Красавицы и кубки - Евгения Букреева

– Роман Иванович, дорогой, – вступил в разговор Ильин, – Я не понимаю, о каком отказе идет речь? Управление Лаврентьевой не занимается вопросами комиссии.

– Вот как? А Анастасия Александровна знает об этом? – вскинул бровь Шилов.

Ильин полез в папку и достал оттуда забытую накануне Рошам заявку с резолюцией Насти и Арины.

– Позвольте, я поясню, – решительно влезла Настя, – Дело в том, что мы согласовали нетто-ставку. Фраза «при отсутствии комиссионного вознаграждения» – это стандартная формулировка, которая вовсе не означает, что мы запрещаем выплачивать комиссию. Оно означает только «нетто-ставка», и не более того. Управление всегда использовало данную формулировку, и до сих пор никто вопросов не задавал. А что касается тарифов…

Тут Настя пустилась в такие дебри, что я даже не буду пытаться воспроизвести ее речь. Она сыпала терминами и цифрами с такой легкостью, словно читала заученное в детстве стихотворение. Я перестала что-либо понимать почти сразу. Мне было неловко, что я одна здесь настолько необразованна, что не понимаю ни слова. К тому же очень хотелось пить, а на столе, прямо между мной и Дибенко стояла закрытая бутылочка минеральной воды и пара стаканчиков. Поэтому, вместо того, чтобы тупить над Настиной лекцией и мучиться осознанием собственной профессиональной несостоятельности, я стала размышлять, удобно ли взять, и вот так, прямо на глазах у всех, налить себе попить. Кто ее знает, эту бизнес-элиту, может, у них выпить воды считается признаком дурного тона, а бутылки со стаканами стоят на столе исключительно для понта или антуража. Или, может быть, сначала надо дождаться, чтобы воды выпил самый старший по статусу, как при дворе – придворные не приступают к трапезе, пока король не отведает блюдо первым.

Скоро, мне кажется, заскучала не только я. Все собравшиеся, включая президента, отчаянно боролись с зевотой. Только Шилов продолжал внимательно вникать в Настину высоконаучную лекцию.

Наконец, сдался и он. – Поймите, Анастасия Александровна, никто даже и не думал сомневаться в способности вашего Управления произвести правильный расчет и оценить степень риска по договору

– Тогда, Роман Иванович, боюсь, я не совсем понимаю суть ваших претензий, – невинно улыбнулась Настя.

– То есть, вы вчера не обвиняли Рошам Флюровну в том, что она… хм… как бы это сказать… некорректно решила вопрос с комиссией?

– Возможно, Рошам Флюровна не так поняла меня, – пожала плечами Настя.

– А что, решение о комиссии принимала Рошам? – искренне удивился Ильин.

– Конечно, нет, – поморщился Шилов, – Дело в том, – обратился он в Давыдову, – что этот договор – достаточно крупный, для того, чтобы мы могли пойти навстречу клиенту и согласовать минимально возможный тариф.

– Несомненно, – подтвердил Давыдов. – В таком случае, Роман Иванович, если бы вы удосужились заранее поставить меня в известность, многих проблем удалось бы избежать, – вставил Ильин. Шилов поморщился: – Могли бы и без меня догадаться. – Догадки, это не по нашему профилю. Мы оперируем точными цифрами

– Таким образом, – проигнорировал выпад Ильина Шилов, – В согласованном тарифе остается небольшой задел, порядка восьми процентов…

– Семи целых восьмидесяти пяти сотых, – вежливо отозвалась Анастасия

– Ну, хорошо. И этот задел позволяет нам выплатить комиссионное вознаграждение агенту, несмотря на упорное нежелание госпожи Лаврентьевой, ничем, кстати, не обоснованное. Ну, разве что, – и он многозначительно перевел взгляд с Насти на Дибенко.

– Вы ошибаетесь, Роман Иванович, – спокойно парировала Анастасия. – Если я высказала некоторые замечания по поводу комиссионного вознаграждения, то исключительно из-за моей уверенности, что произошла ошибка. Ведь все в компании знают, что Рошам Флюровна и Михаил Леонидович лично занимались этим договором.

– Боюсь, что вы не совсем в курсе всех нюансов, – снисходительно улыбнулся Шилов.

– Или вас неверно информировали, – подал голос Дибенко. – Возможно, но та информация, которой я владею, позволяет мне сделать определенные выводы о том, что произошло просто недоразумение

Ильин кашлянул, и попытался остановить Настю, но та сделала вид, что не замечает шефа.

