Она назначает жертву - Сергей Майоров

По его мнению, Гасилов сейчас должен был встречать Зинчука на том месте, где труба выгибается в сторону, словно кончик слоновьего хобота.

— Я здесь.

Этот голос заставил Лисина похолодеть. С несвойственным ему проворством он развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел прокурора отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства. Тот стоял, розовея щеками, заполненными адреналином. Телом и душой он всецело принадлежал Лисину.

В конце коридора слышался яростный топот — это мчался на улицу Юштин. Ботинки Сидельникова свой лихорадочный марш уже отстучали. Он увидел Гасилова первым и немедленно помчался на улицу.

— Ты что здесь? — Лисин пожевал губами и почувствовал, как откуда-то снизу — дай бог не из мочевого пузыря! — к его голове подступала горячая лава. — Я где велел тебе находиться?!

— Так это… стреляли.

— В Палестине постоянно пальба идет. Ты почему туда не отправляешься?!

— Я помочь хотел, — залившись свекольным цветом, пробормотал Гасилов.

В его жизни было аж два потрясения, связанных со стрельбой и погоней. Первый раз это случилось, когда он вышел из коридора и попал под пулю «прокурорского палача», второй — сейчас. Спеша наверх после первого же выстрела, он хотел искупить слабость духа. Она подмяла сотрудника прокуратуры в тот момент, когда в его глаза уставился дульный срез «ТТ».

Сейчас его душу залило невероятно гадкое чувство. Он понял, что снова оказался бесполезен.

— Ладно, забыли. Ты же не струсил, верно?

Гасилову хотелось лечь и умереть.

— Знаю, не струсил. Просто ошибся. — Важняк потрепал молодого человека за плечо и подтолкнул его к выходу. — Будем надеяться, что звание кандидата в мастера спорта по легкой атлетике Юштин получил не случайно.

Бегал он и вправду хорошо, но при этом не смог догнать Зинчука. Когда муровцы выбежали на улицу и обогнули дом, ни на трубе, ни рядом с ней того уже не было. Юштин помчался в сторону остановки общественного транспорта, но уже через минуту кое-что понял. Если бы Зинчук рванул в этом направлении, то он его уже давно не только увидел, но и догнал бы. Сидельников, припустивший в обратную сторону, тоже вернулся ни с чем.

Он приблизился к водосточной трубе, сыгравшей роль лестницы для беглеца, потрогал ее и изрек:

— На совесть делали. Я вот, помнится, по такой же в Москве, на Сафоновской улице на третий этаж лез, так обломилась, сволочь. Молдавские гастарбайтеры, наверное, лепили.

Сказано это было с уважением. Капитан еще раз похлопал по трубе, отошел в сторону, потом вдруг развернулся, сделал два шага обратно и изо всей силы врезал ногой по металлическому хоботу. По трубе взметнулось эхо, на уровне второго этажа послышался хруст. Несколько колен жестяного цилиндра вылетели друг из друга и осыпались к ногам муровца.

— Тебе где было приказано стоять, прокурор?!

Гасилов промолчал.

Николай Зинчук, теперь уже совершенно очевидный подозреваемый по делу об убийстве сотрудников прокуратуры, исчез.

К дому, вереща сиреной, приближался полицейский «уазик». Следом за ним, торопясь и безмолвно поблескивая сиреной, катились «Жигули». Наверное, в целях экономии начальником ГУВД отдан приказ выезжать по звонкам граждан на двух машинах — одна звучит, вторая светит.

Лисин понял, что «Волга» стоит боком и полицейские, выбежавшие из машин, не видят ее номеров. Он вытянул из кармана пиджака удостоверение и устало положил руку с ним, распахнутым, на приоткрытое стекло дверцы. Следователь уже убедился в том, что в Старооскольске происходили странные события. Кто даст гарантию того, что эти шестеро в бронежилетах не расстреляют из автоматов «Волгу» с четырьмя пассажирами раньше, чем те заговорят о корпоративной этике?

— А стрелок из него не очень, — констатировал Юштин, устраиваясь на заднем сиденье как на лавке. — Для человека, прошедшего Афганистан.

— Да, — ядовито заметил Сидельников, наблюдая за перемещениями полицейских от дома к подъезду. — Сейчас только это и может доставлять всем нам глубокое удовлетворение.

— Он не хотел нас убивать.

Взгляды всех членов следственной группы устремились к следователю. Он крепко сжимал в зубах сигарету, и данное обстоятельство наталкивало его подчиненных на мысль о том, что эти слова им послышались.

