Викинги (сборник) - Мария Семенова

– Держи весло, – совсем неожиданно сказал Оттар. Хельги подлез под его руки и сел рядом, чтобы перенять весло, не помешав соседям. Он не попросит об отдыхе, пока Оттар сам не прогонит его со скамьи. Чего бы это ни стоило…

Весло было тяжеленное, вытесанное из мелкослойной сосны и длиной в три человеческих роста. Кормовые и особенно носовые вёсла всегда делаются длиннее, это затем, чтобы все разом достигали воды. Вот и получается, что сидящие на носу не только первыми бросаются в бой, но и работают больше других. Оттого никто не может сказать, будто зависть и почёт достаются им не по справедливости.

После первого же десятка ударов плечо облило невыносимым огнём, стало одновременно жарко и знобко, и Хельги помимо воли принялся беречь левую руку, чувствуя, как катится по лбу и груди преждевременный пот… Ну уж нет, сказал он себе. Жалобы они от него не дождутся.

Он молча грёб так ещё некоторое время, но Оттар, улегшийся поспать под скамьей, всё же что-то заметил.

– Сними-ка рубашку, – велел он Хельги, перехватывая рукоять. Хельги сполз на палубу и несколько мгновений наслаждался покоем, потом нехотя разделся. Он не мог посмотреть на себя сзади, а не то увидел бы, что кожа вокруг закрывшейся раны туго натянулась и была словно подпёрта изнутри.

– Садись опять за весло, – приказал безжалостный Оттар. – Я хочу посмотреть наконец, умеешь ли ты грести. Пока мне кажется, что ты больше любишь болтать о могущественной родне!

Хельги посмотрел на него с ненавистью и рванул весло на себя. Больное плечо обдало кипятком, и он содрогнулся всем телом. Скрипнул зубами и представил себе, что они догоняли врага… В плече сидел раскалённый гвоздь, и Хельги временами закрывал глаза, потому что из-под век текли слёзы. Было трудно дышать. Он умрет здесь, за этим веслом. Наверное, это и есть судьба, которую он заслужил.

Потом гвоздь в его теле вдруг проткнул дырку наружу и вывалился вон. Оттар немедленно поднялся, кинул за борт кожаное ведёрко и окатил Хельги, смывая растекшийся гной.

– Работай как следует, – сказал он и улыбнулся. – Будешь грести, пока не вытянет всё.

Вот так после сражения викинги не давали своим ранам воспаляться и гнить. Упорная работа изгоняет из тела дурную, испорченную кровь и, бывает, излечивает почти обречённых… Хельги только предстояло об этом узнать.

Вечером, когда ложились спать, Оттар подошёл к нему, неся на плече любимца-кота. Он сказал:

– Я не знаю, сильно ли ты приврал насчет родни. Но ты по крайней мере выучился терпеть, и из тебя получится викинг. Теперь навряд ли кто будет бить тебя, как я тогда.

Хельги немедленно отозвался из-под одеяла:

– А попробовал бы ты ударить меня теперь, когда я совсем поправился и завел себе нож!

Засмеявшись, Оттар сгрёб его в охапку вместе с одеялом и как следует стиснул. Хельги, не сопротивляясь, сперва сморщился, потом улыбнулся. От гребли трещала спина, да пришлось ещё мыть и тереть тяжёлый корабельный котёл… так приказал Ракни сэконунг. Эту работу раньше всегда делал Карк.

Хельги рассказал Оттару:

– У меня ведь найдется и другое имя. Это потому, что моя мать приехала из Гардарики.

Оттар потребовал:

– А ну, скажи что-нибудь по-гардски.

– Рыба, – сказал проголодавшийся Хельги. – Корабль, меч, мир, щит, копьё.

Оттар ударил себя по колену:

– Я знаю язык ирландцев и англов, потому что я там воевал, и ещё финский и франкский, но этот мне незнаком. Надо было тебе попасть на корабль к Вагну, а не к нам! Там ты нашёл бы, с кем поболтать. Прошлым летом они ходили торговать в Гардарики, в город Альдейгьюборг.

Хельги вдруг ощутил приязнь к этому неведомому Вагну, ходившему в Гардарики купцом, и захотел узнать про него побольше. Оттар словно подслушал и задумчиво проговорил:

– Никчемным малым был погибший, но мой приёмный отец решил мстить за него, и люди скажут, что это было славное дело, а Вагна назовут подходящим для мести. Вагн достойный человек, и я сойдусь с ним один на один. Он не станет прятаться в заливах, или я скверно знаю людей. На Свальбарде у него выстроен дом, и он звал к себе всех, кто пожелает приехать. Он рассказывал о приметах, которых следует придерживаться в пути…

Хельги долго раздумывал над услышанным, и Вагн сын Хадда из Вика нравился ему всё больше. Он явится на Свальбард снаряжённым для промысла, а не для боя, и, уж верно, приснятся ему ночью серые кони, предвещающие погибель… Что ж, иные делаются осторожней в поступках, только если знают, что и у других есть наготове мечи и можно крепко поплатиться самим да ещё накликать несчастье лучшему человеку в роду…

– Вагн путешествует по всему миру, как перелётная птица, – сказал Оттар. – У него даже корабль так и называется: Лебедь.

