Лейла. Шанс за шанс (СИ) - Цвик Катерина Александровна

— Полгорода придется покалечить, — привычная к таким пикировкам, парировала Сэйра.

Я обычно в них не лезла. Почему-то при мне Саргайл вел себя вполне прилично, но вот так попикироваться, чтобы я слышала, но не участвовала, очень любил. А я довольно улыбалась — понравились местной публике мои пироги! К этому времени я уже ввела в меню линейку мясных, капустных и луковых пирогов. Каждое утро ими могли полакомиться все желающие. Могли бы, наверное, и после обеда, но пирогов к этому времени уже просто не оставалось. Вне зависимости от того, сколько их испекли. Я даже подумывала расширить кухню и пригласить еще помощников. Взятых полтора года назад двух женщин уже не хватало, ведь нужно было не просто поддерживать ассортимент, но и выполнять заказы на дом — я приучила местных жителей к покупке еды на вынос.

А еще я ввела в обиход местных домохозяек мясорубку. О-о сколько нервов мне стоило создание этого нужного каждой домохозяйке артефакта! Самым проблемным, как ни странно, было объяснить кузнецу, что конкретно ему надо сделать. А потом еще убедить, что эту самую «несуразную кракозябру» делать все-таки нужно, а вот цену за свои услуги необходимо как-то убавить, а то получается не «несуразная кракозябра», а «золотая кракозября»! И закавыка состояла в том, что объяснять ему лично я не могла: меня бы просто бы выставили вон из кузни и даже слушать не стали! Приходилось объяснять через Ромича. Я объясняла Ромичу, он — кузнецу, кузнец задавал вопросы, Ромич, не зная ответов, бежал ко мне, потом опять к кузнецу… Вот так и работали.

Конечно, если бы мне помог в этом вопросе профессор или отец, все бы было гораздо проще и быстрее, но папа был слишком занят какими-то своими торговыми делами. Да и в народе начали упорно ходить слухи о скорой войне с Фаргоцией, что не добавляло ему спокойствия. Но денег на это дело он мне выделил, не пожадничав. За что я была ему искренне благодарна! Профессор же, когда узнал, что агрегат нужен мне для кухни, наотрез отказался заниматься подобными вещами. Если бы перед этим я не рассказала ему о принципе действия парового двигателя, то он бы очень даже заинтересовался интересной штуковиной, но мой довольно общий и практически не имевший деталей рассказ о якобы увиденном во сне агрегате ввел его в такое возбуждение, что он уже с полгода занимался какими-то чертежами и опытами, которые спонсировал отец.

В замечательном настроении я нарезала пирог и вынесла в зал, напевая переведенную песенку Мэри Поппинс:

Ах, какое блаженство,

Ах, какое блаженство,

Знать, что ты совершенство,

Знать, что ты идеал!

К сожалению, как раз это время выбрали горе-офицеры, чтобы притащить в кофейню своего неофита. Завидев толпу у стойки и уже зная примерный сценарий развития событий, я не стала даже подходить. Надоели, честное слово! Хотя бы сегодня не занимались этой ерундой! Поэтому к столику друзей я отправилась в некотором раздражении. Поставила перед ними их второй завтрак и пообещала лично приготовить кофе. Почему-то все упорно считали, что самый вкусный получается только у меня, хотя, по моему глубокому убеждению, Сэйра готовила не хуже.

По дороге в кухню меня остановил офицер. Он явно заподозрил, что сослуживцы его обманывают, но решил все же проверить. Признаться, парень меня впечатлил. Я таких в наших краях не видела: светлые, почти белые, волосы, вопреки местной моде не были коротко обрезаны, а были заплетены в косу, однако, вопреки ожиданию, женственности ему не придавали. Глаза были темными, почти черными, хотя это могло мне и показаться, так как он стоял спиной к входу, и утреннее солнце обрисовывало его высокую гибкую фигуру, не давая отчетливо различить черты лица.

— Девочка… Девушка… — зачем-то поправился он, глядя мне в глаза. — Мне сказали, что здесь исполнят мои самые смелые мечты… — низким глубоким голосом заговорил он.

