Свидетельница - Алина Знаменская

Игорь молча вынул ключи и выбрался из машины. Он не смотрел на меня. Ком стоял у меня в горле. Мы вошли в квартиру, как уставшие друг от друга люди. В нашей комнате горел свет – соседка смотрела телевизор.

– Ирочку я накормила и уложила, – сказала она. – Сказку ей почитала.

– Не знаем, как вас благодарить, Мария Сергеевна, – ответил Игорь.

Мария Сергеевна возраста нашей Киры, уже давно не работает. Наша палочка-выручалочка. Но в тот вечер даже тепло в голосе, которое мой муж предназначил соседке и которого у него не хватило на жену, больно укололо меня.

Я долго стояла под душем, словно могла смыть с себя все неприятные впечатления сегодняшнего дня.

Игорь курил на кухне, не включая свет.

После душа я прошла к дочери. Игрушки были собраны в коробку, одежда аккуратно сложена на стульчике. Иришка спала, поджав под себя ручки и ножки, клубком.

Я потрогала пятки. Они, как всегда, были чуть холоднее, чем нужно. И это при том, что в комнате жара и ребенок укрыт пуховым одеялом.

«Слабое кровообращение», – сказала врач еще в роддоме. Оно до сих пор слабое.

Я легла рядом с дочкой и взяла в ладони ее ступни. Если бы можно было отдать ей все тепло, лишь бы оно восстановилось, это кровообращение!

Когда я ее рожала, то уже на столе заподозрила – что-то не так. Врач и сестры слишком суетились вокруг меня, бегали. Когда поняла, что все позади и вот сейчас я услышу крик моего ребенка, раздался странный приказ врача:

– Вынь ее из петли.

Кого? Из какой еще петли?

Они долго возились, а после унесли ребенка. Даже забыли сказать, кто у меня. Потом нянечка объяснила:

– Девочка. В пуповине запуталась, синяя вся. Да ты не переживай, отходили, выжила.

Вот как у нас было. Вероятно, там, в моем животе, она и росла в этой пуповине, как в петле, и что-то там сложилось не так. Недоразвились мышцы языка. Нарушилось кровообращение…

Игорь приоткрыл дверь. Полоска желтого света из коридора перечеркнула темноту наискосок. Я не пошевелилась.

Он аккуратно прикрыл дверь. Впервые за нашу семейную жизнь, ложась спать в одной квартире, мы засыпали врозь.

Утром он объявил, что сегодня же напишет заявление об уходе.

Мне стало жаль его. Вид у него был потерянный. Он ждал, чтобы я его остановила. Но я промолчала.

Игорь отвез нас в детсад и поехал на завод.

Днем в школе я ощущала себя натянутой струной. Мне удалось немного прийти в себя уже после уроков и самоподготовки, когда воспитательница увела интернатских, а я осталась с домашними.

Мы перешли в игровую. Дети занялись играми, а я отправилась в учительскую, чтобы оставить там классный журнал и тетради. Возвращаясь, заметила прилично одетую женщину, стоявшую перед расписанием начальных классов. Когда шла по коридору, заметила – женщина направилась за мной. Шла след в след, но не окликала меня.

Дверь игровой была нараспашку. Мальчишки играли в настольный футбол, Юля Зуйко сидела с куклой на диване.

Когда я вошла, девочка вдруг изменилась в лице. Я никогда прежде не видела такого выражения на этом милом личике. Даже когда на Юлю обрушивалась Карина.

– Зачем ты пришла?! – вскричала она. – Уходи! Уходи!

Я остолбенела.

– Юля, зачем ты так… Ну что ты… – раздалось у меня за спиной. – На маму…

– В чем дело? – поинтересовалась я.

– Пусть она уходит! – крикнула Юля, прижимая к себе куклу. – Я все бабушке скажу!

Девочка раскраснелась, забилась в угол дивана, будто на нее был наведен пистолет.

– Это твоя мама? – уточнила я.

– Пусть уходит! Пусть уходит! – только и повторяла перепуганная девочка.

– Подождите, – бросила я женщине и закрыла стеклянную дверь игровой.

Я обняла Юльку, и она доверчиво прижалась ко мне. Я чувствовала возле себя трепещущую маленькую птичку. Чуть надави, и сломаешь крылышки.

– Чего ты боишься? – прошептала я ей на ухо. – Ты же со мной. Если ты не захочешь, никто не заставит тебя делать что-то против твоей воли. Но ведь это твоя мама… Может, стоит ее выслушать?

Юля упрямо вертела головой.

– Ну хорошо. Ты играй, а я поговорю немного с твоей мамой. Ладно?

Я привела женщину в класс, который находился как раз напротив игровой. Сквозь стеклянную дверь мне хорошо были видны мои ученики.

Предстояло выслушать иной вариант уже знакомой истории.

– Вы понимаете… Это все моя мать, это она настраивает ребенка против меня! – горячо убеждала меня женщина. – Моя мать – очень тяжелый человек. С ней невозможно договориться.

– Кажется, Тамара Павловна с четырех лет воспитывает вашего ребенка, – напомнила я.

– Так получилось. С мужем у меня жизнь не сложилась, я вынуждена была с ребенком вернуться к маме. Это была моя ошибка. Если бы вы знали ее характер! С ней невозможно ужиться. Каждым куском хлеба попрекает! Но я все терпела ради Юленьки…

– Вы работали?

– Ну а как же? Работала. Но ей всегда мало! Мать постоянно придиралась ко мне, требовала, чтобы я больше зарабатывала. А где сейчас найдешь денежную работу? Да еще у нас в поселке…

– Многие ездят на работу в город…

– Я пробовала. Но мать настаивала, чтобы я искала обеспеченного мужа, с квартирой. Она вынудила меня снова выйти замуж, причем без любви. Я во второй брак, как в омут, нырнула только ради денег. Уступила напору матери. Вы представить себе не можете, что мне пришлось пережить… – Юлина мать заплакала, стала вытирать слезы рукавом.

Я поспешила достать платок.

– Могу себе представить, – неопределенно проговорила я. Ее слезы тронули меня. А что, если ее версия – более правдивая, чем версия Тамары Павловны? Кому верить?

– Я мучилась во втором браке, все терпела, чтобы избежать вечных упреков матери. А она не отдавала мне Юлю.

– Но теперь-то почему?

– Говорила, что девочке будет плохо с отчимом.

– Но может быть, в этом есть доля истины?

– Понимаете… – заговорила Юлина мать после небольшой паузы. – Она стала считать Юленьку своей собственностью. Моя мать не хочет быть одна, но и меня она не любит. Я не оправдала ее ожиданий. Так вот теперь решила сделать Юленьку своей дочерью… Как бы вместо меня.

Передо мной сидела вполне нормальная, хорошо одетая, аккуратно причесанная женщина. Наталья Зуйко никак не вязалась с образом, который преподнесла мне Юлина бабушка Тамара Павловна.

– Мало того, – плакала женщина, – она стала настраивать Юленьку против меня, говорить гадости. Она стала делать вид, что меня нет! Нет совсем!

Довольно долго мы говорили с мамой Юли. У меня зародилось и крепло сомнение. Что, если Тамара Павловна рассказывала мне не совсем правду, а немного лукавила в свою пользу? Как поступить мне?

– Я попробую поговорить с Юлей. Подождите здесь.