый день разного звания людей и привезенных сюда съестных и прочих припасов. 8) Верный вексельный амстердамский, лондонский и других знатнейших в Европе торговых мест курс. — Таковой обширный и объемлющий многие предметы план не может не заслужить одобрения от истинных любителей просвещения, и хотя произведение оного в действо и сопряжено с некоторыми трудностями, однако ж почтенная публика могла уже с нескольких лет приметить, коликая точность с нашей стороны наблюдается в исполнении тех обязательств, в кои мы вступаем с нею и пред лицом ее. Усердие к отечеству и желание доставить ему по силам нашим пользу есть и будет всегда нашим главнейшим предметом, а благосклонное принятие наших трудов наградою, которую мы ожидаем и ласкаемся приобрести».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Книга воспоминаний - Игорь Дьяконов - Биографии и Мемуары
- Казнь Николая Гумилева. Разгадка трагедии - Юрий Зобнин - Биографии и Мемуары
- Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945 - Александр Свисюк - Биографии и Мемуары
- Рассказы о М. И. Калинине - Александр Федорович Шишов - Биографии и Мемуары / Детская образовательная литература
- Поколение одиночек - Владимир Бондаренко - Биографии и Мемуары
- Федор Черенков - Игорь Яковлевич Рабинер - Биографии и Мемуары / Спорт
- Страна Прометея - Константин Александрович Чхеидзе - Биографии и Мемуары
- Жизнь и приключения капитана Майн Рида - Элизабет Рид - Биографии и Мемуары
- Дискуссии о сталинизме и настроениях населения в период блокады Ленинграда - Николай Ломагин - Биографии и Мемуары