Не родись красивой... - Робин Уэллс

– Не понимаю, о чем не должна знать Никки?

– Я как раз собираюсь рассказать вам об этом. – Воспоминания, неприятные и тяжелые, окутали его так плотно, что Джейк начал задыхаться. Он с силой втянул в себя воздух. – Наш брак с Клариссой был заключен отнюдь не на небесах, как вы, наверное, подумали. Я женился потому, что она забеременела от меня, а не потому, что любил ее. Стыдно сказать, но я почти не знал Клариссу. Я делал все от меня зависящее, чтобы она была счастлива. Самое лучшее, что только родители могут дать своему ребенку, – это дружная семья, так мне всегда казалось. И я старался. Можете мне поверить, что я очень старался.

Джейк сунул руки в карманы и принялся ходить из угла в угол, хромая гораздо заметнее, чем днем. Нога снова разболелась, но ему было все равно.

Это даже отвлекало от внутренней боли.

– Все напрасно! Жена, наверное, возненавидела меня за эту беременность.

Она скучала, раздражалась по любому поводу, чувствовала себя несчастной.

Когда родилась Никки, Кларисса больше внимания уделяла своей фигуре, чем ребенку. Она сердилась на Никки за то, что та привязала ее к дому.

Сара смотрела на него приоткрыв рот. Джейк проглотил скопившуюся во рту горечь и прерывисто вздохнул.

– Она погибла в авиакатастрофе вместе с моим лучшим другом. Их самолет разбился при взлете.

У него пересохло в горле, слова давались все труднее.

– Мне пришлось опознавать тела. Этот день был самым страшным в моей жизни. Но помимо прочего, я не мог не спрашивать себя: что она делала в том самолете?

Джейк умолк. Ему казалось, что больше он не сумеет вымолвить ни звука. Но какая-то непонятная сила изнутри побуждала его продолжать. Он взял из буфета стакан, налил немного воды из-под крана и проглотил ее залпом, потом медленно повернулся к Саре.

– А когда я приехал домой той ночью, то все понял. На моей подушке лежало письмо… Кларисса ушла от меня к моему другу. И ушла не только от меня она бросила Никки.

– О Джейк! – прошептала Сара, прижимая руку к губам.

На щеке у Джейка задрожала мышца.

– Теперь вы знаете. Дома тоже все знали. Я уехал главным образом по этой причине. Никки подрастала, я боялся, что она услышит какие-нибудь сплетни.

Сара не умела скрывать свои чувства. Ее лицо ясно показало, что она сейчас испытывала. Она встала и подошла к нему, ее глаза были полны слез.

– Как же могла Кларисса решиться на такое? – прошептала она. – Ведь Никки была совсем крошкой.

– Я задавал себе этот вопрос миллион раз, но еще чаще спрашивал себя: что мне следовало сделать, чтобы предотвратить это?

Сара подняла руку и погладила его по голове, словно перед ней был обиженный ребенок. Она стояла так близко, что Джейк ощущал тепло ее тела, или так ему по крайней мере казалось. И ее близость ослабила тиски, сжимавшие ему грудь.

– Вам не в чем упрекнуть себя, – проговорила она мягко. – Вы не должны.

Вы не можете. – Она говорила тихо, но твердо и убежденно. Ее ладонь на его волосах успокаивала, гипнотизировала. Джейк не шевелился, боясь помешать ей.

– Никки показывала мне фото. Кларисса была очень красивой.

Со свойственной ей чуткостью Сара нашла оправдание поступку, за который Джейк упрекал себя особенно беспощадно – в первую очередь за то, что вообще связался с такой пустой женщиной, как Кларисса.

Джейк напомнил себе, что было в этом браке и хорошее: Никки с лихвой воздавала ему за все невзгоды, которые он пережил с Клариссой. Но он не хотел больше рисковать. Что, если и другая женщина будет с ним так же несчастна, как Кларисса?

Кларисса… Ее образ всплыл в его мозгу, едкий, как щелочь. Джейк отошел назад, выпустил воздух сквозь сжатые зубы и уставился на отстающие в углу обои.

– Какой она была? – спросила Сара тихо.

Перед мысленным взором Джейка пронеслась вереница воспоминаний.

– Да, вы правильно сказали, она была красива. А если хотела, то и очаровательна. Но основной ее чертой был эгоизм. И еще инфантильность. И любовь к своей красоте.

Он взглянул на Сару и уже не смог оторвать от нее взгляда. Ее глаза за стеклами очков излучали тепло, словно пламя, горящее за прозрачным экраном у камина. Они притягивали, манили, влекли… Джейку вдруг страстно захотелось чего-то, не поддающегося объяснению.

– Еще она была холодной. Совсем непохожей на вас…

Сочувствие в Сариных глазах сменилось чем-то иным. Она стояла так близко, что Джейк видел, как серая радужная оболочка ее глаз ближе к зрачкам становится темно-синей. Он затаил дыхание, мысли словно парализовало. Он знал только, что ему необходимо приблизиться к ней еще, он жаждал ее, как алкоголик жаждет глотка спиртного. Он хотел увидеть ее такой, какой ее создал Бог, и чтобы ничто не стояло между ними.

Джейк протянул руку и снял с нее очки. И услышал, как Сара судорожно втянула в себя воздух.

– А так вы меня видите?

Она кивнула.

– Я… я близорука, без очков вижу только то, что рядом, а на расстоянии – уже с трудом. – Ее голос прервался, она слегка отодвинулась назад.

– Тогда вы не должны отходить далеко. – Он притянул ее к себе и погрузил руку в ее густые волосы, пропустил между пальцами шелковистые пряди. – Я ни у кого не видел глаз красивее ваших.

Он провел пальцем по ее брови.

– Они у вас такие добрые, теплые, ласковые…

Он коснулся ее щеки. Ее кожа оказалась нежной, как лепестки розы. Тепло, струившееся из ее глаз, раскалило разделявший их воздух, и в нем что-то вспыхнуло и затрепетало. Джейку мучительно хотелось поцеловать ее.

Но меньше всего он хотел обидеть ее. Джейк знал, что это может случиться, если только он ее поцелует, потому что тогда он уже не захочет довольствоваться одним поцелуем. Воспоминания о ее трогательной невинной пылкости толкали его к действию.

Джейк понял, что лучше остановиться сейчас, пока у него еще сохраняется самообладание. Сделав над собой усилие, он попятился назад, но не мог оторваться от этих призывающих глаз. Он провел рукой по лицу. Может быть, самое лучшее – откровенность? И он набрал в легкие побольше воздуха.

– Вы мне нужны, Сара. Я хочу быть с вами. Мне хотелось бы взять вас на руки, отнести в спальню и провести с вами всю ночь.

Глаза ее затуманились, и Джейка охватило искушение от слов перейти к делу. Но он продолжал глухим, сдавленным голосом:

– Я не верю в любовь и брак, а вы – женщина, которая не удовлетворится меньшим. Я никогда не видел счастливой семьи, но несчастных насмотрелся вдоволь. Можете мне поверить – нет ничего хуже. Я не хочу снова проходить через ад и тащить за собой другую женщину… и Никки.

Сара смотрела на него, и выражение ее глаз разметало его решимость в клочья. «Мне все равно. Только подарите мне эту ночь», – говорили ее глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});