Гадание на розах - Абигайль Кейси

Голос, задавший вопрос, был чрезвычайно похож и тоном, и наигранной грубостью на голос Тины Маквелл.

Но что подруга могла делать здесь, в раю?

Не отвечая, аспирантка сфокусировала зрение и поняла, что по-прежнему находится в библиотеке.

Ангелы превратились в шаловливых амуров.

Потусторонний дизайн преобразовался в стеллажи с книгами.

А за разбитыми окнами надрывалась спецтехника.

— Гло, ты чего молчишь?

Тина Маквелл, а это, без сомнения, была она, осторожно тронула подругу за плечо.

— Ти, меня только что хотели убить.

— Я знаю.

— Откуда?

— Понимаешь, я была первая, кто прибежал сюда на выстрелы.

— Из самого Национального парка роз?

— Нет, Гло, из коридора.

— А как ты там очутилась?

— Приехала, чтобы тайком взглянуть на твоего избранника. И взглянула…

Глория Дюбуа, приподнявшись, увидела только лужу потемневшей крови.

Тело незнакомца отсутствовало.

— Он… что?..

Тина Маквелл обняла подругу.

— Да жив, жив твой спаситель.

— Ти, это правда?

— Еще какая правда. Эта сучка угодила ему в предплечье. Сквозное ранение, даже кость не задета.

Глорию Дюбуа заколотила мелкая противная дрожь.

Тина Маквелл набросила на плечи подруги плед, заботливо оставленный бригадой экстренной помощи.

— Но тебе-то, Гло, сучка метила точно в грудную клетку.

— Да, прямо… снайпер какой-то… эта племянница Брауна.

— И не говори — библиотекарше пуля угодила точно в лоб, двум первокурсницам — прямо в сердце, и только третью увезли в реанимацию. Может, выживет…

Тина Маквелл из термоса с эмблемой службы экстренной помощи налила в пластиковый стакан горячий, крепкий и горький кофе.

— На-ка, глотни скорее.

— Да, тр-р-р-яс-сет неимоверно.

Тина Маквелл тоже приняла дозу кофе и, взбодренная, продолжила отвлекающий лепет.

— Представляешь, Браун сам тренировал племянницу в стрельбе… Так, на всякий случай… Боялся, что девочку изнасилуют!

— А зачем… она… устроила… пальбу?

— Наверное, крыша съехала.

— Бедный толстяк.

— Ни фига не бедный! Надо было лучше оружие хранить! А то, видите ли, держал револьвер у себя в спальне рядом с кроватью.

— Ти, а ты… откуда… знаешь… такие… интимные… подробности?

— Помнишь, я тебе говорила, что Браун делал мне предложение?

— Руки… Сердца… И кобуры.

— Ну вот, я разок проверила возможного суженого на сексуальную потенцию… Кое-как натянул на удовлетворительную оценку.

Помолчали.

Кофе и плед согрели аспирантку.

А Тина Маквелл возобновила вербальную психотерапию.

— Хорошо, что сучка не взяла еще запасную обойму.

— Ти, ты, как всегда, права…

— Впрочем, Гло, недаром говорится: что ни делается — все к лучшему. Для меня, по крайней мере.

— К лучшему? Бог с тобой, Гло… Поясни толком.

— В общем, Брауну светит огромный штраф и даже, возможно, тюрьма.

— И ты решила исключить невезучего охранника из потенциальных женихов?

— Наоборот, Гло… Ему сейчас очень понадобится такая сильная и терпеливая супруга, как я. Тем более, племянница уже никогда не вернется в его дом.

— Ох, Ти, ты и циник… И за что я тебя только люблю… Ну, по крайней мере, надеюсь, что ты обеспечишь достойное хранение огнестрельного оружия.

Внезапно пошутив, Глория ощутила, как постепенно к ней возвращается былое состояние, но без эйфории, восторженности и нетерпеливого ожидания непременного счастья.

Тина Маквелл ответила, как всегда, язвительно:

— Гло, но ты, по-моему, единственная сорвала в этой трагедии джекпот. Повезло тебе. И жива осталась, и «познакомилась» с этим своим…

Глория грустно улыбнулась, разглядывая подол голубого платья, испорченный темными пятнами, и закончила за Тину:

— Мужчиной, достойным женщины из рода Дюбуа.

— Да уж… — усмехнулась Тина. — Ребята из экстренной помощи сказали, что этот неуклюжий медведь принял единственно правильное решение, свалив тебя на пол.

— Медведь?

— Ну да, русский медведь.

— Русский?

— Конечно, русский! — Тина Маквелл рассмеялась. — Ты же знаешь, что русских ни пуля, ни штык, ни атомная бомба не берут.

— Да, слышала… А тут и увидела.

— Но я лично считаю, что американец на месте русского поступил бы не так.

— Уточни.

— Американец не стал бы закрывать собой одну-единственную жертву.

— Почему?

— Американец кинулся бы на убийцу.

— Тонкое замечание.

— Русский спасал только тебя, а американец постарался бы обезоружить маленькую тварь.

Снова помолчали.

Кофе в термосе кончилось.

Тина Маквелл погрузилась в задумчивость, то ли рассчитывая шансы гипотетического американца уцелеть, то ли вспоминая, сколько полезных квадратных метров в доме Брауна.

Глория, поплотней закутавшись в плед, задала чрезвычайно глупый вопрос:

— Ти, а русского наградят?

— Чем?

— Ну не знаю… Медалью Конгресса, может быть…

— За спасение аспирантки — вряд ли. Ты же не Президент Соединенных Штатов.

— А жаль — он достоин самой высокой награды.

— Дурочка, лучшая награда ему — это ты!

— Сомневаюсь.

— Думаешь, он спас тебя из простого альтруизма?

— Ты намекаешь, что я все-таки ему понравилась в новом платье?

— Наверняка!

— А вдруг русский проявил элементарное мужество и благородство из-за своего характера, а не из-за моих голубых глаз?

— Это, Гло, теперь не имеет никакого значения. По крайней мере, у тебя будет хороший повод для близкого знакомства.

— А вдруг он совершил это, все-таки влюбившись, — хотя бы чуть-чуть, но влюбившись?

— Ну не знаю, это надо спрашивать не у меня.

Тина Маквелл обняла настрадавшуюся подругу.

— А у кого?

— Наверное, у них.

Хитро улыбаясь, Тина Маквелл ткнула пальцем в сторону купола.

— Пусть отчитаются за такой дикий и жуткий роман!

Шаловливые амуры виновато потупились.

Глава 2 ЛУЧШЕЕ ЛЕКАРСТВО

Весь оставшийся день Тина Маквелл провела в аспирантском бунгало подруги.

Поила ее черным кофе по мексиканскому рецепту.

Кормила гамбургерами.

И несла разную чепуху о своих планах на будущее.

То сажала Брауна в одиночку, то на диету.

Мечтала вернуть ему шевелюру и тут же здравомысляще замечала, что на лысых никто не зарится.

Прикидывала, за сколько можно продать рассказ о злосчастной племяннице и сколько содрать за очередное телевизионное интервью будущего мужа.