Сзади раздался приглушенный смешок и такие же приглушенные шикания, чтобы, не дай Всевышний, не спугнуть и не пропустить самое интересное. Наверное, если бы я на них хоть раз пожаловалась или высказала отрицательное отношение к подобным демаршам, то они бы и не подумали продолжать эти походы с новичками. Но мне нравилось чувствовать себя частью общности этих молодых веселых ребят, нравилось, что они почему-то считали меня своей, и нравилось некое чувство возврата к своему уже такому далекому прошлому. А наша разница в возрасте пока позволяла все свести к шутке. Хотя Сэйра относилась ко всему этому крайне неодобрительно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А сегодня мне не хотелось играть в эти игры. Поэтому я обломала оболтусам весь кайф, просто ответив:

— Конечно, господин офицер, — улыбнулась. — В кофейне «Лейма» исполняются самые сладкие… кулинарные мечты. Что вы желаете? Сегодня в честь годовщины открытия нашего заведения могу предложить совершенно новый и еще никем не опробованный десерт — торт Эстерхази. А к нему кофей, скажем… — я задумалась, — …с гвоздикой и корицей.

Офицер несколько мгновений не мигая смотрел на меня, а потом медленно перевел взгляд за спину, хмыкнул и сказал:

— Что ж, давайте попробуем, юная анна. Но учтите, если мои фантазии не будут удовлетворены… — Он снова хмыкнул и обернулся к сослуживцам, — я буду сильно разочарован.

На этот выпад я лишь фыркнула.

— И нам! Нам тоже тортик! Но для начала твоих пирогов и кофей! — послышалось из толпы офицеров.

Я решила, что с меня этих шуточек хватит, а то и правда, как говорит Сэйра, могут поползти ненужные слухи. Все-таки мне совсем скоро девять, а здесь это уже тот рубеж, когда девочка почти перестает быть ребенком. Поэтому ответила не им, а офицеру с белыми волосами:

— А вашим друзьям передайте, что раз они такие веселые и находчивые, то пусть исполняют свои сладкие мечты сами. Лавочка закрылась!

И направилась к кухне.

За спиной переглянулись и, быстро осознав угрозу, запричитали:

— Ну, Лейла, как же так?

— Мы так больше не будем!

— Поняли, исправимся!

— Лейла, мы уже не сможем без Леймы!

— И без твоего фирменного кофе!

— И без пирогов!

— И тортов!

Вопли продолжались довольно долго, но я не обращала внимания, варила кофе для друзей и незнакомого офицера и с грустью вспоминала Питера Пена, которому очень не хотелось взрослеть. Эх, какая я сегодня непостоянная! То где мои семнадцать, то где мои семь. Я улыбнулась и, выбросив из головы ненужные мысли, нагрузила поднос и снова пошла в зал.

А там уже ждала группа девушек, которых Сэйра провожала в соседний зал. Я с гордостью проследила за ними. Ох, и не сразу эта категория населения пошла ко мне в кофейню. Я уже даже подумывала убрать женский зал, когда потихоньку они начали заходить. И кто бы мог подумать, что их приведут вовсе не мужья и братья, а дети! Изредка я разрезала сладости на маленькие кусочки и несла на подносе местной детворе, которая частенько крутилась неподалеку. Им редкое угощение очень нравилось, и хотелось пробовать вкусняшки побольше и почаще, вот и тащили они своих мам в кофейню. А потом никого уже и тащить не нужно было — женщины стали с удовольствием здесь собираться. По-моему, чем дальше, тем больше они воспринимали «Лейму» как некий женский клуб, где можно было отдохнуть и поделиться своими достижениями или спросить друг у друга совета.

Подойдя к офицеру, я поставила перед ним тарелку с пирогом:

— Вам кофей сейчас подавать или вместе с десертом?

Внезапно он ухватил меня за руку и, рассматривая мои пальцы, спросил:

— Ты правда сама все это готовила?

Я растерялась, а потом в голове появилась смутная картинка…

Я в ареоле света, с нимбом светлых, чуть растрепавшихся волос стою перед ним и улыбаюсь. Мои глаза кажутся ему такими глубокими и притягательными, что слово «девочка», с которым он ко мне обратился, показались ему совершенно неверными, такие глаза не могут принадлежать ребенку. «Девушка», да, это будет вернее. Но такая маленькая, хрупкая в свете падающих с улицы лучей солнца. Она сама как маленькое солнышко, будто парит над полом в своих светлых одеждах. А потом он зачем-то сказал ту глупую фразу про сладкие мечты, которую сам совсем недавно услышал от «друзей». И вообще разговор вышел глупый, но какой-то милый и теплый, что ли. Рядом с ней даже стоять было тепло.