Беременность (не) повод для брака? (СИ) - Максимова Полина

Папа был в своем деловом костюме темно-коричневого цвета, в белой рубашке, без галстука и темно-коричневых туфлях.

Мы с Сергеем приехали вторыми. Мама с папой встретили нас в зале ресторана. Мама расцеловалась со мной, а потом с Сергеем, а папа поцеловал меня и пожал руку Сереже.

На этот ужин я надела очень красивое платье цвета фуксии и новые черные туфли, которые мне привез Франческо в последний раз, а также я решила украсить свою длинную шею ожерельем из розового жемчуга, а на безымянном пальце правой руки у меня красовалось кольцо с бриллиантами, подаренное Сергеем.

Мой жених выглядел безупречно. Он успел постричься, и выглядел совсем юным мальчиком. На нем был его шикарный темно-синий костюм и голубая рубашка с темно-синим французским галстуком, а также темно-синие замшевые туфли.

Через пять минут приехали родители Сергея. Его отец был одет в черный классический костюм, белую рубашку с черной бабочкой, и черные туфли. А Виктория Константиновна была в длинном бархатном платье синего цвета и таких же синих туфлях на высоком каблуке. На шее у нее сверкало колье из сапфиров с бриллиантами.

В руках у них было два букета цветов: белые розы — для меня, держал Александр Сергеевич, а нежные розовые — Виктория Константиновна протянула Сергею, чтобы он подарил их моей маме.

Мой папа, по моему совету, тоже купил Виктории Константиновне красивейшие белые хризантемы, которые протянул ей, когда они знакомились.

Все пожали друг другу руки, а Виктория Константиновна подошла ко мне, обняла и поцеловала, а потом шепнула мне на ушко:

— Милочка, ты — чудо! Надеюсь, что ты не будешь возражать, если я буду обращаться к тебе на ты? А твои родители — весьма интересные и симпатичные люди!

— Спасибо, Виктория Константиновна! Разумеется, я не буду возражать, ведь мы же скоро станем родственниками! А родители у меня — замечательные! — ответила я.

Мой папа пригласил всех за стол. На столике рядом поставили наши три букета цветов. Стол, за которым мы сидели, был накрыт белоснежной льняной скатертью с вышивкой гладью золотистого цвета. А возле каждой тарелки лежали такие же салфетки, скрученные в трубочку и заправленные в золотистые кольца. Рядом с фарфоровыми тарелками лежали позолоченные приборы, и стояли три вида французских бокалов и рюмок для водки.

Официант стал разливать алкогольные напитки и воду. Мой папа и Александр Сергеевич решили пить коньяк, Сергей, моя и его мама захотели шампанского, а я попросила апельсиновый сок.

Первой прервала молчание Виктория Константиновна, которая встала, и произнесла речь:

— Дорогие наши Мария Тимофеевна и Александр Григорьевич! Милочка и Сережа! Мой любимый муж Александр Сергеевич! Я беру на себя смелость в этот торжественный момент выпить за знакомство и за счастье наших детей! Я уверена, что наши семьи не только породнятся, а еще станут хорошими и добрыми друзьями!

Все зааплодировали Виктории Константиновне, а она, как настоящая актриса, восприняла это, как должное. Ей очень нравилось демонстрировать свою значимость, за долгие годы дипломатической работы ее мужа, которая прошла за рубежом, она научилась привлекать внимание к своей персоне, и получала от этого большое удовольствие.

Потом тост произнес мой папа. Он тоже умел красиво говорить, был очень остроумным и веселым человеком, его очень любили друзья, так как он всегда был душой любой компании, а присутствие мамы его подстегивало, он старался ей угодить и развеселить ее. А тут собрались такие «сливки общества», и он произнес следующие слова:

— Дорогие наши родственники! Моя любимая Машенька! Дети мои! Я благодарю Бога, за то, что дожил до того дня, когда смогу выдать свою единственную кровиночку замуж и с удовольствием повести ее под венец! А сейчас у меня созрел тост, — папа посмотрел на маму, он уже знала, что он выдаст какую-нибудь очередную шуточку.

