На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

разводят таких церемоний. Они толкают тебя на землю, вырывают сумку и что там у тебя еще есть, и убегают. Дома меня грабили лишь однажды: отняли карманные деньги в четвертом классе. Это считается? Возможно, поэтому моя интуиция дает сбой, и я ничего такого не думаю, пока мы идем по разрушенной старой эстакаде мимо раскуроченных железных ворот и резко поворачиваем за угол. А когда начинаю подозревать неладное, уже поздно.

Дорога неожиданно обрывается над тихим, поросшим зеленью кусочком железнодорожного полотна, явно заброшенного. Душный бензиновый запах городской улицы сменяется едва слышным ароматом сырой, мшистой земли. Все поверхности покрыты граффити, а рельсы внизу тянутся к жерлу туннеля, заросшего плющом.

За углом нас ждет симпатичный молодой француз – чуть ниже меня ростом, с обворожительной улыбкой. Правую руку он спрятал в карман.

– Elle est Américaine, – говорит ему девушка, внезапно забывшая о своем недомогании.

Она крепко держит меня за руку и притягивает так близко к себе, что я улавливаю аромат ее мятного шампуня.

– Круто, – насмешливо говорит парень, наклоняется и страстно целует свою подлую подружку в губы.

Эта игра на публику мне отвратительна, поскольку девчонка не ослабляет хватку, делая меня невольной участницей этого поцелуя. Когда они отрываются друг от друга, парень вырывает у меня фотокамеру.

– Я возьму это, мадемуазель, – говорит он, – и вашу сумочку, если позволите.

Проигнорировав приказ, я пытаюсь высвободить руку. Девчонка не отпускает меня, но ее хватка ослабевает.

– Я вас не боюсь, – заявляю я, согнув колени и глядя ему прямо в глаза. – Я из Нью-Йорка, понял, сукин сын?

Напрягая все мускулы, я пытаюсь выдернуть руку, но в это время девчонка отпускает меня, я теряю равновесие и лечу вниз.

Глава 17

Снимок: Эйфелева башня

Инстаграм: Роми_К [Париж, Франция, 27 марта]

#ВеснаВПариже #Пти-Сентюр #Сволочи

47 ♥

Единственное, что хорошо, – я приземляюсь не на рельсы или шпалы, а на какую-то кучу щепок. Кроме того, поскольку все произошло неожиданно, я не успеваю сгруппироваться и падаю, как тряпичная кукла. Однако я успела зацепиться рукой за ремень и вырвать фотоаппарат из рук француза. Он с нехорошим треском подпрыгивает на бетонном уступе и приземляется рядом со мной.

– Merde[9], – злобно выплевывает девушка.

Над краем обрыва появляется ее бледное лицо, окаймленное длинными темными волосами.

На меня нападает бешенство.

– Сволочи, – хриплю я, поднимаясь на ноги. – Вы разбили мой фотик!

Над обрывом появляется физиономия парня.

– Что за фигня? – возмущается он. – Несчастных десять евро?

– Ты знаешь, сколько стоит моя фотокамера? – воплю я.

– Уже нисколько, – ухмыляется он и исчезает из виду.

Что-то летит вниз, и я уклоняюсь, но это всего лишь пустой рюкзак. Они забрали деньги, но любезно оставили мне карту Парижа. И разбитый «Кэнон».

Наверху раздаются сердитые голоса. Не понимая ни слова, я чувствую горькое удовлетворение, потому что парочка явно ссорится. Звуки перепалки удаляются. Я поднимаю фотоаппарат. Из объектива выпадает кусок стекла. В серо-зеленом полумраке трудно разглядеть, насколько серьезна поломка. Я со вздохом кладу фотик в рюкзак и только сейчас замечаю бирку от багажа. Во всяком случае, остальные ценные вещи находятся в надежном месте. Уже легче. Я поворачиваюсь и отправляюсь искать путь наверх. Его нет. Ни лестницы, ни рампы. Ничего, кроме старой кирпичной стены. Подняв взгляд, я догадываюсь, что эстакада, на которой я стояла, вела когда-то к какому-то сооружению, возможно, деревянному, и оно давно сгнило.

– Эй! – кричу я, но голоса спорщиков затихли: они, видно, ушли. – Эй, вы ведь не можете меня здесь бросить!

Оказывается, что очень даже могут. Меня охватывает жалость к себе, но я быстро беру себя в руки.

Судя по всему, это заброшенная железная дорога, и как отсюда выбраться, совершенно непонятно. Она находится на поверхности, минимум на пять метров ниже уровня местности. Вдалеке под стеной валяется брошенный остов мопеда, похожего на тот, на котором меня сбила подлая француженка.

Все, что осталось, – пустой рюкзак, бесплатная карта Парижа и сломанный фотоаппарат. Ни денег, ни телефона. И никаких шансов добраться до Северного вокзала. До поезда осталось полтора часа, и он уйдет без меня.

Я иду вдоль стены, ведя по ней рукой. Взобраться тут совершенно невозможно.

– Эй, кто-нибудь! – кричу я, подавляя панику. – Эй!

Нет ответа. Вдалеке слышен приглушенный шум дороги. Я разворачиваюсь. Должен быть какой-то выход. Щепки под ногами, смягчившие мое падение, уступают место мелкому серому гравию. Идя по рельсам, я подвожу итоги. Примерно на одинаковом расстоянии от меня виднеются два железнодорожных туннеля, тоже облицованные кирпичом. Два темных полукруга, ведущие в неизвестность. Стены под плющом испещрены граффити.

Дождь пускается сильнее. Я неохотно бреду по гравию, решив укрыться в жерле одного из туннелей. Порыв ветра окатывает меня ледяными брызгами. Я делаю еще несколько осторожных шагов в темноту. Гравий под ногами с хрустом осыпается, и из-под земли раздается крик:

– Arrêtez![10]

Я отпрыгиваю назад, и внезапно меня ослепляет яркий галогенный свет, бьющий из дыры прямо под ногами.

Хорошо, что у меня крепкое сердце. Иначе, даже если бы я пережила ограбление и падение с обрыва, оно бы неминуемо остановилось, когда выползшая из-под земли рука схватила меня за щиколотку. Тем не менее мне очень страшно.

После того как они наконец выбираются из-под земли и мы останавливаемся на языке, который более-менее понимают все присутствующие, дело идет на лад. Как только до меня доходит, что два грязных существа, выползшие из-под земли, – не злобные орки и не кровожадные монстры, я перестаю размахивать «Кэноном» как оружием и вижу перед собой вторую за сегодня пару французов. Они тоже молоды и явно разнополы, хотя на этом сходство заканчивается.

– Мы – катафилы, – с гордостью говорит девушка, поправляя прожектор у себя на лбу, чтобы тот не светил мне в глаза. – Мы исследуем туннели и пещеры под Парижем.

Она произносит последнее слово, как настоящая парижанка, но я уже один раз попалась на очаровательное французское произношение, поэтому подозрительно прищуриваюсь и крепче хватаюсь за ремень разбитой фотокамеры.

– Это работа такая?

– Нет, развлечение, – трясет головой девушка. – А еще выкладываем фото в инстаграм.

Она миниатюрная, чуть больше полутора метров ростом, и одета в оранжевый комбинезон и высокие болотные сапоги. Бледное личико в грязи, волосы вроде темные. Или просто грязные? На вид ей чуть больше двадцати.

– C’est illegal, – добавляет ее спутник, – tres illegal![11]

Парень – ее ровесник, немного выше меня, а кожа у него такая темная, что грязь оставила на ней более