Избранные произведения. Т.3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя - Алан Фостер

— Будь я молод, — вставил Сэнд, — то отважился бы, невзирая на опасность.

Но ты уже не молодой, подумал про себя Борн.

— Но поскольку я уже не молодой, — продолжал вождь, — я не могу. Давайте не будем сдерживать тех, кто, быть может, жаждет совершить подвиг.

Сэнд окинул взором все собрание, так же, как это сделали Кохома и Логан, как это сделали мужчины и женщины и сидящие в середине круга дети, с широко распахнутыми глазами выглядывающие из-за плеч взрослых. Никто не вызвался. Только живые звуки потрескивающего мертвого дерева в костре да мягкое равнодушное журчание льющегося дождя.

Не тратя времени на раздумья, Борн неожиданно для самого себя произнес:

— Я отправлюсь с великанами.

Все взоры, напряженные и сосредоточенные, обратились к тому месту, где он сидел. Вот теперь, наконец, он надеялся хоть на какое-то восхищение и одобрение. Но вместо этого взгляды выражали печаль и сожаление. И даже великаны уставились на него с удовлетворением и облегчением, а вовсе не с уважением. Борн с горечью подумал о том, что может произойти за многие недели, которые были еще впереди.

— Охотник Борн будет сопровождать великанов, — заметил Сэнд. — Есть кто-нибудь еще? — Борн оглядел своих товарищей. Внутри круга почувствовалось возбуждение, которое исходило от людей, ищущих всяческие предлоги для того, чтобы рассмотреть землю перед собой, почувствовать тепло костра, исследовать швы на занавесе, висящем на дверном проеме — короче говоря, все, что угодно, только бы не встречаться взглядом с Борном.

Ну что же, замечательно. Он один отправится с великанами, один познает их тайны.

— Вероятно, — холодно проговорил Борн, поднимаясь на ноги, — не будет слишком обременительно, если я попрошу кого-нибудь обеспечить всем необходимым нашу экспедицию.

Затем Борн повернулся и покинул собрание, чтобы отправиться в свое жилище. И когда он уходил, то ему показалось, что кто-то пробормотал: «Для чего расходовать хорошую пищу на тех, кто уже мертв?» Но Борн не остановился и не стал выяснять, кому принадлежат эти слова.

Удачная охота, добыча грейзера — все это ничего не давало Борну. Когда из всех охотников только у него одного хватило достаточно храбрости, чтобы спуститься к воздушному кораблю великанов, то это вызвало восхищение только у детей и ни у кого более. Ну уж теперь он сделает нечто ошеломляющее, столь невероятное, что никто уже не сможет более пренебрегать им. Он доставит великанов на их станцию-Дом или умрет. Возможно, это заставит всех осознать его значимость. Если на этот раз он не вернется, вот тогда они почувствуют себя виноватыми.

Разгорячившись от этих мыслей, Борн вдруг споткнулся о торчащий корень и в ярости обернулся, чтобы обрушить проклятья на этого безмозглого врага. И в этот момент он почувствовал себя немного лучше. Костер был теперь далеко позади, а вокруг сгустилась тьма. Борн, чтобы прикрыться от дождя, накинул на голову плащ.

Если великаны чувствовали, что они могут добраться до своей таинственной станции, то почему он не ощущал такой уверенности? Действительно, почему? Если только…

А что если и не было никакой станции, что если эти двое гигантов были чертями из Нижнего Ада, посланными, чтобы подбить его покинуть Дом?

Да нет, чепуха! Они были такими же людьми, как и он, несмотря на огромный рост и странный наряд. Иначе почему они могут говорить на том же языке, что и все братья? Хотя какие-то странные модуляции звучали в их голосах и как необычно они строили фразы! Они произошли не из эмфола. Но Борн не мог даже и предположить этого. Поэтому он вполне благополучно забыл о своих сомнениях.

Борн отодвинул навес на двери и вошел в свой дом, аккуратно прикрыв за собой дверной проем. Развязав плащ, швырнул его в дальний угол. Из темноты послышался глухой звук. Он тотчас насторожился — нож для костей тут же оказался в его руке. От едва различимого силуэта доносилось хныканье. Осторожно передвигаясь в темноте, Борн вытащил небольшой пакетик с цветочной пыльцой, предназначенной для разжигания костра, посыпал ею кучку дров, лежащих в середине комнаты на полу. Чирк — и дерево потрещало и вспыхнуло ярким пламенем, высвечивая съежившуюся фигуру Брайтли Гоу.

Успокоившись, Борн отправил нож в ножны. После любопытного взгляда на девушку, он сел у костра, скрестив ноги. Ярко-желтая глубина костра действовала успокаивающе, казалась ласковой, любящей. Завтра они отбудут, великаны и он, а сейчас ему хотелось забыться долгим, глубоким сном, но…

— Ты пришла посмеяться надо мной, как и все остальные, — беззлобно пробурчал Борн.

— Нет-нет! — Брайтли Гоу медленно и неуверенно подошла к костру. Свет обнажил глубину ее глаз, а Борн отметил — как прекрасен слабый огонь, набирающий силу и постепенно превращающийся в костер. — Борн, ты ведь знаешь о моих чувствах.

Он рассердился и раздраженно отвернулся.

— Тебе нравится Лостинг, ты любишь его, а мной ты играешь.

— Нет, Борн, — запротестовала девушка, и голос ее стал громче. — Мне нравится Лостинг — да, но… Но ты мне тоже нравишься. Лостинг — славный, но не такой славный, как ты. Совсем не такой. — Она смотрела на Борна умоляюще. — Я не хочу, чтобы ты поступал так, Борн. Если ты уйдешь с великанами, то никогда не вернешься. Я верю в то, что все говорят об опасностях, подстерегающих вдали от Дома, что шепчут о том месте, где сходятся два Ада.

— Рассказы, легенды, — проворчал Борн. — Детские сказки. Опасность вдали от Дома ничуть не более опасна, чем стрела, выпущенная из этой комнаты. Я не верю, что существует место, где сходятся вместе два Ада. А если это и так, мы обойдем это место или пройдем через него.

Брайтли Гоу передвинулась вокруг костра на четвереньках, подкралась к Борну и положила руку на его плечо.

— Хотя бы ради меня, Борн, не ходи никуда с этими великанами.

Взглянув на нее, Борн начал было поддаваться, начал соглашаться, уступать. Но сила, заставляющая его лежать в засаде в ожидании добычи и спускаться в глубины пещер, все же пробудилась в нем. И вместо того, чтобы сказать ей: «Я сделаю все, что ты пожелаешь, Брайтли Гоу, потому что я люблю тебя», он резко произнес: «Я поклялся и публично заявил перед всеми, что я пойду. Но даже если б не было ни клятв, ни обещаний, я все равно сделал бы это».

После этих слов девушка сползла с плеча Борна. Она невнятно произнесла: «Борн, я не хочу, чтобы ты уходил», — наклонилась к нему и поцеловала, прежде чем он успел уклониться, затем резко вскочила и выскочила через дверь, так что он не успел даже среагировать. Ночной дождь скрыл ее.

Долгое время Борн сидел молча, пребывая в задумчивости, пока костер пожирал себя и теплые капли дождя струйками стекали по устланной кусками кожи крыше. Потом, что-то пробормотав про себя, поскольку все равно это никто не мог услышать, Борн откинулся на свою меховую подстилку и провалился в тяжелую беспокойную дремоту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});