Миссис Шекспир. Полное собрание сочинений - Роберт Най

Его слова!

Пчелка глубже жалит, коль меду в жало наберет.

Мистер Шекспир начинал бормотать, уже когда черные свечи он зажигал.

А потом задернет он полог постели, и мира больше нет вокруг, и он все бормочет, он говорит, говорит, он все говорит, и мы разыгрываем его сны.

Раз уговорил меня, как будто кровать наша — очарованный, плывущий в море остров[63].

Я была дочь волшебника, который правил на этом острове.

Звали того волшебника Просперо.

Он звал меня Мирандой.

Сам мистер Шекспир был кто-то или что-то по прозванью Калибан.

И этот Калибан, он похотливый был, как зверь.

Потом пришлось мне изображать одну строптивицу, Кейт Слай[64] ее звали, а сам он был веронский господин, Петруччо, и к собственному удовольствию он ту строптивицу обратал.

Как — сами догадайтесь…

Потом я была герцогская дочь, и я сбежала из дворца и жила в лесу, под названием Арденский (матери мистера Шекспира ведь девичья фамилия Арден). И пришлось мне переодеться в мужское платье, чтоб было безопаснее в лесу, а мой супруг стал деревенской девушкой, и он в меня влюбился.

Тут все уж до того запуталось, что прямо жуть, и даже я не знаю, чем бы дело кончилось, если б не хер мистера Шекспира.

Потом я была Тит… не помню дальше как, королева фей, а мистер Шекспир был ткач, дурак и грубый, неотесанный ужасно, и вот он на меня набрел на залитом луною склоне.

Это была, он сказал, летняя ночь.

Он мне велел лечь ничком в подушки.

Я их нюхала.

Кусала.

Запах был как от хлеба, когда его только испекут.

А вкус был смертно сладкий, как лаванда.

— Ну ты разлютовался! — я кричала. — Нельзя ль полегче!

А он кричал:

— О! Без меры, без меры![65]

Помню — такие странные слова. Орал, как резаный, как будто больно ему ужасно.

Да только не было ему больно, это уж как пить дать.

Он наслаждался.

А в другой раз я была царица Тамора, царица готов, а он был римлянин, Тит по прозванью, и он убил моих двоих сыновей и начинил останками пирог.

Вот пакость.

Эта пьеса мне не очень нравилась.

Главное, он же настоящий пирог тогда принес, пирог с угрем.

На Турнегейн-лейн купил и заставлял меня с ним вместе кушать, сидя на постели.

Меня прямо блевать тянуло.

Не от угря меня блевать тянуло, а от мысли, что не угорь это.

Но я кушала.

Понимаете, я хотела мистера Шекспира.

И когда он перестал болтать, ох, как мне нужно было, чтобы он сделал то, что, знала я, он сделает, когда мы покончим с пирогом.

И он сделал.

Два раза подряд.

Потом еще была одна интересная такая пьеса, где я была итальянская девушка, совсем молоденькая, Джульетта он меня звал, и пришлось мне притворяться, как будто бы лежу я мертвая в склепе (на той постели!), потому что монах-католик мне дал настоя выпить.

А мистер Шекспир был мой любовник, Ромео его звали, и Ромео, как увидал, что его Джульетта мертвая лежит, он взял и выпил крысиного яду.

А Джульетта была не мертвая.

Монах-то дал ей всего-навсего сонного питья.

И вот я просыпаюсь, вижу рядом бездыханное тело моего Ромео, и тут приходится мне якобы схватить его кинжал и с горя заколоться.

Приходится в грудь себе вонзить кинжал с печали по Ромео.

А потом мистер Шекспир поцеловал свою мертвую Джульетту и сделал с ней еще кое-что другое.

Потом он меня сделал нехорошей одной королевой, я имя только позабыла, она ходит во сне и все хочет смыть пятна крови со своих рук, а ей привиделись те пятна.

Мой муж король был тряпка.

Но я подстрекнула его совершить убийство ради короны.

И, как дошло до дела, он оказался подлинным мужчиной.

И мистер Шекспир тоже.

Потом, уж на другую ночь я была возлюбленной принца датского.

Этот принц датский спятил, или он притворился, будто спятил, то ли от этого притворства он и спятил, я совсем запуталась, и мистер Шекспир, по-моему, тоже, но так ли, иначе ли, мне пришлось бродить по комнате и разбрасывать якобы цветы, а потом изображать, как будто я добрела до берега реки и утопилась.