Хельги ответил:

– Должно быть, это не боевой корабль. Тот звался бы Ястребом или Орлом.

– Верно подмечено, – кивнул Оттар. – Вагн ходит на кнарре.

Кнарр круче боками и выше бортом, и грудь у него лебединая. Похожей на кнарр зовут женщину, которой судьба дала красивое полное тело. Кнарр не так проворен и поворотлив, зато не требует множества рук, чтобы управляться с ним в море, да и от непогоды там есть где укрыться…

– А этот корабль? – спросил Хельги. – Как называют его люди?

Оттар огляделся по сторонам, потом наклонился к самому его уху, чтобы морские тролли не сумели подслушать… но сказать в открытую всё-таки не решился и ответил мудрёно:

– Пятнистый бык горного склона, быстрый конь разветвлённых мечей лба, вот как мы все его называем.

У Хельги захватило дух от восторга: похоже, слова повиновались Оттару ещё охотней весла! Злобные великаны не наделены великим умом. Где им понять речи скальда, с ходу раскусить иносказание-кеннинг и догадаться, что мечи лба, да ещё разветвлённые, это рога, а быстрый конь рогов – это красавец олень, грозный и неукротимый в бою!.. Стало быть, вот кто помчал Хельги на север. Поистине хорош был зверь и стремителен его бег…

7. Мужская работа

Берега заметно менялись день ото дня. Здесь был уже Халогаланд. Хельги совсем не знал этих мест и не мог сказать, когда они миновали шхерами Торсфиорд. А то и разошлись, не заметив друг друга, с кораблями халейгов. Однажды в непогожее утро за белой пеной прибоя выросли из тумана семь кряжистых великанш и не торопясь зашагали, окутанные облаками, мимо борта на юг.

А ещё здесь лежала в море скала, похожая на одноглазую голову, пробитую меткой стрелой. На диво силен был стрелок и огромна стрела: в дыру, взявшись за руки, прошло бы несколько человек… Он и сам застыл неподалеку, этот стрелок. Тяжелыми складками вился каменный плащ, без отдыха скакал над волнами могучий вороной конь… Брат рассказывал Хельги о случившемся в стародавние времена. О чёрном всаднике, погнавшемся за красавицей Лехой, и о горном исполине, что заслонил любимую от смертной стрелы…

Раз за разом окуналось весло в плотные холодные волны. У воды здесь был удивительный цвет, как будто под взлохмаченной серой шкурой пряталась синяя-синяя плоть. Как та синева, что живёт в небесах даже скрытая тучами, вот только морская была гораздо гуще и глубже. Когда рушился гребень волны, было видно, что в толще воды словно развели яркую краску, даже в ненастье не думавшую выцветать.

Но больше всего изменились ночи. Чем дальше на север, тем светлей они становились, и Оттар пообещал, что вскоре солнце совсем перестанет садиться за горизонт и ночью поплывёт над морем, как днём, разве только пониже. Вот тогда-то можно будет двигаться вперёд круглыми сутками, и каждый захочет есть или спать в разное время, не так, как теперь, когда в мире сохраняются и полночь и полдень… Хельги слышал про такое от дяди, но сам не видал.

Ракни стоял у руля, правя на северо-запад; море было чисто, но впереди, по его словам, на несколько дней пути раскинулись острова. Конунг собирался миновать их знакомыми проливами, кратчайшим путем.

Ветер был попутный, но какой-то прерывистый и ненадёжный, точно дыхание умирающего. Ракни с неодобрением посматривал на парус, то наполнявшийся, то повисавший бессильно. Опытный мореход полагал, что это не к добру.

Около полудня он начал высматривать что-то на севере, потом подозвал к себе Оттара. Оттар проследил, куда указывала его рука, и кивнул.

Хельги тоже оглянулся на север, но ничего там не увидел, кроме плотных облаков, не первый уже день стоявших по горизонту. Белый кот мягко вспрыгнул подле него на скамью, стал умываться. Хельги взял кота на колени, почесал ему за ухом. Кот перевернулся на спинку, принялся ловить его руку. Но, должно быть, и он уже ощутил в воздухе что-то зловещее. Ему внезапно надоело играть, он фыркнул и ринулся прочь, больно рванув по коленям когтями, острыми, как отточенные крючки.

– Ну и пошёл отсюда, ведьмин выкормыш!.. – обиженно ругнул его Хельги. – Не стану вылавливать, когда свалишься за борт!..