Последствия неустранимы - Михаил Черненок

- Здравствуйте, Сильвия Оганесовна.

Старуха обернулась на голос, близоруко сощурила глаза.

- Сергей Акимович?.. - И обрадовалась: - Заходи, дорогой гость, заходи!

- Хозяин с работы не вернулся? - открывая калитку, спросил Порохов.

- Скоро вернется, скоро! Почему редким гостем стал, Сергей Акимович? Почему не проведываешь пожилых людей?

Порохов, стараясь укрыться от солнца, прошел в увитую виноградной лозой беседку, сел в тени. Положил на скамейку рядом с собою форменную фуражку, вытер большущим носовым платком потное лицо и лишь после этого ответил:

- Дела покоя не дают, Сильвия Оганесовна.

Старуха села возле участкового:

- Ох, мужчины, мужчины... Геворк тоже в делах и в делах. Третий год пенсию получает. Говорю, зачем нам деньги? Сиди дома, работай в саду. Не слушает. В пансионат на работу ходит, нервничает там...

- Приезжих гостей в этом году нет? - задал пробный вопрос участковый.

- Нет, Сергей Акимович, пока нет.

- Скучно вдвоем?

- Скучно! И не вдвоем - одна целыми днями...

- Никто не обещает приехать?

- Прошлогодний гость обещается, но пока нет.

- Это кто?

- Нашего Хачика друг-товарищ из Сибири. Погреться хочет на солнце.

- Хачик опять там?

- Опять там, опять там. Большие деньги зарабатывает. Говорю, зачем тебе деньги? Работай в Николаевке. Не слушает. Каждую весну улетает в Сибирь.

- Гость один обещается?

- Прошлое лето с женщиной приезжал. В этом году не знаю, с кем приедет.

- Хороший человек?

- Очень хороший, очень. - Старуха многозначительно подняла указательный палец. - Большой начальник!.. Красивый мужчина, с женщиной ласковый был, нас с Геворком, как родных, уважал.

- Женщина кто, жена?

- Не знаю, Сергей Акимович, не знаю. Если жена, то первый год живут. На втором году мужья так уже не радуются женам, как Саша радовался.

- Сашей его зовут?

- Сашей, Сашей... Александром Васильевичем...

- А женщину?..

- Женщину... Любушкой называл. Красивая молодая женщина, веселая.

- Богато гости жили?

- Богато! В Симферополь, в Ялту, в Евпаторию на такси катались. Рассказывали, в театры там ходили, в дорогих ресторанах кушали. А почему не кушать? У большого начальника - большие деньги...

Хлопнула калитка. В ограду вошел седой, похожий на состарившегося борца мужчина в светлом костюме с тремя рядами орденских колодочек на пиджаке. Он подошел к беседке и угрожающе нахмурился:

- Кто моей Сильвии сердце разбивает?.. Ты, участковый? Думаешь, дорогой, если на десять лет моложе старого Геворка, то Сильвия тебя полюбит?.. - И захохотал, протянул участковому крепкую смуглую руку. Здравствуй, дорогой Сергей Акимович! Почему так долго не приходил проведывать стариков? Зазнался?..

- Здравствуй, Геворк Тигранович, - отвечая на рукопожатие, сказал участковый. - Ты все такой же. Годы тебя не старят.

Алексанян сел рядом с Пороховым. Повернулся к жене, подмигнул:

- Надо угощать гостя, а?..

- Надо, надо, - согласилась та и засеменила из беседки к дому.

Участковый вздохнул:

- Как жизнь, Геворк Тигранович?

- Говорят, как зебра, Сергей Акимович, бело-черными полосками. Последний сезон в пансионате дорабатываю. Ухожу на отдых. Устал, понимаешь, заведовать хозяйством. Одно надо, другое надо, третье надо! Бросаю все. За садом начну ухаживать, фрукты на рынок понесу.

- Не усидишь ведь в саду.

- Усижу, дорогой! - Алексанян сверкнул в улыбке белыми зубами. Говори прямо, Сергей Акимович, по делу пришел или захотелось душевно поговорить со стариками, стакан домашнего вина выпить?

Порохов носовым платком промокнул лоб:

- Мимо проходил... Вижу, Сильвия Оганесовна сливы собирает. Передохнуть присел. О прошлогоднем госте разговорились...

- О госте? О каком госте?

- Об Александре Васильевиче Головчанском.

- Э-э-э! Хороший человек, веселый! Скоро опять приедет.

- Слышал, он уже у тебя...

- Где такой слух поймал?

- Да, говорят, телеграмму он из Николаевки жене отбил, что долетел сюда благополучно.

Алексанян поднес к губам палец:

- По секрету: телеграмму я отправил... Понимаешь, Саша меня попросил, письмо прислал. В том письме была вложена готовая телеграмма...

Участковый опять приложил платок ко лбу. Равнодушно сказал:

- Обманываешь, Геворк Тигранович.

