Игра в поддавки - Александр Митич

– А что ж так мало? – участливо интересуется старший.

– Не повезло. Да тут и другие ходят… всё уже собрали, наверное. Только усмешечка мне в ответ, и в это время из канавы, пыхтя, выбирается четвертый – одутловатый тип в таком же камуфляже, как прочие «долговцы», но оружия при нем не видно. Ох, не сталкер это… А кто?

– Что тут, Виктор? – осведомляется одутловатый. – Знакомые? Мгновенно отмечаю это обращение – Виктор. Не по прозвищу назвал «долговца» одутловатый тип и не Витей, а Виктором. Еще не знаю, какие между ними отношения, но это может нам пригодиться.

– Его знакомые. – Кивком головы старший указывает на Француза.

– Что, правда? Это интересно. Вы действительно знали его прежде?

Последний вопрос адресован мне, и я намерен вцепиться в эту соломинку и выплыть.

– Конечно. – Не собираюсь уточнять, что из нас двоих прежнего Француза знал я один.

– Да, любопытно… – Одутловатый морщит лоб, и мне ясно: ищет решение. За главного он у них, что ли?

– Вот и я думаю: что с ними делать? – говорит Виктор. – Они по пашей ориентировке проходят. Категория «А».

Дерьмо! Дерьмо!! Дерьмо!!! Мы опознаны. Не знаю никаких категорий, но понимаю: информация уже точно распространилась по всей Зоне, теперь о нас знает и «Долг». Что у них там полагается по категории «А» – сразу мочить?

– Непрактично, – морщится одутловатый. – Надо доставить их к нам.

– Смысл? – бросает Виктор.

– Надо разобраться. К тому же они были знакомы с Кузаевым-оригиналом. Это уже само по себе интересно.

Виктор едва заметно ухмыляется, и мне понятно, что старший в команде все-таки он, а одутловатый – так, сбоку припека. Пристал, чтобы мешать.

– Ну, раз наука настаивает…

– Настаивает, настаивает… – китайским болванчиком кивает одутловатый.

– Тогда возвращаемся на базу.

– А…

– Иначе я ни за что не ручаюсь, – жестко отрезает Виктор.

До одутловатого доходит, как до жирафа. Оно и понятно: наука, микроскопы-спектроскопы, штатские фантазии. Если бы мне пришлось приглядывать за двумя задержанными, имея в своем распоряжении лишь одного бойца, да еще не спускать глаз с Француза, да еще следить, чтобы навязавшийся в патруль ученый лапоть не гробанулся сдуру, я бы тоже потребовал немедленного возвращения.

Одутловатый нам на руку. Непрактично ему, видите ли, расстреливать нас. Зуд научный проснулся. Приветствую такую практичность. И вот уже команды практические пошли. Надеть рюкзаки. Вперед по дороге – марш. Шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте – ну, не маленькие, сами понимаете…

Чего ж тут не понять. Вязать нам руки совершенно незачем – мы и так никуда не денемся. И мы, и конвойные отлично понимаем: некуда нам деться. Военные хорошо расчистили огнеметами придорожные полосы, да и будь рядом кусты – я бы еще трижды подумал, прежде чем нырнуть в них. Без оружия не оторваться, а если даже оторвешься – пе выживешь в Зоне. Ладно… Поглядим, что будет. Не пристрелили на Месте – значит, уже подарили шанс выжить. Может, и выпутаемся. Со «свободовцами» у «долговцев» был бы совсем иной разговор – сразу на Сражение, – а нормальных сталкеров «Долг» просто не любит, считая Их барыгами без чести, без совести, а главное, без ответственности перед человечеством. Как будто у человечества есть перед нами какая-то ответственность – так, взаимности ради… А вот хрен! – нет ничего этого и не предвидится. Обывателю все равно, какой породы ты сталкер; главное – сталкер. Этим все сказано, и сторонится обыватель пугливо – считает тебя не то заразным, не то нечистым, не то незаметно зомбированным, не то просто опасным маньяком. Знаем, проходили. В Коктебеле соседи только на третий год стали смотреть на меня как на нормального человека, да и то не все из них.

Мы с Вычетом топаем впереди, «долговцы» шагах в десяти позади нас. Вычет молчит, что-то себе на ус мотает и, по-моему, уже не напуган. Мне даже кажется, что он и не был напуган. Ну, в любом случае – так держать, выше нос. Не знаю, подарили ли нам жизнь, ох не знаю… Но отсрочка – это уже хорошо.

