Путешествие по карте языков мира - Алексей Леонтьев

Если заставить нас начертить по памяти хотя бы ту же самую береговую линию Европы, мы встанем в тупик: оказывается, мы совсем не так уж ясно себе ее представляем. Ф. Н. Шемякин пишет: «Взрослым людям может казаться, что они имеют достаточно отчетливый зрительный образ хорошо знакомых им со школьных лет карт. Например. Европы, Северной и Южной Америк, Австралии или таких полуостровов, как Крымский, Апеннинский, Скандинавский. В действительности же, как это было показано опытами М. М. Нудельмана, кажущаяся четкость образа не находится ни в каком соответствии с фактической передачей его карандашом на бумаге. Выполненные чертежи имеют лишь очень отдаленное сходство с тем, как эти части земной поверхности изображаются на картах Все они схематичны, бедны деталями, имеют большое количество пробелов, а в некоторых частях остаются вообще незаконченными. Образы знакомых карт сохраняются у взрослых людей лишь в очень смутном виде. При попытке восстановитьих в памятивсплывают отрывки зрительных представлений и относящиеся к карте названия, например, городов, рек заливов, полуостровов, горных цепей». И дальше интересное замечание, основанное на опытах со школьниками: «Вычерчивание карты в отличие от ее срисовывания, предполагает применение ряда географических понятий и в соответствии с ними — словесного анализа карты»

Одним словом, поскольку наше познание формы береговой линии является познанием, постольку оно не есть познание именно формы береговой линии.

Конечно, каждый из нас может иметь и свое личное знание. Скажем, я могу увидеть новую звезду. Но мое личное знание не станет общественным познанием до того момента, пока я не выражу его словесно — хотя бы написав письмо в Академию наук, что я открыл звезду. Язык, замечает Бертран Рассел, есть «средство превращения нашего личного опыта в опыт внешний и общественный. Собака не может рассказать свою автобиографию; как бы красноречиво она ни лаяла, она не может сообщить вам, что ее родители были хотя и бедными, но честными собаками. Человек же может сделать это и делает это…» Да и для меня самого открытие звезды не станет открытием, пока я не осознаю, что в моем поле зрения прибавилась звезда, которой раньше не было. А чтобы осознать, нужно ввести в действие внутреннюю речь.

Путешествие по карте языков мира

Предисловие автора

Я очень люблю эту свою книгу. Она не просто излагает в популярной форме те сведения, которые можно найти в научной литературе по языкознанию: многие мысли, которые в ней высказаны, звучат вообще впервые. Или, вернее, прозвучали, когда книга вышла в 1981 году первым изданием. Выпустило ее издательство «Просвещение». А в 1979 году она была напечатана в трех номерах журнала «Знание — сила» (№ 3, 4, 5) под названием «Миша, Мкртич и Мауи».

Через девять лет, в 1990 году, то же издательство выпустило второе, исправленное и дополненное, издание книги. Причем дополненное довольно сильно. Как и первое, оно мгновенно разошлось, несмотря на стотысячный тираж.

Получив предложение переиздать некоторые мои популярные книги о языке, в том числе и данную, я оказался перед необходимостью исправить текст — на этот раз не дополнить, а, наоборот, сократить его, в основном за счет первой главы. Но основное содержание книги осталось тем же.

А. А. Леонтьев

Декабрь 2003

От автора

Моя профессия — обучение людей иностранным языкам. Английскому, французскому — русских школьников. Русскому — студентов из США и Италии, Польши и Венгрии, Монголии и Мали, Вьетнама и далекого Мадагаскара. И я очень часто сталкиваюсь с тем, что русский школьник не может как следует овладеть иностранным языком, а иностранец — русским, потому что он просто не может представить себе, что кроме его родного языка может существовать какой-то иной, совсем на него не похожий, потому что ему кажется, что в любом языке все должно быть выражено точно так или почти так же, как в его родном. Наши русские школьники не сразу примиряются с тем, что в других языках нет твердых согласных, зато есть не три, а гораздо больше времен глагола. А иностранные студенты ломают себе голову над очевидными для нас с вами различиями между прыгать, попрыгать, прыгнуть, допрыгнуть, выпрыгнуть и перепрыгнуть…

Вот почему очень важно не просто изучать грамматику родного языка и иностранный язык, а с самого начала понять: разные языки могут совсем по-иному выразить одну и ту же мысль, одно и то же содержание. И в то же время в основе своей все языки «устроены» одинаково. Для этого надо лишь осмыслить, что общего у русского языка с венгерским, монгольским, вьетнамским, а что совсем иное, неповторимое. Именно для этого и поэтому я решил написать небольшую книжку, которую вы сейчас читаете.

