Любовь Бешеного - Виктор Доценко

— О чем ты?

— Чечня?

— И что Чечня? Может, пояснишь? А то живу, словно в вакууме: мне ж приходиться черпать информацию только из газет, да и то с большим опозданием…

— Войну остановили лишь официально. На самом деле она продолжается. И противостояние еще более усилилось в преддверии президентских выборов в Чечне!

— Это так серьезно?

— Сам хотел бы ошибиться… но — кажется, да. — Майкл покачал головой. — Когда кандидатом в президенты может стать террорист, по вине которого погибло столько людей, то о каком мире можно говорить?

— Нет, к чертовой матери: нужно побыстрее заканчивать эту операцию! Там столько событий, а я здесь прохлаждаюсь! Как хочешь, Майкл, но если в течение двух недель ничего здесь не произойдет, то я возвращаюсь!

— И чем тебе здесь не нравится? — со вздохом спросил Майкл. — Мирно, покойно, тепло… В Москве знаешь сколько сейчас градусов мороза?

— Догадываюсь! — кивнул генерал и спокойно добавил: — Ну и что? Мои детки, вероятно, забыли, как выглядит их отец, а я уже стал забывать, как пахнет под мышками у жены… Нет! С меня хватит! Две недели! Слышишь? Две! — Для убедительности он помахал двумя выброшенными вверх пальцами…

* * *

Разговор с Вороновым разбередил Савелия. И правда, ведь он может поломать жизнь Розочке! Он же вдвое старше ее. Вдвое! Все очень просто объясняется — когда Розочка потеряла родителей и у нее, по существу, никого, кроме тетки, не осталось, из тайников ее детской памяти вынырнул образ мужественного парня, чем-то неуловимо похожего на ее отца.

Распорядись судьба иначе, — например, если бы ее родители остались в живых, — все сложилось бы по-другому. Розочка росла бы в нормальной семье, встретила бы хорошего мальчика, и они бы дружили, как все. Но одна мысль, что Розочка могла бы встречаться с кем-то другим, вызвала в Савелии такую ярость, что он вскочил с дивана и нервно зашагал по комнате. Господи, да что же это такое? Не проходит ни одного дня, чтобы он не вспомнил о Розочке! Не грозит ли ей опасность? Не перегружена ли она в университете? Сейчас он почти ничего о ней не знал: с того самого дня, как он поздравил ее с поступлением, Майкл по его просьбе снял наблюдение, и теперь Савелий мучился неизвестностью. Несколько раз он набирал ее номер, но так и не решался заговорить: едва услышав ее нежный и нетерпеливый голос, Савелий сразу клал трубку. Однако Розочка обо всем догадывалась и однажды сказала прямо:

— Сережа, я знаю, что это ты! — Ее голос дрожал, и она с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать, а потому старалась говорить быстро.

— Милый, не клади, пожалуйста, трубку. Ты не говоришь ни слова, но это и не очень нужно: я-то знаю, что это ты! Ты очень часто снишься мне… Сереженька, милый, если ты чего-то стыдишься и потому не звонишь, то напрасно: все это ерунда! Слышишь, ерунда! Мы с Ларисой очень часто говорим о тебе. Что-то она слишком тобой интересуется… Глупая, она думает, что может заморочить тебе голову! Милый, я все понимаю и прекрасно знаю, что ты мужчина. Мужчина в полном смысле этого слова! И тебе трудно со мной, так ведь? Ничего, потерпи немного, и мы с тобой еще все наверстаем, ведь правда же?

В ее голосе было столько лукавства, что Савелий даже покраснел: ему показалось, что она прекрасно знает о той сумасбродной выходке с ее подругой. И Розочка, словно понимая, о чем он думает, решила поддразнить его:

— А от Лариски только и слышишь: «Ах, какой мужчина! Какой галантный, красивый, сильный, внимательный!» И когда только успела разглядеть! Господи, милый, как я по тебе скучаю! Как хочу услышать от тебя хотя бы словечко! Нет-нет, не вешай трубку! — испуганно сказала она. — Какая я глупая! Прости, милый, больше не буду настаивать! Просто слушай! Перед сном я с тобой всегда разговариваю, но сейчас, когда я словно ощущаю твое дыхание, мне во сто крат приятнее! Как здорово, что ты есть! Милый мой, Сереженька! Ой, а я уже опаздываю на занятия! Ты звони мне почаще, милый, хорошо? А сейчас клади трубку первым.

В ее голосе было столько нежности, что Савелий, не почувствовав в ее просьбе притворства, машинально положил трубку и тут же причмокнул без особой досады: вот ведь бесенок! Провела все-таки! Положив трубку по ее просьбе, Савелий тем самым подтвердил, что звонил именно он. Ладно. Теперь придется запретить себе думать о Розочке…

Почему же «парижская группа» не вылетела, хотя и купила билеты до Нью-Йорка? Вряд ли их хозяин решил отказаться от документов, украденных у Ордена. Тогда в чем дело? Откуда ноги растут?

Как ему не хватало Воронова! И вот наконец звонок — как гром среди ясного неба:

— Братишка, привет! Боялся не застать тебя!

— Что-то случилось? — насторожился Савелий.

— Звонил Порфирий Сергеевич!

У Савелия екнуло в груди.

— Отзывают?