Если нас ведут к Янтарю, то за час дотопаем. Дошагали бы и быстрее, если бы рискнули срезать дорожную петлю и двинуться напрямик. Велика ли Зона? Да нет, не так чтоб очень. За короткий зимний день ее можно было бы пересечь пешком в любом направлении – конечно, если бы в Зоне существовали хорошие дороги и если бы нечего и некого было бояться. Нет, проложенных человеком дорог аномалии действительно почему-то избегают, хотя к построенным человеком же иным сооружениям их прямо-таки тянет, – но если кто-то думает, что по дорогам в Зоне можно свободно разгуливать, то крепко ошибается. Вон па обочине груда ржавого и сильно мятого железа – никак «воронка» засосала БТР. Три года назад этой груды не было. Меняется Зона, а человек ей в этом помогает. Мне и раньше приходила в голову мысль: а что было бы, если бы мы оставляли артефакты на месте? Ведь их бы накапливалось все больше и больше – помалу, понемногу, зато неуклонно. И когда-нибудь это кончилось бы превращением всей земной поверхности внутри Зоны в сплошной ковер из артефактов. Вернее, в один огромнейший артефакт-великан, многократно обработанный всевозможными аномалиями и уж не знаю во что превратившийся. В сплошную корку с неведомыми свойствами. Может, тогда Зона посчитала бы свою задачу выполненной и успокоилась навеки?

Наверное, каждый сталкер в душе мечтатель. Даже Кипяток. Даже современные молодые прагматики. А Француз? Ну, он – точно мечтатель… был. И не о деньгах мечтал, иначе не подался бы от нас в «Долг»…

– Стоп! – произношу я вслух. Рефлекс.

Вычет замер с поднятой ногой – и осторожно опустил ее, не шагнув. Молодец. Хотя можно смело подойти еще шагов на пять. Но уже отсюда видно: комья грязи и вывернутый колесами и гусеницами армейской техники щебень на дороге подернуты едва заметным серебрением, вроде инея. Только это не иней.

– Шевелись! – понукают нас сзади, но я слышу: сами остановились. Тогда медленно поворачиваюсь к ним и неторопливо так произношу, подпустив в голос побольше яда:

– Тысяча извинений, джентльмены, но впереди «зыбь». Если вы по-прежнему будете настаивать на продолжении движения, я буду вынужден отказаться. С моим глубочайшим сожалением.

– А? – ошарашенно вопрошает второй автоматчик. Не привык он вести светскую беседу.

– «Зыбь» впереди, говорю! Подойди – увидишь.

– Лечь обоим! – командует Виктор.

Он не очень-то верит мне. Наверное, полчаса или час назад они проходили здесь, и никакой «зыби» на шоссе не было. Но он не хуже меня знает, что такое Зона, и отдельно знает, что такое Зона после выброса.

Ладно, жалко, что ли? Полежим, пока он сам смотреть будет. В липкую грязь нас кладут, ну так какой же сталкер в грязь не падал? Грязи бояться – в Зону не ходить.

Когда Виктор разрешает нам подняться, вид у меня почти такой же, какой бывал у Француза, когда он вваливался в «Харчи» с хабаром. Да и Вычет не лучше. Зато Виктор уверился, что я не морочу ему голову. «Зыбь», она же «хлябь земная», нехорошая штука, но в общем, не смертельная, если рядом находится кто-нибудь, кто поможет выбраться завязшему человеку. Это трудно, но возможно. Худо только, что «зыбь» трудно разглядеть, и не на всякой поверхности это вообще возможно, уж очень слабо она серебрится.

– Марш. – Мотнув головой, Виктор указывает направление обхода – слева. Ладно, слева так слева, хозяин – барин. Я бы обошел «зыбь» справа, но выбирать не приходится.

– Чемодан? – спрашивает вдруг Француз, и нет в его голосе никаких эмоций, но веки два раза медленно опускаются и поднимаются. Молодой «долговец» шарахается от него, как от чумы, да и Виктор с Дутловатым типом, мягко говоря, озадачены.

Зато мне сразу легче на душе.

– Узнал? – Чувствую, как рот у меня растягивается до ушей. -Узнал, собака? Не забыл ведь, старый хрен, опознал дружка! Не отшибло память, вспомнил, а?..

Всякий знает: есть в Зоне относительно хорошо сохранившийся объект под названием Янтарь, и некоторым лучше держаться от него как можно дальше. Например, отвязным сталкерам из группировки «Свобода», тщетно, но упрямо мечтающим о полностью открытой Зоне и безусловном рассекречивании всех ее тайн, как уже постигнутых, так и более многочисленных еще не разгаданных. Военным, не считая охраны объекта, появляться вблизи Янтаря можно, если по предварительной договоренности и не наглея. У руководителей «Долга» с военными налажен контакт к обоюдному удовольствию. «Долг» нуждается в оружии, боеприпасах и технике, а военные – в толковых сталкерах. Нет у военных настоящей сталкерской косточки – раньше была, я еще застал, а теперь нет. Только не спрашивайте меня почему. Теперь военные лишь охраняют Периметр и лабораторию, летают над Зоной на «вертушках», сидят на блокпостах да изредка, когда начальство прикажет, патрулируют дороги на бронетехнике. И эти контрактники, за броней дрожащие, имеют наглость называть себя сталкерами, тьфу!