День на Каллисто (антология) - Ярослав Вейс

— Нет, — убежденно возразил посетитель, — Хольцман не будет осужден, поскольку у вас на руках нет достаточно веских доказательств. К тому же, если вы хотите быть справедливым до конца, то должны потребовать наказания и для всех нас — ведь Хольцман действовал от нашего имени.

— Мы не можем осудить всех, если снотворное в кофе вашему сослуживцу Траммеру подсыпал только один из вас.

— Итак, господин прокурор, — решился наконец доктор Бергсон, — вы, видимо, склоняетесь к тому, чтобы антиментон начали производить уже сегодня и чтобы этот препарат, законным или незаконным способом, мог достать каждый, кто хотел бы забыть что-либо, в том числе и вашу пресловутую справедливость.

Последовало молчание.

— Позвольте мне спросить вас кое о чем, господин доктор, — обратился вдруг к своему гостю хозяин кабинета. — Решившись осуществить это свое, скажем так, намерение, вы сами не запаслись хорошей порцией антиментона?

— Господин прокурор, — серьезно ответил доктор Бергсон, — смею вас заверить, что практически весь изготовленный в институте препарат был уничтожен, уничтожены также все лабораторные журналы с записями опытов и сами мы не приняли никакой дозы антиментона. Да и зачем нам нужно было это делать — ведь мы действовали в полной уверенности, что угрызения совести нас мучить не будут.

— Ну и как, не мучают? — испытующе глянул на посетителя прокурор Классен.

— А вы мучились бы угрызениями совести, господин прокурор, будучи убеждены, что действуете в интересах человечества?

— Милый доктор Бергсон, — усмехнулся прокурор, — хотя по некоторым вашим высказываниям сразу видно, что вы не юрист, я все же хотел бы вас кое о чем спросить. Уверены ли вы, что где-нибудь в другой стране, в какой-либо другой лаборатории в это же самое время или, допустим, в ближайшем будущем не будет создано нечто подобное антиментону?

— Думаю, что именно так оно и будет, — ответил доктор Бергсон, вялым движением рук как бы расписываясь в собственной беспомощности. — Вероятно, в научных исследованиях каждый полученный результат можно использовать как на благо человечества, так и во вред ему. Правда, как только где-нибудь произойдет нечто подобное, люди сразу должны выступить против этого.

— Но, господин доктор, — возразил прокурор Классен, — как можно с самого начала знать, принесет данное открытие пользу или вред? Или что из них окажется более важным? Это все равно, как если бы мы рассуждали об атомной энергии, имея в виду лишь атомную бомбу, а не, к примеру, радиоактивные материалы, используемые для облучения опухолей. Где тут граница? Если позволите, то как юрист я бы сказал, что фактически у нас с вами достаточно близкие взгляды на вещи, хотя в целом ряде вопросов мы несколько расходимся. Итак, вы пришли сообщить мне, что у меня остается двенадцать часов на размышление, чему отдать предпочтение, причем, как я понимаю, передо мной стоит выбор: либо присоединиться к вашей точке зрения, которая, вообще говоря, не является достаточно общим решением вопроса, и забыть о том, что на свете существуют право, законность и все остальное, либо действовать сообразно духу своей профессии и начисто забыть о мотивах, которые вы мне здесь привели.

Доктор Бергсон поднялся с кресла и с достоинством поклонился.

— По-моему, все сформулировано абсолютно точно. У вас действительно есть двенадцать часов на размышление. Простите, господин прокурор, что отнял у вас слишком много времени.

— Мне было интересно выслушать вас, господин Бергсон, — сказал прокурор. — Поверьте, я вполне допускаю вашу точку зрения и рад, что вы меня тоже поняли. Уверяю вас, что постараюсь продумать создавшуюся ситуацию до конца. Хотя, конечно, любое решение выдвинет перед нами новые проблемы.

— Понимаю, господин прокурор, — сказал доктор Бергсон уже у самой двери. Потом полез в карман и вынул оттуда маленькую пробирку. — Понимаю, — повторил он, — принять правильное решение всегда трудно, особенно в таком деле. А на вас падает огромная ответственность. Видите ли, пока мы здесь рассуждали, все было более или менее ясно, поскольку нам вовсе не приходило в голову, что можно что-нибудь забыть. Ведь для нас очевидной казалась только наша правда. А теперь, если позволите, я хотел бы вручить вам единственную оставшуюся у нас порцию антиментона. Он действует вполне надежно и, кроме того, совершенно безвреден. С вашего разрешения, через двенадцать часов я позвоню вам, чтобы узнать, воспользовались вы им или нет. До свидания, господин прокурор.

Он поклонился еще раз. Потом приоткрыл дверь и, прежде чем покинуть кабинет, обернулся и проговорил слегка извиняющимся тоном:

— А теперь, представьте себе, господин прокурор, что в этой пробирке вовсе не антиментон, а всего лишь «плацебо» — не оказывающий никакого действия, полностью безвредный препарат, и что я вам солгал. Естественно, я не утверждаю, будто это именно так. Однако, если бы это было так, вам пришлось бы очень трудно… Не правда ли, господин прокурор? — и доктор Бергсон тихонько притворил за собой дверь.

Иван Изакович{*}.

Одиночество{8}

(перевод А. Машковой)

Одиночество равносильно смерти…

Э. Л. Ло

— Алло? «Санди таймс»? Дайте шефа, дорогуша. Его нет? Кто? Это Смит, ну да, Джолион Смит. Первая полоса готова? Еще нет? Тогда слушайте: у меня сенсационный материал. Бенст, ну, тот самый мореплаватель нашелся. Вернее, наоборот, его уже нет. Официально подтверждено… Алло, алло, вы дадите мне секретаршу? Это Уинфред? Диктую. Заголовок: «Трагедия или несчастный случай?» Вопросительный знак. Текст:

«Вчера вблизи Азорских островов французский корабль «Бордо» обнаружил парусное судно, которое не отвечало на сигналы. Точка. Как выяснилось, это судно принадлежало английскому мореплавателю Дональду Бенсту. Точка. Обнаруженных на борту запасов продовольствия могло бы хватить еще на добрых пятьдесят дней, питьевой воды — на сорок. Точка. Последние слова Бенста в судовом журнале, который он вел на протяжении двухсот сорока дней, были, кавычки: «Я знаю, что ровно в одиннадцать часов двадцать минут должен кончить эту игру».

Кавычки. Конец… Написали? Все. Пока. Дайте мне старика.

Газеты уже не раз писали об английском мореплавателе Дональде Бенсте. Да и сам Смит совсем недавно опубликовал о нем статью, полную всяческих догадок. Однако на сей раз он узнал о судьбе Бенста из официальных источников. И первый! Ему помог друг детства, майор Герон, морской летчик, который недавно оставил службу, найдя себе приличное место в Министерстве морского флота.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});