Спящая кукла - Дивер Джеффри

– Извините, я немного растерялся. У меня был очень тяжелый день.

– Да, день не из лучших, – согласилась Кэтрин.

Несколько мгновений он стоял неподвижно на пороге, чувствуя себя отвергнутым. Не получив ожидаемого утешения, Уотерс шаркающей походкой удалился.

Дэнс позвонила Карранео, который был на пути в пересылочную контору, и сообщила ему информацию, полученную от охранника: что у сообщницы Пелла нет никакого акцента и что голос у нее низкий. Это поможет менеджеру вспомнить женщину.

Затем она позвонила начальнику «Капитолы» и сообщила ей о случившемся. Мгновение женщина молчала, затем очень тихо произнесла:

– О!

Дэнс спросила, есть ли в тюрьме специалист по компьютерам. Начальница ответила утвердительно. Кэтрин попросила его поискать в компьютерах следы какой-либо деятельности в Сети и электронные письма, отосланные вчера. Задание не должно было вызвать сложностей, так как в воскресенье у сотрудников тюремного офиса выходной, и Пелл скорее всего был единственным, кто выходил в Интернет… если он действительно выходил.

– Извините, – сказала Дэнс.

– Да, спасибо.

Дэнс имела в виду не столько сам побег Пелла, сколько одно из его последствий. Она не знала лично начальницу тюрьмы, но предполагала, что руководить супертюрьмой может только талантливый человек, для которого его работа очень важна. Какая жалость, что ее карьера в системе исправительных учреждений, так же как и карьера Тони Уотерса, скоро закончится.

Глава 12

Она все сделала превосходно, его маленькая милашка.

Она строго следовала всем его указаниям. Достала молоток из гаража тетки в Бейкерсфилде (как Кэтрин Дэнс удалось об этом догадаться?). Нанесла на бумажник инициалы Роберта Херрона. Затем бросила молоток и бумажник в колодец в Салинасе. Изготовила запал для взрывного устройства (она призналась, что сделать его было не сложнее, чем испечь пирог по кулинарному рецепту). Подложила чемодан с огнеупорным комбинезоном и ножом. Спрятала одежду под сосной.

Тем не менее Пелл очень сомневался в ее способности лгать людям прямо в глаза. Поэтому решил не использовать ее в качестве водителя машины в ходе побега. Более того, он потребовал, чтобы во время его ухода она находилась как можно дальше от тюрьмы. Он совсем не хотел, чтобы на первом же дорожном посту она все выболтала, запинаясь и краснея от стыда.

Теперь же, сбросив туфли, Дженни Марстон вела машину (это его почему-то возбуждало) со счастливой улыбкой на лице и болтала не умолкая своим хрипловатым страстным голосом. Пелл слушал ее и думал, на самом ли деле она верила его россказням о невиновности в гибели всех тех людей в тюрьме. Но одно всегда удивляло Пелла – то, как часто окружающие его люди отбрасывали логику и чувство самосохранения и самозабвенно начинали верить тому, чему он желал, чтобы они верили.

Однако подобная человеческая доверчивость вовсе не гарантировала, что Дженни попадется на любую ложь, которую он захочет ей выдать. И в свете того, что Пелл планировал на ближайшие несколько дней, ему нужно было очень пристально за ней следить, заранее предугадывая, где она поддержит его, а где может заартачиться.

Они двигались по сложному хитросплетению узких улочек и дорог, стараясь не выезжать на шоссе с возможными постами.

– Как я рада, что ты со мной, – сказала Дженни, положив руку ему на колено, словно осторожно и неуверенно бросая приманку его чувствам.

Пелл знал, какие эмоции она сама испытывает: разрывается между тем, чтобы излить свою страсть к нему, и желанием сбежать. Но ее так нетрудно подчинить: она сразу клюнет на любую сентиментальность. С женщинами это всегда срабатывает. О, Дэниэл Пелл знал практически все обо всех Дженни Марстон на свете. Плохим парням ничего не стоит соблазнить таких, как она. С их психологией он познакомился уже довольно давно, когда еще был рядовым зэком. К примеру, ты сидишь в баре и говоришь соседке, что только что вышел из тюрьмы. Большинство женщин начинают растерянно моргать, затем говорят, что им нужно в туалет, и больше не возвращаются. Но есть и такие, которых возбуждает, как вы страстным шепотом рассказываете им о преступлении, которое совершили, и о сроке, который отсидели. Они загадочно улыбаются, придвигаются к вам поближе и желают узнать как можно больше о темной стороне вашей личности. Каковая включала также и убийства, истории которых лишь следовало правильно подать.