– И что же это за информация, позвольте полюбопытствовать, – подался вперед Дибенко.

– Имя агента, – выпалила Настя. Ильин рядом со мной шумно вдохнул воздух.

– Хотя, – добавила Анастасия, – я, конечно, могу и ошибаться. И если Михаил Леонидович просветит нас, что это за агент, полтора месяца назад подкинувший в компанию такого клиента, то, возможно, мы устраним это недоразумение.

Дибенко покосился на Шилова. – Я думаю, это не та тема, которую мы должны здесь обсуждать, – попытался сдать назад Ильин. – Полностью с вами согласен, – поддержал его Шилов. Настя напряглась, и до меня донеслось, как шепотом выругалась Арина

Помощь пришла неожиданно. Президент, до этого не проявлявший никакого интереса к происходящему, внезапно очнулся от спячки:

– Ну, почему же, Дмитрий Витальевич. Страна должна знать своих героев. Мне вот интересно узнать, что это за агент, который получит весьма кругленькую сумму денег. Озвучьте нам его, Михаил.

Дибенко еще раз взглянул на Шилова, потом смерил презрительным взглядом бывшую жену и произнес:

– Беркович. – Ну, вот видите, – встрепенулась Настя, – я же говорила, что тут произошла ошибка!

– То, что Илья Беркович – мой старинный приятель, еще не значит, что он не может быть агентом, – насмешливо произнес Михаил.

– Что ты, Миш, я совсем не о том. Просто, я тоже знакома с Ильей, и даже дружу с его женой. Так вот, я буквально на прошлой неделе общалась с Соней, и она мне пожаловалась, что Илюша уже почти полгода безвылазно сидит в Израиле. Разве ты не знал?

– Любопытно, – заинтересовался Давыдов и вопросительно уставился на Дибенко, для которого эта информация тоже явилась неожиданностью.

– Думаю, этот вопрос мы обсудим отдельно, – вступился за Дибенко Шилов, неприязненно косясь на Анастасию.

– Я же говорила, что здесь просто какое-то недоразумение, – сладенько улыбнулась она, и я заметила, как они с Ариной довольно переглянулись.

– И, тем не менее, мне бы все-таки хотелось поднять тут еще один вопрос, раз уж мы собрались здесь, в таком составе, – произнес Шилов.

Давыдов кивнул и снова впал в спячку. – Мы внимательно слушаем, Роман Иванович, – доброжелательно откликнулся Ильин

– А вопрос состоит вот в чем. Не кажется ли вам, уважаемые коллеги, что в последнее время согласование каждого договора перерастает в какую-то странную борьбу между Департаментом развития продаж и Управлением андеррайтинга и методологии?

– Да бросьте, вы преувеличиваете, – отмахнулся Дмитрий Витальевич. – Продавцы и андеррайтеры слегка враждуют в любой страховой компании, и это совершенно нормально. У продавцов стоит задача, как можно больше заключить договоров и выполнить план, а андеррайтер обязан минимизировать риски, то есть сделать договор наиболее выгодным для компании. Это столкновение интересов и позволяет иметь сбалансированный страховой портфель. Разве не так?

– Где-то ты, безусловно, прав, Дмитрий Витальевич. Но в последнее время я ловлю себя на мысли, что мы присутствуем не на обсуждении профессиональных моментов, а становимся свидетелями семейных разборок.

Я увидела, что пальцы Насти снова судорожно вцепились в край стола. Но она молчала, предоставив Ильину возможность самому вести переговоры по этому вопросу.

Жажда моя, к тому времени достигла предела. Я периодически теряла нить разговора, и не сводила тоскливого взгляда с вожделенной бутылки. Перед моим мысленным взором проносились видения запотевших от холода банок с кока-колой, чистейших искрящихся на солнце озер, журчащих среди леса ледяных родников. Аккомпанементом к видеоряду почему-то служила песня «Учкудук, три колодца». Страдания мои усилились еще и тем, что после сенсационного заявления Насти об уехавшем в Израиль агенте, Дибенко пододвинул к себе стоящую между нами бутылку, налил себе минералки и осушил полный стакан одним глотком. Думаю, что в тот момент, когда он проделывал эти манипуляции прямо перед моим носом, моя ненависть к нему вполне могла соперничать с Настиной. Тем более что он, утолив свою жажду, даже не потрудился поставить воду обратно, на центр стола, а небрежно накинув сверху крышку, оставил бутылку рядом с собой. И теперь, чтобы припасть к источнику, мне необходимо было буквально лечь на стол, чтобы дотянуться до противоположного края.