Венец безбрачия - Светлана Юрьевна Павлова-Гончарова

должность "глава семьи"? Где прописаны его права и обязанности? Это все чуЙства и эмоции – нематериальные вещи. Ерунда. Оттого, что можно ударить кулаком по столу или по супруге – пользы, кроме удовлетворенного самолюбия, никакой. Нет-нет! Только равноправие!

– Ты хочешь сказать, что можешь жениться на феминистке? – недоверчиво спрашивали собеседники.

– Я хочу сказать, что женюсь ТОЛЬКО на феминистке, – не задумываясь, отвечал он.

Проблем в отношениях с женщинами у него не было никогда: мужчиной он был приятным во всех отношениях, умным, эрудированным, веселым. Да к тому же довольно быстро начинал обозначать свою позицию:

– Я уважаю женщин. У них должны быть равные права с мужчинами. Равенство во всем. Никакого диктата в отношениях!

Многие из его дам уже имели печальный опыт неудачных отношений: кто-то столкнулся с абъюзером, кто-то с домашним тираном, кто-то с самодуром. Фразу "молчи женщина, твой день – Восьмое марта" знали абсолютно все. Поэтому слова Жени звучали для них прекрасной музыкой.

А Женя не торопился с выбором, ведь брак – это, пусть и не на всю жизнь, но на довольно продолжительное время. Наконец он остановил свой выбор на Валентине. Это была симпатичная женщина-кардиолог, лет под тридцать, без детей и мужа в амнезе. Нет, отношения у нее, конечно, были, но, как это сейчас называется, "гостевой брак", который через два года закончился открытием, что ее "муж", оказывается, вполне официально и довольно давно женат. А ведь от нее требовал полного послушания, грозил кулаком и просил запомнить, что он "глава семьи" и только он имеет право голоса.

После этой неудачи, Валентина надолго разочаровалась в мужчинах и избегала отношений. Но теперь, слушая речи Евгения, она понимала, что вот он – "ее" человек: умный, чуткий, понимающий. Который не будет унижать женщину и бороться за мифическую "власть в семье". Он признает равноправие, а, значит, и равенство. И, не долго думая, Валентина ответила согласием на предложение переехать к Жене.

В общем и целом, жизнь у них складывалась. Без африканских страстей, конечно, все было продумано и рассчитано. И это устраивало обоих. В семейный бюджет они вносили одинаковую сумму, остальное тратили по своему усмотрению. Все траты обязательно проговаривались и обсуждались.

С домашними делами разбирались по очереди и по мере умения. Например, Валентина прекрасно готовила, а у Жени даже элементарный бутерброд получался каким-то кривым. Поэтому, когда была его очередь готовить, они просто шли в кафе ужинать или заказывали еду на дом. Когда в "дежурство" Вали сорвало кран, ей пришлось вызывать сантехника и платить ему из "своих" денег – ведь сама она чинить краны не умела…

Первое облачко на семейном горизонте появилось, когда сломалась машина и им пришлось ехать в магазин за продуктами на общественном транспорте. Женя вывез полную тележку из магазина и кивнул Вале на сумки: бери, это твои. Валя попыталась их приподнять и охнула – сил не хватало.

– Я не могу. Мне тяжело, – сказала она, но Женя, казалось, не понял:

– Так и мне нелегко. Но почему я должен тащить все один? Есть будем вместе, значит, и сумки должны таскать вместе. Справедливо?

– Справедливо, – вздохнула Валя.

Когда они добрались до дома, Валя уже откровенно задыхалась и с трудом смогла выпрямиться, поставив, наконец, сумки на пол.

– Не тяни с обедом! – крикнул из комнаты Женя, – есть хочу!

Валентина резко повернулась и даже вскрикнула от боли – в спине что-то щелкнуло.

– Жень, спина… Что-то не то. Можно, я полежу немного? – крикнула она в ответ, с тревогой прислушиваясь к своим ощущениям: в поясницу словно вогнали раскаленный штырь.

– В смысле? – Женя вышел в коридор. – А обед? Твоя очередь сегодня.

– Жень, мне бы до комнаты доползти… Какой обед? Я, кажется, спину сорвала…

– Прости, но это твои проблемы. Я жду обед. И давай не будем без этих двойных стандартов – как выгода, так равноправие, а как обязанности, так сразу "я слабая девочка". Равны, значит, равны во всем! – и он ушел обратно в комнату.

А Валя стояла и думала, что, вроде бы, Женя и прав, но все равно, что-то тут не то. Не так. Где-то в его рассуждениях есть ошибка, но поймать ее никак не удавалось. Она с грустью вспомнила, что от зарплаты остались жалкие копейки и заказать обед на дом никак не получится, поэтому, вздохнув и морщась от сильной боли в спине, она волоком потащила тяжелые сумки на кухню.

Она изменила мужу и развалила семью.

Вера вышла замуж за Николая, когда они еще учились на третьем курсе института. Для нее это была первая любовь, первые серьезные отношения, и она очень гордилась тем, что несмотря на моду, на свободные нравы и взгляды, царящие в современном обществе, она сумела сохранить себя в чистоте – для будущего мужа.

Вообще-то мужу было абсолютно все равно, он не придавал этому никакого значения. Ему гораздо важнее было не прошлое, а настоящее и будущее.

– Запомни, милая, -предупредил он Веру накануне свадьбы, – я не смогу простить не только физическую измену, но даже эмоциональную. Не такой я человек. Моя женщина должна быть только моей – даже на уровне мыслей. В общем – даже не думай. Не прощу.

А Вера даже не обиделась. Лишь удивилась – ну зачем он это говорит? Это же очевидные вещи, как таблица умножения. Если выходишь замуж за человека, хранить ему верность – это не добродетель. Это бесспорная норма.

И началась их семейная жизнь. Спокойная, размеренная, без серьезных конфликтов и выяснения отношений. Оба закончили институт, оба пошли работать в одну и ту же фирму, только в разные отделы.

Вера вела их нехитрый быт, тихо что-то напевая, часами возилась на кухне или убирала крошечную "двушку", которую отдали молодым ее родители, а сами переехали к бабушке, маминой маме. Николай участия в бытовых делах не принимал – уставал на работе и дома хотел лишь тишины. Вера не возражала – она была молодой здоровой женщиной, и домашние дела вовсе не казались ей непомерной нагрузкой.

Единственное, что огорчало Веру – это некоторая холодность мужа, который очень не любил проявлять свои чувства. Он никогда не обнимал и не целовал жену "просто так", не говорил ласковых слов, не предлагал вместе сходить куда-нибудь, а, когда инициативу проявляла Вера, аккуратно, но решительно отстранялся.

Конечно, ее это огорчало, ей хотелось, чтобы муж уделял ей внимание, но потом она решила, что, наверное, она слишком многого хочет, что это женщины такие эмоциональные, а мужчинам это совершенно