Тут супруг мой заорал, что я на самом деле Катерина Гамлет, бедняжка, которая утонула в Эйвоне недалеко от Стратфорда, когда он был мальчишкой.

Кровать была рекой.

Мистер Шекспир прыгнул в эту реку за мною следом.

Должна сказать, он меня утопил вниз лицом.

Известно, в полном несоответствии с природой.

А потом он был черный мавр, воин на службе у Венецианского государства.

И он удушил меня подушкой на той постели, потому что я была его жена, а ему наврали, будто я ему изменила с лейтенантом.

Мистер Шекспир сочинил для этой сцены бесподобную песенку[66], пока мы делали то, что, я так и знала, мы будем делать после удушенья.

Там что-то насчет ивы, в той песенке.

От этого, да мало ль от чего еще, у меня даже слезы выступали на глаза, я помню.

А потом я была Клеопатра, Египтянка, и якобы со змеей.

(Тут я не вижу особой связи с нашей кошкой.) И пришлось мне ту змею называть моим младенцем.

Пришлось ее уговаривать, чтоб сосала меня до тех пор, пока помру.

А еще в другой раз мистер Шекспир был Антиох, или еще как-то, король, одним словом, Антиохии, а я была его дочь; а еще я была сразу три дочки, а он был старый британский король, по имени Лир…

Но уж про них-то чего рассказывать.

Хватит.

И даже чересчур!

Глава двадцать четвертая

Корзиночка под крышкой

Если что, если вам это показалось чересчур, вот вам лекарство.

Сладенькое, для ублаготворенья ума и сердца.

Вот вам мой рецепт бесподобного пудинга.

Корзиночка под крышкой (Старинное уорикширское блюдо)

Слегка подогрейте на огне две пинты пахты.

Вылейте в посуду и поднесите к корове.

Надоите туда примерно с пинту молока, только сычужка сперва добавить не забудьте.

Дайте отстояться, потом снимите творог, поместите в сито, жмите и давите, пока творог не станет совсем твердый.

Добавьте сахару и мускатного ореху, взбейте сливок, к ним добавьте тоже толченого мускатного ореху с сахаром и все смешайте с творогом.

Блюдо, известно, можно прекрасно приготовить и с молоком не прямо из-под коровки, однако, по моему опыту, сразу как подоишь, крышка куда как лучше получается.

Это, чего уж говорить, был любимый пудинг мистера Шекспира.

Глава двадцать пятая

К случаю

Несметные богатства в малом месте[67]…

Так мой супруг мистер Шекспир описал то, чего мы сподобились.

— Несметные богатства в малом месте, — он сказал, и даже равнодушно как-то, а сам стоял спиной к окну, смотрел, как я лежу в постели, и белую трубочку свою посасывал.

Я и сама бы лучше тут не выразилась, ей-богу.

А ведь не то чтоб это собственное его выраженье было.

Я-то думала — его.

Ан оказалось — нет.

Раз привела я эти слова, так, к разговору, а речь-то шла, известно, про все невинное, и тут моя ученая дочь Сусанна меня и просветила, что это взято из творчества другого драмодела, соперника его.

Одного молодого человека, Кристофера Марло, сына кентерберийского сапожника.

Ужасный был афей, Сусанна говорит. И тоже, люди говорят, мальчиков любил, и табачок.

Этого Марло убили в пьяной драке, в Дептфорде, в кабаке. Фразер звали того человека, который шпагой в глаз его проткнул, Сусанна говорит.

Знал небось мой муж этого Марло.

С какой он только шантрапой в Лондоне не вожжался, и очень даже свободно быть могло, как ни печально[68].

Скорей всего, мистер Шекспир произведенья Марло тоже знал.

И до того прекрасно знал, что даже спер строку насчет несметных богатств в малом месте и привел мне кстати, чтоб описать, чего мы сподобились на неделе, какую провели в его квартире над рыбной лавкой, на углу Турнегейн-лейн, у церкви Святой Елены, что на Бишопсгейте.

Сам ли мистер Шекспир, афей ли Марло придумал это первый — вопрос яйца выеденного не стоит.

Несметные богатства в малом месте.

Ведь случаю подходит, верно?

Мой супруг.

Ясноглазый мистер Шекспир.

Сорока-воровка, даром что мужчина.

Глава двадцать шестая

Другие события апреля месяца 1594 г.

Какие еще происшествия случились в ту пору весны года 1594, покуда мы были там, над рыбной лавкой?

Что творилось в мире?

Все это я узнала из груды новостей, какую кузен Грин мне на время предоставил.