Ну уж кто-кто, а Дэниэл Пелл умел подавать.

Да, Дженни относилась к классическому типу девушек, обожающих плохих парней. Конечно, по ее виду ничего подобного сказать нельзя: тощая работница недорогого ресторана с прямыми светлыми волосами, хорошеньким личиком, подпорченным крупным бесформенным носом, одетая, как мамаша из пригорода, отправившаяся на концерт Мэри Карпентер.[5]

Вряд ли можно было предположить, что такая деваха станет писать зэку из «Капитолы».

Дорогой Дэниэл Пелл!

Вы меня не знаете, но я видела специальный репортаж, посвященный вам, его показывали по «А&Е», и я думаю, что в нем не было полной правды о вас. Кроме того, я покупаю все книги, какие могу найти, о вас и читаю их. Вы по-настоящему потрясающий человек. И даже если вы на самом деле совершили все то, что вам приписывают, я уверена, что вас толкнули на это какие-то особые обстоятельства. Ведь я видела ваши глаза и все поняла. Вы смотрели в камеру, но я чувствовала, что вы смотрите на меня. У меня было такое же прошлое, как и у вас, я имею в виду ваше детство (или, точнее, его отсутствие!), и я могу вас понять. Понять полностью. Если хотите, вы можете мне ответить.

Искренне ваша

Дженни Марстон.

Конечно, она была не единственной. Дэниэл Пелл получал множество писем. В некоторых его восхваляли за убийство капиталиста, в других проклинали как убийцу невинных детей, в третьих предлагали советы, в четвертых советов просили. Ну и, конечно, множество писем с романтическими излияниями. Правда, у большинства писавших их женщин (и мужчин) в течение нескольких недель первоначальное чувство иссякало и разум брал верх. Но Дженни продолжала писать, каждое ее следующее письмо было еще более страстным, чем предыдущее.

Мой дорогой и любимый Дэниэл!

Сегодня я выехала в пустыню. И была неподалеку от Паломарской обсерватории, где установлен громадный телескоп. Небо было такое большое, наступали сумерки, и звезды только появлялись. Я не могла не думать о тебе. О том, что, как ты пишешь, никто тебя не понимает и обвиняет во множестве дурных поступков, которые ты не совершал, и как тяжело жить посреди всеобщего озлобления. Они не способны увидеть твое истинное «я». А я могу. Ты никогда ни в чем подобном не признаешься из-за своей скромности, но я-то знаю то, чего не знают они: что ты само совершенство.

Я остановила машину. Я не могла больше сопротивляться желанию. Я стала прикасаться к разным частям своего тела, ты понимаешь, что я имею в виду (держу пари, ты этим тоже грешишь, грязный мальчишка!). Мы занимались там любовью, ты и я, глядя на звезды. Я говорю «мы», потому что ты был там со мной душою. Я пойду для тебя на все, Дэниэл…

Именно подобные письма – демонстрировавшие полнейшее отсутствие самоконтроля и невероятную доверчивость – заставили Пелла, когда он задумал побег, остановить выбор на Дженни.

И вот теперь он спросил ее:

– Надеюсь, ты во всем соблюдала предельную осторожность? Нашу машинку никто не сможет выследить?

– Нет. Я угнала ее от ресторана. Там был парень, с которым я встречалась пару лет назад. Но между нами ничего серьезного не было. – Последнюю фразу она произнесла поспешной скороговоркой, из чего Пелл заключил, что она лжет и что с упомянутым ею парнем она весело проводила время. Собственно, до этого ему не было никакого дела. И Дженни продолжила: – Он там работает. В общем, я пошаталась вокруг и заметила, что никто не следит за ящиком с ключами на парковке. Поэтому в пятницу я села в автобус, поехала туда и подождала на противоположной стороне улицы. Когда обслуживающий персонал был чем-то занят, я взяла ключи. Я выбрала именно «тандерберд» потому, что парочка, которой он принадлежал, всего за несколько минут до того вошла в ресторан, и я решила, что они там задержатся. Минут через десять я уже была на Сто первом.