Ангел на практике - Екатерина Сергеевна Сестренкина

низким, каким-то чужим голосом:

– Выбрать? Ты права, самое время. Добро отказалось от меня. Почему я должен хранить ему верность?

Какая-то сила подняла его в воздух, он вытянулся в струну, заставив шарахнуться прочь ангелов и демона.

– Мамочки, – шепотом выдохнул бес, одним махом обернувшись котом, бросился в угол комнаты, выскочил на балкон и спрятался где-то там под спальником.

Короткая вспышка осветила комнату, но ее мгновенно поглотил мрак. Тьма, словно эфемерная ткань, обняла фигуру Александра, за спиной плеснули новые, пронзительно черные крылья, в руках сплетались из лохмотьев мрака обсидианово-черные кинжалы.

Он выбирал сторону Зла, которая долгие годы ждала его…

Глава восемнадцатая. О демонах и тортиках, а так же детских воспоминаниях

Александр (а Александр ли уже?) криво ухмыльнулся, оглядывая новыми, золотыми глазами с вертикальными зрачками ангелов и только было взмахнул почти сформировавшимися, черными крыльями, как Серафим, поддаваясь какому-то наитию, бросился вперед и речитативом заговорил.

Это был Последний Трактат. Его учили на первом же курсе, практически на самых первых уроках, на специалитете Воителей. Произносить хоть звук из этого Трактата было запрещено, его передавали исключительно письменно, но каждый Воитель был обязан знать его наизусть. Говорят, что если останется всего один боец Небес против неисчислимой армии Тьмы, а остальные падут, то последний воин, произнеся этот Трактат, вернет к жизни всех когда-либо погибших ангелов и новое воинство сможет победить Мрак и защитить Землю.

И теперь Серафим нарушал все вколоченные в него законы, произнося этот Трактат вслух.

Падшего сковали золотистые цепи, он с утробным рыком дернулся, но в этот момент Фима произнес последнее слово Трактата. И вспыхнул Свет. Тьма разлетелась на клочья, бросилась в стороны, тая в ослепительном сиянии. Свет ласковым сиянием обнял Александра и мягко уронил обратно на диван. Прежнего Александра. В его смертной оболочке. Того Александра, которого они все знали, а вовсе не демона Преисподней.

***

Александр сидел на кухне, завернувшись в плед, и трескал сладкое. Филя, ставший на удивление молчаливым, покладистым и милым, суетился вокруг, подсовывая падшему то конфетку, то шоколадку, даже под суровым взглядом падшего сгонял в магазин за шоколадным тортом. Обернулся секунд за тридцать, на всякий случай прихватил два.

Напротив Александра сидел Серафим, и тоже трескал. Они обменивались мрачными, злобными взглядами, запихивая в рот сладкое. Правда, Александр отдавал предпочтение всему, что содержит шоколад, Фима же ел вкусняшки только без какао-бобов – он не хотел захмелеть. Впереди еще предстоял серьезный разговор.

– Ты чего взбегался-то? – скупо уронил Александр, косо поглядывая на демона, ставящего на огонь здоровенный чайник. Третий уже.

– Ну… Ни каждый день наблюдаешь рождение нового Короля Ада, равного по мощи самому Люциферу, – нервно хихикнул демон. – Может, если все-таки намылишься на темную сторону, вспомнишь, кто тебя тортиком кормил.

– Это вряд ли. Жители Ада – существа неблагодарные. А почему в кота обернулся? Крысой ты бы быстрее удрал.

– Зато котиков все любят. Подумал, котика не зашибут, – виновато признался демон. Александр фыркнул, но теперь вопрос к «темной стороне» города появился у Серафима.

– Новый Король Ада? – он скосил глаза на мрачно пожирающего огромную плитку черного шоколада Александра. – Серьезно?

– Так он же из Созданных. Причем из Высших Воителей. Так что да – если бы он стал демоном и сразился бы с Люцифером… Я бы поставил на него. Но не на человечество. Это точно. Схватка такого масштаба…

– Стерла бы Вселенную. Передай те конфеты с коньяком.