— Он стрелял мимо нас, — повторил Лисин, и теперь членам группы стало ясно, что сверхъестественные силы в события не вмешивались. — Тебя, Игорь, Зинчук мог убить дважды с расстояния в пять метров. Один раз он мог легко прикончить меня, и еще один раз — Юштина. Этот человек не желал нам смерти, и только по этой причине мы живы. Не знаю, кто заходил в гости в старооскольскую прокуратуру и сознательно определял цели, да только Зинчук стреляет действительно выборочно. По какой-то непонятной системе, известной одному лишь ему. — Следователь оглядел напряженные лица спутников и добавил: — Пока это единственный факт, который связывает «прокурорского палача» с Зинчуком.

В прокуратуре, куда они вернулись, царило подозрительное затишье. Горбунов сидел у себя в кабинете, и по всему чувствовалось, что он был оставлен за старшего. Мартынов отсутствовал, и никто не знал, куда он уехал. На третьем этаже, как и на двух остальных, шла привычная работа. Было похоже на то, что о недавнем происшествии все уже забыли.

Но это только на первый взгляд. Поднимаясь в кабинет прокурора, любителя сотрудничества со СМИ на платной основе, Лисин ловил на себе быстрые, скользящие, словно облизывающие выстрелы глаз. Сотрудники этого ведомства, уже не уверенные в своей защищенности, словно спрашивали: когда же? Ты на кого работаешь?

Лисин не встретил ни одного человека, который показал бы ему взглядом на свой кабинет — пойдем, дескать, поговорим. Чай, мол, у меня не очень, но я под него расскажу весьма любопытную историю. Лисин шел, смотрел в лица встречных и понимал, что такой словоохотливый тип ему не подвернется. То ли не время, то ли люди не те.

— Ты готов информировать группу? — Вопрос следователя был адресован капитану МУРа, уже усаживающемуся на привычное место и придвигающему к себе стопку папок с делами.

— Да. Только не помню, на чем остановился. Труба водосточная, мразь, покоя не дает.

Гасилов, уже готовый вступить в перепалку с опером, смело посмотрел ему в лицо, но так и не увидел взгляда, бросающего вызов.

— Ты закончил тем, как Варравин, брат Лилии Чеховской, сходил в ГУВД, где ему пообещали рассмотреть дело в течение следующих двух месяцев. Но я все забываю спросить, ты эти материалы просмотрел до конца?

— Я не сканер, — признался капитан. — На столе аж восемь папок. Вы сутки общались с господами Мартыновым и Тульским. За это время мне удалось просмотреть одну из них.

— И какие выводы?

— Делать их — ваша стихия. Я обязан доложить суть.

— Справедливо, — заметил Лисин, морщась, как от зубной боли.

Он не любил таких заявлений, однако хорошо помнил, какую задачу ставил Сидельникову. Она звучала именно так: прочесть и доложить.

«Это ему труба покоя не дает. Точнее сказать, Гасилов с трубой».

— Еще один вопрос, Игорь. Откуда такие подробности? Ты что, додумываешь за авторов этих трудов? — Лисин кивнул на папки.

— Никаких фантазий, — запротестовал Сидельников. — Варравин оказался парнем душевным. Он записывал все, что видел и слышал. Дословно. Лучший образчик свидетеля.

— Ну, тогда начинай.

— После своего первого визита в полицию…

От своего первого визита в полицию Варравин отходил душой и телом неделю. Он не смог выждать положенный срок и снова направился к следователю.

Каково же было его удивление, когда тот же человек, сидящий в том же самом кабинете за тем же самым столом, сообщил ему, что расследование не принесло желанных результатов. Дело приостановлено, убийца не установлен. Следователь выразил соболезнование брату погибшей женщины.

Тогда Варравин поступил иначе. За день до бессмысленного похода к следователю он сидел в комнате, наматывал на вилку спагетти и краем глаза смотрел телевизор, где транслировались общероссийские новости.

Во весь экран демонстрировалось сосредоточенное лицо Генпрокурора страны. Варравин оставил в покое кетчуп, взял пульт и включил звук на максимум.

«Часто мы сталкиваемся со случаями латентной преступности, — говорил Генеральный прокурор. — Они остаются безнаказанными по простой причине. Сотрудники правоохранительных органов не желают заниматься данной категорией преступлений».

Генеральный прокурор выдержал паузу, поправил очки и посмотрел куда-то в зал. Наверное, он точно знал, где сидит сотрудник правоохранительных органов, не желающий заниматься раскрытием упомянутых преступлений.

«Граждане сообщают о фактах правонарушений и преступлений, а лица, призванные их защищать, отправляют заявления в стол. Безнаказанность криминально настроенных элементов нашего общества порождает недоверие добросовестных граждан. За прошлый год из числа ранее совершенных раскрыто…»