Чтобы ее понять, не нужно никаких особых знаний. Нужно только вот что:

— знать грамматику русского языка в объеме школьного учебника пятого класса;

— знать латинские буквы, то есть буквы английского, немецкого или французского алфавита. Потому что слова тех языков, которые пользуются латинскими буквами, мы не будем «переписывать» русскими;

— читать книжку не отдельными кусками, а страница за страницей — от начала до конца;

— при этом думать!

Последнее особенно важно.

В книжке упоминаются самые различные языки. О многих из них вы, вероятно, никогда не слышали. Это и неудивительно: о них не слышали порой и ученые-языковеды, конечно, если они не занимаются специально языками Африки, Америки, Океании.

Ну вот, кажется, и все. Теперь можно приступать и к чтению самой книжки. Счастливого пути, путешественники по карте языков мира!

Ваш проводник — профессор Алексей Алексеевич Леонтьев

Несхожие братья

От имени науки

Теперь, когда вы приступили к чтению этой книги, мне хочется сказать еще несколько напутственных слов.

Популярные книги, то есть книги для неспециалистов, пишутся по-разному. Одни предназначены для развлекательного чтения. Они как бы говорят вам: вот сколько интересного вокруг нас! Но на большее не претендуют — в них ничего или почти ничего не говорится о тех науках, которые занимаются изучением всех этих интересных вещей. Потому что нет ни одной науки, которая занималась бы только тем, что весело, интересно, увлекательно само по себе…

Другие книги говорят от имени науки. Они, конечно, тоже могут быть интересными. Но этот интерес — не в том, что изучает та или иная наука, а в том, как она это делает.

Наука — вообще очень увлекательное занятие. Кто не мечтал или не мечтает сделать какое-нибудь великое открытие или изобрести нечто необходимое людям? Так вот, наука вся состоит из открытий и изобретений. Пусть эти открытия касаются, казалось бы, совсем незначительных вещей, например истории одного слова и даже одного звука. Такие открытия совсем не обязательно сделают вас знаменитым, если не считать узкого круга ученых, которые занимаются теми же проблемами. (Один мой знакомый, работавший в издательстве «Наука», любил говорит ученым: «Вашу книгу ждут во всем мире…» Здесь он делал небольшую паузу, а затем прибавлял: «…одиннадцать человек».) Но все равно это — открытия. И как же счастлив человек, который всю жизнь, можно сказать, каждый день делает открытия!

Почему-то романтическими считаются такие профессии, как летчик, космонавт, моряк дальнего плавания, геолог… Между тем самая большая романтика — в повседневном труде ученого. Ведь ученый — это тот человек, которому общество, человечество поручает узнавать новое об окружающем нас мире и о нас самих.

Правда, далеко не всегда его открытия правильно оцениваются современниками.

Во второй половине XIX века во Франции работал молодой швейцарский ученый по имени Фердинанд де Соссюр (1857–1913). Ему было 20 лет, когда он написал небольшую книгу под названием «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках». Мы еще много раз будем говорить, что такое «индоевропейские языки», сейчас же нам достаточно знать, что когда-то существовал язык («общеиндоевропейский»), из которого развились в дальнейшем и русский, и немецкий, и латынь, и греческий, и армянский, и языки Ирана, Пакистана, и Северной Индии (это и есть индоевропейские). Так вот, юный де Соссюр, сопоставляя слова разных языков, «вычислил», что в общеиндоевропейском языке были два звука, которые не сохранились ни в одном из известных нам индоевропейских языков.

Большинство ученых если и прочитало книжку де Соссюра, то сочло ее чепухой. Только столь же юный польский языковед Николай Крушевский (1851–1887), заброшенный судьбой в далекую Казань, и еще два специалиста согласились с выводами де Соссюра. А самые знаменитые тогдашние ученые назвали труд юного Фердинанда «незрелым», «недоношенным», «в корне ошибочным», «по существу несостоятельным»… В общем, решили, что вычисленные им звуки — досужая выдумка.