– Слушай, король неудавшийся, а у тебя слипка не попнется?

– Не хами начальству. Сам пойму, когда мне хватит.

Александр закинул сразу горсть конфет в рот. Серафим помялся, а потом все-таки решил обратиться напрямую к падшему:

– Порядок?

– Ты имеешь ввиду, не стану ли я демоном и не сотру ли тебя в порошок? Нет, не сотру. Но во всем остальном я бы не охарактеризовал свое состояние словом «порядок».

– Ты, правда, из Сотворенных?

– Когда догадался?

– Еще до своего отъезда в Богоявленск. По мясу и «переучиванию».

– Умный, – коротко отметил Александр. – Давай.

– Чего еще? – заметался демон.

– Давай спрашивай. А то я же вижу, сейчас лопнете от вопросов.

Он достал столовую ложку и принялся за торт «Пьяная вишня», а Серафим, напротив, допил чай и отодвинулся от стола. Демон, навострив ушки, занял место в углу, Ира, чувствующая себя виноватой, скидывала со сковородки уже шестую порцию оладушек и притворялась, что ничего не слышит.

– Что было… Ну… До?

Александр замер, уставившись невидящим взглядом в пространство. Потом все-таки ответил:

– Темнота. Одиночество. И страх. Когда ты не знаешь, где ты, что ты, зачем ты. Ничего не видишь, ничего не ощущаешь… Когда нет времени, ты не знаешь ни начала, ни конца.

– А потом?

– Свет. И мы увидели друг друга. Тогда мы все были братьями, и не было ни зла, ни добра. Только мы и наш Отец. Наверное, ему просто было одиноко в вечном Мраке, вот он и создал нас и весь мир.

Александр вздохнул и снова углубился в торт.

– А… Почему ты оказался на Земле? – все-таки решился спросить Серафим. – Правда, хотел перебить всех младенцев?

– Ангел не должен иметь своей воли. Он уши, голос, рука, меч Божий. И если ему приказали пройти по земле, уничтожая всех первенцев за дверьми, не смазанными кровью жертвенного агнца, то должно быть так. Мое имя Александр. Победитель мужчин. Сражаться с младенцами я не подписывался. И бросил меч. И пытался убедить небеса в том, что младенцы не должны платить своими жизнями за упрямство фараона. Но мой вопль был тщетным. Другой выполнил приказ, – Александр помолчал, передернул плечами. – Давай. Я знаю ответы на почти все вопросы мироздания. Задавай, но мою биографию больше не трогай!

– Вот всегда знал, что ангелы ребята непрактичные, но чтоб настолько! – возмутился Филипп Филиппыч. – У нас тут вроде как конец света намечается, а вы все о каких-то… Египетских древностях!

– Это ты кого сейчас древностью обозвал?! – пьяно оскорбился Саня.

– А по сравнению со мной ты и впрямь древность, Сотворенный! – нахально раскланялся бес. – Что там с Апокалипсисом?

– Мы все умрем… – Александр задумчиво повертел в пальцах конфетку и бросил на стол, видимо, понял, что ему уже хватит. – Че переживаешь? Не первый раз.

– Что значит «не в первый раз»? – изумился Серафим.

– Считай! – Александр начал загибать пальцы. – Про потоп слышал? Ну там, Ной и прочая компания. Это раз. Потом Египет… Египет должен был стать только началом, но тут я влез, исказил красивую картину задуманного. Это два. Потом чума, недавно, лет семьсот назад. Это три. Две Мировые войны – это четыре и пять. – Александр задумчиво полюбовался на сжатый кулак и трансформировал его в кукиш. – Так что этот – шестой будет.

От дальнейшего созерцания кукиша его оторвало сдержанное всхлипывание ангелессы. По лицу Ираиды текли слезы.

– Я думала, что Отец наш добр к людям…

– Он добр, – уверенно подтвердил Александр. – Он равно любит всех сотворенных им тварей. И человека, и птиц небесных, и крысу в подвале, и… Какого-нибудь амурского тигра. Но людям порой надо напоминать, что они хоть и подобны