— Отзывают, братишка, и прямо сегодня! Погуляли — и хватит! — По голосу было ясно, как он взволнован.

— Один летишь?

— Нет, братишка, с Ланой! Мы с ней решили… — Воронов вдруг запнулся, словно не в силах произнести вслух. — В общем, сам понимаешь.

— Наверное, — улыбнулся Савелий.

— Хочешь поговорить с Ланой?

— Давай!

— Здравствуй, Са… — начала Лана, но тут же спохватилась: — Сереженька!

— Здравствуй, Лана!

— Я слышала, у тебя появилась любимая? — Это было сказано без всякой насмешки, просто и уважительно.

— Ну, Воронов! Проговорился уже… — Савелий сам не понял, приятно ему, что об этом знает Лана, или нет. — Пока рано о чем-либо говорить,

— с грустью добавил он, — а вот вас поздравляю от всей души! Решились наконец? Андрюшка отличный парень, Лана!

— Я знаю, спасибо! Приглашаем на свадьбу!

— Когда?

— Сообщим дополнительно!

— Не гарантирую на все сто. Но приложу максимум усилий, чтобы не пропустить такое знаменательное событие!

Они разговаривали спокойно, уверенно, дружелюбно. Но беседа была подкрашена легкой, едва заметной горечью…

— Счастья тебе, огромного счастья, милый! — чуть слышно прошептала Лана, словно отвечая на незаданный ими обоими вопрос.

— Спасибо, Лана, и тебе самого большого счастья и огромной любви!

— Чего это вы скисли, ребята? — раздался бодрый голос Воронова. — О свадьбе говорите так, словно речь идет о похоронах!

— Ты чего, братишка? — сказал Савелий и с усмешкой добавил: — Уж не ревнуешь ли?

— Ни боже мой! Просто… просто… — Он явно не мог найти подходящих слов, потом выпалил: — Ты думаешь, мне легко расставаться с тобой? Уехать и оставить тебя здесь! Я-то домой еду, а ты остаешься один!

— Я не один! — не очень уверенно возразил Савелий.

— Ты прекрасно понял, что я имею в виду! — тут же вставил Воронов и вдруг опять спросил: — Все о ней думаешь?

— От тебя ничего не скроешь! — улыбнулся Савелий.

— То-то же! Обещай мне одну вещь, братишка! Если трудно будет, дай знать!

— Обещаю! — Савелий облегченно вздохнул, оттого что Воронов уже не заговорит о Розочке.

— Вот и хорошо! А на свадьбу действительно ждем: без тебя и свадьба не свадьба!

— Ну, уж ты скажешь с пьяну-то!

— Я сегодня чист как стеклышко! — чуть обиженно бросил Воронов.

— От счастья тоже пьянеют, — съехидничал Савелий. — Когда самолет-то?

— Через пять минут едем в аэропорт! Ты что, провожать собрался? Мне кажется, не самая удачная мысль. Понимаешь, о чем я?

— Да, вероятно, ты прав… как всегда! — огорченно согласился Савелий и глубоко вздохнул.

— Не преувеличивай! Ладно, удачи тебе, братишка!

— Спасибо и вам!

Савелий положил трубку и долго смотрел на нее, словно не веря в то, что он надолго расстается со своим братишкой и не сможет в любой момент услышать его голос, получить от него совет…

Интересно, что бы посоветовал ему Воронов в ситуации с «парижской группой»? Отрицательный результат, конечно, тоже результат, но — все-таки — что заставило их так резко изменить планы? А если попробовать методом исключения? Могли бы руководители такой мощной организации, как Великий Орден, спокойно отказаться от утраченных документов, да еще таких, которые могут всколыхнуть многие страны? Нет, ни в коем случае! А поменять планы и скрыться самим? Великому Ордену? Да это уже полный абсурд — все равно что самим себе подписать приговор, засунуть голову в отверстие гильотины и дернуть рычаг! В Ордене царит жестокая система ниппель»: войти можно, но выйти — исключено. Вот я выходит, что искать причину отказа от поездки нужно здесь, а не в Париже! А что может здесь заставить поменять планы? Только если посланцы почувствовали, что попали под колпак! Это предположение было бы верным, если бы Савелий не звал о высоком профессионализме сотрудников Майкла Джеймса, но как раз в этом-то он мог убедиться на собственном опыте.

Савелий задумался: куда ни ткнись, все мимо! А может быть, он не там ищет? Может, попробовать не сначала, а с конца? Что или кто является целью визита «парижской группы» в Нью-Йорк? Во-первых, документы из злополучного черного «дипломата». Савелий усмехнулся. Как при авиакатастрофе: «Внимание? Разыскивается „черный ящик“!» А этот «черный ящик», то бишь черный «дипломат» с документами, находится у господина Рассказова! Вот и выходит, что, во-вторых, целью может оказаться сам Рассказов. Может быть, он одумался и сам решил вернуть «дипломат» хозяевам? Вряд ли, на Рассказова это совсем не похоже: что попадает ему в руки, с тем он по своей воле никогда не расстанется! И все-таки именно Рассказов и мог спутать их планы: не такой он дурак, чтобы сидеть и спокойно ждать, пока придут по его душу. Савелий вдруг понял, что продолжает нервно вышагивать по комнате, усмехнулся и устало присел на диван.