Очарованная вальсом - Барбара Картленд

— Слушаюсь и повинуюсь, — ядовито отвечал Ричард. — Могу я сопровождать вас, мадам?

И с показной учтивостью он предложил Екатерине руку.

Екатерина была очень красива сегодня в своем темно-синем облегающем платье и с алмазным полумесяцем в волосах. Плечи ее сверкали белизной, подведенные черным глаза казались огромными и загадочными, и Ричард в очередной раз за время их знакомства подумал, что в этой женщине очень много восточного.

— Я давно хватилась тебя, — с упреком посетовала Екатерина, когда они отошли достаточно далеко от места, где их могли подслушать.

— Как ты узнала, что это я?

— Разве может женщина не узнать того, кого любит? — вопросом на вопрос ответила Екатерина.

— Не верю, — возразил Ричард. — Просто кто-то сказал тебе.

Екатерина сверкнула на него из-под ресниц взглядом, который подтвердил, что Ричард попал в десятку.

— Царь ошибался, — проговорил он. — Вообразил, что сможет обмануть бдительность своих соглядатаев.

— Об этом не знает никто, кроме меня и Бутинского, — быстро ответила Екатерина.

— Бутинского? — переспросил Ричард, стараясь вспомнить, кто это.

Парикмахер Александра! Ах вот оно что… Итак, Екатерина получила возможность наблюдать за передвижениями настоящего российского императора, а Бутинский — следить за ней.

— Ты сердишься на меня? — соблазняющим тоном спросила Екатерина и, замедлив шаги на лестнице, по которой они поднимались, приложила ладони к щекам Ричарда, но тот вывернул голову.

— Ты же знаешь, как мне это все не по нраву! — с неудовольствием пробурчал он.

— Но, дорогой, в роли русского императора ты просто великолепен.

Отвечать Ричард не стал. Они дошли до царских апартаментов и остановились так, чтобы их не могла слышать охрана, стоящая у дверей.

— Придешь ко мне? — прошептала Екатерина.

— Нет, пойду к себе, я… не выспался.

Екатерина продолжала умоляюще глядеть на него.

— Да и… я могу задержаться у Александра, — твердо заявил он и шагнул в сторону охраняемой двери.

Вернувшись в бальный зал, Ванда первым делом побежала туда, где оставила баронессу. Увидев, что ее нет там, Ванда встревожилась — может быть, старая дама рассердилась на нее и в сердцах отбыла домой? Но Ванда вспомнила о залах, где стояли накрытые столы для тех, кто не танцует, и поспешила вверх по лестнице на галерею. Обойдя несколько залов, она, к своему облегчению, нашла наконец баронессу.

Сидя в компании нескольких мужчин и женщин, баронесса внимательно слушала кого-то из них. Ванда решила не обнаруживать пока своего присутствия и села с краю так, чтобы баронесса ее не сразу заметила. Ей хотелось разобраться в своих чувствах. Их было много, в душе и сердце царил сумбур, но ей хотелось понять главное — насколько реальны чувства, которые ее захватили. Ей это не кажется? Увы, чувства были реальными. Этот мужчина в маске вызвал в ней чувства, каких она прежде не знала. Она не могла обмануться. Но может ли быть такое — ведь они только что встретились?

От этих вопросов себе самой ее отвлек рассказ довольно молодой женщины, которая сидела тут же и делилась какими-то впечатлениями. Оказалось — она рассказывает о своей поездке в Россию. Она хотела пристроить поработать там гувернанткой свою бедную родственницу, племянницу, но прежде решила сама узнать обстановку. И что же? Россия показалась ей очень интересной страной. Она была в Петербурге. Увиденное там произвело на нее огромное впечатление. Конечно, ее шокировали длинные бороды русских крестьян, кусачие насекомые — мухи, клопы и «содом блох», скачущих по одеждам русских дам, — некоторые из блюд, какими ее угощали, и многое, многое другое. Но Петербург вызвал у нее настоящее восхищение. «У себя в скалистой долине Глен-Мор в Шотландии, — говорила дама, — она не видела ничего подобного!» Столько дворцов в городе по обеим сторонам дорог — и такая же стена густых зеленых лесов вдоль дороги, ведущей к самому Петербургу. Очень женщине понравились и загородные дачи русских — с садиками, с клумбами роз и гераней, выставленных на балконах. Обычные комнатные цветы можно купить у уличного торговца вразнос. А для балов и увеселений растения можно взять напрокат в оранжереях, где их специально выращивают. Но в самых богатых домах не исключен устроенный с большим вкусом зимний сад, это в России очень распространено в дворянском сословии, если семья состоятельная. Иногда цветы в доме выращивают за специальной стеклянной ширмой — для сохранения тепла — в кадках и цветочных горшках, и зима превращается в лето!

Дама, видимо, была любительницей цветов и потому запомнила все так подробно. Но слушать ее Ванде было увлекательно, как всегда, когда речь шла о местах, в которых ей не довелось побывать и вряд ли удастся.

«Места общественных гуляний в России — восхитительные», — говорила женщина. Цветочный рынок может поспорить с лондонским или с парижским, а она-то не рассчитывала найти в России ничего, кроме снегов, посмеялась над собой женщина, и все засмеялись вместе с ней. Ванда тоже залилась колокольчиком, не таясь более от баронессы. И та сразу ее заметила и завершила свой — который по счету? — ужин.

Ванда приблизилась к ней, и баронесса, бросив на нее немного насмешливый взгляд, заговорила с ней так, будто ровным счетом ничего не произошло:

— Веселишься, дитя мое?

— Да, мадам, — все еще с улыбкой на губах отвечала Ванда.

— А домой поехать готова?

— Если вы готовы, то да, мадам… — Ванда присела в легком реверансе.

— Отлично. Дай мне, пожалуйста, руку!

Ванда протянула баронессе руку, помогая ей встать. На них поглядывали с нескрываемым интересом, однако Ванда никому не была представлена, и потому никто не стал задавать никаких вопросов. Тем более что рассуждавшая о цветах женщина продолжала рассказ, и все были рады ее послушать — Россию европейские аристократы посещали не так уж часто.

Они медленно покинули столовый зал и спустились по другой лестнице в холл. Только устало откинувшись в карете на подушки, баронесса сказала:

— Я видела, ты танцевала с русским царем. Как ты нашла его общество, было ли с ним интересно?

— Да, он очень добр, — уклончиво, однако правдиво ответила Ванда. — Но… как вы узнали его?

— Я не слепая, — проворчала в ответ баронесса. — И не только я. Вся Вена его узнала.

Больше вопросов баронесса не задавала, хотя Ванда и чувствовала, что ее распирает от любопытства. Сама же она размышляла над тем, почему сегодня за такой короткий промежуток времени два раза речь шла о цветах. Сначала она рассказывала в ресторанчике про маргаритку, а потом слушала о цветах в далекой снежной России… В этом есть какое-то предзнаменование? Подобное совпадение вряд ли можно считать случайным. Но объяснения у Ванды не было, и она решила, что все навеяно цветочным изобилием в залах Хофбурга — эти гирлянды висели повсюду, повсюду…