— Я предлагаю выпить за все черное! Чтобы Сережа ходил в черном костюме, с черным дипломатом; чтобы ты, доченька, ездила на черном Мерседесе, отдыхала бы на Черном море, ела бы черную икру и пила бы черный кофе! За вас, дети мои! — сказал папа с улыбкой на лице, а Виктория Константиновна, оценив его юмор, воскликнула:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Александр Григорьевич, какой же вы балагур, однако! Браво! Очень хороший тост!

37

Мы выпили свои напитки, а в это время на столе стали появляться всевозможные деликатесы французской кухни: тартар из лосося, тартар из говядины с красной икрой, фуа-гра (нежная утиная печень), жульен грибной и с курицей, гребешки в трюфельном соусе, виноградные улитки, запеченные в чесночном соусе. Это все были закуски, которые улетали на ура, а чуть позже стали выносить горячие блюда: каре ягненка, утка «Конфи», лосось «Труагро», обжаренный со щавелем в сливочном соусе, брошет из телятины (телятина на вертеле) в грибном соусе и другие традиционные блюда французской кухни.

Я сидела и наблюдала за Викторией Константиновной. Она не скрывала своего удовольствия от великолепия ресторана, изысканной кухни, обслуживания со стороны официантов, которые стояли у каждого за спиной и сразу же выполняли все наши просьбы.

Папа мне заговорщически подмигивал, я была в восторге от его идеи с рестораном. Он утер нос любительнице светских раутов таким образом, что ей и не снилось.

Сергей тоже наблюдал за матерью, иногда он посмеивался, и шептал мне, что мой папа гениально все придумал, а также доказал ей, что мы тоже «не лыком шиты».

Я в уме прикинула, сколько может стоить наш ужин, но решила ни о чем не спрашивать родителей, так как это был принципиальный вопрос, и скорее всего, они бы мне и не сказали правды.

Наконец-то, пришло время десерта. Нам принесли яблочный пирог, французский мильфей с соусом маскарпоне (хрустящие коржики с нежным творожком и ягодами), чизкейк «Паризьен». В завершение мы выпили чай и кофе. На этом наш званый ужин был закончен.

Виктория Константиновна, от своего лица, а также от лица мужа, выразила моему папе огромную благодарность и сказала:

— Вот уж не ожидала подобного сюрприза с вашей стороны! Вы меня приятно удивили! У меня нет слов! Теперь очередь за мной. Я буду стараться удивить вас на свадьбе наших детей. К банкету я подхожу очень ответственно! Надеюсь, что вы потом оцените мои усилия.

Мамочка была в этот вечер немногословна. Она иногда переглядывалась с Сергеем, они все время друг другу улыбались, на папу она смотрела с большой любовью, а когда глядела на меня, то я видела, как она радовалась за меня. Слава Богу, все прошло идеально, лучше не придумаешь!

Теперь завтра мне нужно было ехать на примерку, а на следующий день забирать свадебное платье. Чем меньше дней оставалось до свадьбы, тем больше я нервничала. Даже сама не знаю, почему. Возможно, такое бывает у всех невест, но у меня, действительно, был предсвадебный мандраж. А вот Сергей — напротив, был абсолютно спокойным и все время старался меня поддержать, просил, чтобы я не волновалась, и что у нас все будет хорошо.

На следующее утро я напомнила Сергею, что нам следовало соблюдать пост за три дня до венчания, а накануне прийти в храм, исповедоваться и причаститься.

За время, прошедшее после развода, Сергей два раза встречался с детьми. Один раз он гулял с ними сам, а во второй раз возил их к своим родителям. В последний раз, когда он отвозил детей к Марине, он попросил ее, чтобы она разрешила детям присутствовать на нашей свадьбе, на что Сергей получил категорический отказ. Тогда он стал настаивать на том, чтобы она отпустила Танюшку на пару дней к его родителям, в надежде на то, что они возьмут ее с собой на церемонию заключения брака и венчания. Он не называл ей точную дату, но это очень легко было узнать при возможностях, которые были у Марины.

Она сказала, что подумает, ведь Танюшка его биологическая дочь, но дала понять Сергею, что он еще пожалеет о том, что они развелись. Он был почти уверен в том, что она больше не будет стоять у нас на пути, и не сделает больше ничего плохого. Но, как он ошибался!