- Сергей Акимович! - воскликнул Алексанян. - Зачем порядочному человеку обманывать старого друга?.. Я принесу тебе конверт с письмом!

- Неси.

Алексанян поднялся со скамейки, вышел из беседки и скоро вернулся с распечатанным почтовым конвертом. Подавая его участковому, обиженно сказал:

- Читай, если на слово не веришь...

Участковый вздохнул, неторопливо вытащил из конверта небольшой исписанный листок.

"Родной Геворк Тигранович! Путевку в пансионат раздобыл, но приеду на недельку позднее. К этому письму прилагаю написанную телеграмму. Отнеси, пожалуйста, ее в Николаевке на почту вечером 1 сентября, в субботу. Не спутай число и время - вечером! Это надо сделать, чтобы не беспокоились домашние, так как мне обязательно надо на несколько дней вместо Крыма заглянуть в другое место. Будь другом, выполни мою просьбу, не подведи. В долгу не останусь. Приеду опять с Лапушкой. Она тоже низко кланяется вам с Сильвией Оганесовной".

Письмо было подписано размашистым длинным росчерком, начинавшимся буквами "Гол...".

Порохов пристально оглядел листок со всех сторон, словно хотел обнаружить на нем что-то тайное. Посмотрев на Алексаняна, спросил:

- "Лапушка" кто?

- Жена.

- Какая она из себя?

- Приезжала светлая, уехала загоревшая.

- Волосы, глаза какие?

- Красивые волосы, белые. Глаза?.. Глаза, дорогой, не рассмотрел. Вечерами встречались, после работы. Гости, понимаешь, во времянке жили. Алексанян показал на летнюю пристройку. - Хорошо жили. Саша говорил, что это жена. Зачем мне глаза ее было рассматривать?

- Гусар он, твой гость, - нахмуренно проговорил участковый. - Когда с женами отдыхать едут, домой "успокоительных" телеграмм не отбивают. Как "Лапушку" зовут?

- Лапушкой.

- Нет у русских такого имени. Может, Любушкой?..

Алексанян тряхнул седыми кудрями:

- Лапушкой Саша ее называл, больше никак. А Любушкой моя Сильвия называла...

- Как ты с ним познакомился, Геворк Тигранович?

- Хачик, когда весной улетал в Сибирь, сказал, что его начальник летом приедет. Пожалуйста! Знаешь армянский обычай - встречай гостя как родного... - Алексанян придвинулся к участковому, понизил голос: - Плохое случилось, Сергей Акимович? Не скрывай от старого друга.

- Ищут твоего друга. Пропал он.

- Что ты, дорогой, говори-и-ишь? - тревожно округлив глаза, шепотом протянул Алексанян. - Куда пропал? Когда?..

- В том и вопрос. Хачик давно его знает?

- Три лета у Александра Васильевича работает. Рассказывал, очень хороший начальник, душевный. Ох, Хачик, мудрец Хачик... Думаешь, мой сын с плохим человеком подружился?..

- Человек сам по себе может быть и неплохим - гусарство к добру не приводит.

- Что теперь делать?

- Позовем понятых. - Участковый вложил письмо в конверт. - Оформим вот это протоколом, и я заберу. После официально запишем твои показания.

- От своих слов, Сергей Акимович, не откажусь. Зачем звать понятых? Зачем писать протокол?

- Порядок такой, Геворк Тигранович...

16. На мертвой точке

Каждое уголовное дело имеет свои особенности. Вместе с тем в преимущественном большинстве преступлений есть что-то общее, позволяющее работникам следствия оттолкнуться от сходных точек и, сравнивая аналогии, уверенно выходить на след преступника. Смерть Головчанского была затянута такой плотной завесой, что многодневные усилия розыска почти ни к чему не приводили. В том, что это не самоубийство, а именно преступление, Антон Бирюков не сомневался. Сложился у Антона и определенный круг подозреваемых. Однако, как показывали факты, Головчанский настолько запутался в любовных похождениях и служебных махинациях, что трудно было сделать вывод, кому Александр Васильевич насолил больше всего.

Именно об этом и шел в кабинете начальника райотдела разговор между подполковником Гладышевым и Антоном Бирюковым. Наибольшие подозрения падали на Олега и Надю Тумановых, отношения которых с Головчанским переплелись так крепко, что мотивов для сведения счетов у них было предостаточно. Настораживало в такой версии лишь одно: почему Тумановы это сделали на своей даче?..

- Может, как раз в том и заключается их "козырь"? - спросил подполковник.

- Нет, Николай Сергеевич, - ответил Бирюков. - На такую рискованную "игру" могли отважиться авантюристы по складу характера. Ни Олег, ни Надя на авантюристов не похожи. Да и не вижу я, в таком случае, необходимости для Нади признаваться, что отец ожидаемого ею ребенка - Головчанский. Ведь со смертью Александра Васильевича все концы обрубались... Олег, по-моему, тоже не способен на месть.